– С чем ты пришёл, милый Ежи? Я боялась, что не увижу тебя больше. Вчера поутру Охотники признали моего мужа виновным в сговоре с чародеями, а меня и вовсе ведьмой. Гжегож прислал людей к моим покоям, чтобы сторожили, как дворовые псы, то ли меня от людей, то ли людей от меня. Гжегож Безродный сказал, что ты сбежал из замка и что он велел поймать тебя и привести к нему, – она наконец оторвала взгляд от вязания. – Значит, тебя всё же нашли? И, очевидно, наказали, но пощадили?
Ежи растерянно отёр грязное лицо ладонью, он совсем забыл, в каком виде предстал перед дочерью князя.
– Это не Гжегож. Я его не видел.
– Тогда как тебя пропустили? У дверей стоит человек из Тихой стражи…
– Это… Госпожа Венцеслава, я не просто так пришёл. Я… От кого Тихая стража тебя охраняет?
– От Охотников. После нападения чудищ они решились обвинить меня в колдовстве. Якобы это я зачаровала мужа. Таким образом они выставили Идульфа невиновным и решили обелить своё имя, а заодно избавиться от семьи советника.
Ежи переминался с ноги на ногу и комкал подол драного, вымазанного в грязи и крови тулупа.
Венцеслава медленно убрала в сторону вязание и сложила белые руки на коленях.
– Что это за ведро?
– В нём чародейская вода, – проговорил Ежи. – Я принёс её из городских подземелий, там всё ещё есть источник, который питал озеро у Совиной башни. Он теперь иначе течёт. Под землёй…
– Под землёй?! – глаза девушки расширились от ужаса. – О Ежи, зачем ты туда пошёл? Зачем? Как… как ты выжил?
Она подскочила на ноги, упёрлась руками в подлокотники кресла позади себя и пошатнулась. Живот её вдруг показался пугающе большим для такой тонкой, точно берёзка, девушки. С лица смылись безмятежность и кротость. Губы задрожали.
– Я не понимаю… Я думала, Гжегож тебя прислал… Я ждала, что он убьёт тебя, а ты стоишь здесь живой и говоришь такие страшные вещи… Зачем тебе чародейская вода, Ежи?
– Одна ведьма велела мне её набрать и принести тебе, – Ежи склонил голову, боясь смотреть в глаза Венцеславе. – Она сказала, что так спасёт твоего ребёнка. Что поможет тебе и мне… ты сама рассказывала о первых князьях, помнишь?
– Ведьма? Откуда ты знаком с ведьмой?
– Стжежимир её знал, она приютила нас с Милошем, когда тот был проклят.
– Стжежимир, конечно, – пробормотала Венцеслава и бросила грозный взгляд на Ежи. – И с чего бы ведьме мне помогать? Нет, не отвечай, обожди.
Рука потянулась к столику, тонкие пальцы схватили серебряный колокольчик и чуть не выронили его. Раздался тревожный звон.
Ежи оглянулся на дверь, предчувствуя чьё-то приближение, и та вскоре открылась. На пороге показалась Щенсна. Служанка сразу заметила Ежи, осмотрела его внимательным взглядом и нахмурилась.
– Жив, значит?
– Что тут удивительного?
– Гжегож, говорят, не слишком будет рад тебя видеть, но увидеть всё равно захочет, вот я и удивляюсь, что ты ещё на своих двоих ходишь, – она прикрыла за собой дверь. – С чем пришёл? Защиты просить? Так нас самих впору защищать от Гжегожа Безродного и его шайки, а то и ото всех Охотников Холодной горы.
– Я…
Ежи подавился собственными словами, комом они встали в горле, и горькая обида прошибла до слёз. Он так старался, так желал помочь Венцеславе, всем сердцем, всей душой. Он собственную жизнь поставил под удар, а взамен встретил ледяное равнодушие и упрёки.
– Если ты пришёл и вправду просить о защите, – молвила Венцеслава, – то мне очень жаль, мой милый Ежи, но я не могу ничего для тебя сделать. Гжегож и я заключили договор: он поклялся защищать меня от Охотников и помочь доказать мою невиновность, но он хочет твою голову… я не могу сейчас ставить ему условия, Ежи, – она всхлипнула горько, и лицо её скривилось уродливо, слёзы показались на глазах.
Ежи не знал, что сказать. Он стоял, поверженный и поражённый её горем и своей не долей. Чувства нахлынули и смешались, и он не знал, что больше его поразило – слёзы Венцеславы, забравшие вдруг всю её красоту, или собственное отчаяние.
Снова распахнулась дверь.
– Не плась, девиса, – прошепелявил голос. – Я снаю, как помось твоему горю.
На пороге, обёрнутая в скатерть, как в плащ, стояла Здислава.
Ежи чуть не засмеялся от нелепого её вида.
– Ты кто такая? – грозно спросила Щенсна и прикрыла собой Венцеславу. – Кто тебя пустил?
– На кой мне приглафение? – хмыкнула ведьма. – Оно мне не нусно. Хофу, где хосу.
Венцеслава положила руку на плечо Щенсне и вышла вперёд.
– Лебёдушка моя драгоценная, осторожно, – пробормотала встревоженно служанка, но её госпожа держалась спокойно и властно.
– Кто ты?
– Это Здислава, – встрял в разговор Ежи. – Ведьма из Гняздеца, знакомая господина Стжежимира.
– Из Гняздеца? – нахмурилась Венцеслава. – Я слышала, что колдуны устроили там настоящую резню. Многие Охотники тогда погибли.
– Есть ли тебе дело до Охотников, девиса? – усмехнулась ведьма. – Ведь теперь они и тобой готовы посертвовать.
– Вопрос, почему ты так беспокоишься обо мне?
– Я? Ох нет, вовсе нет.
– Зачем тогда собралась мне помочь? Ежи, ты же говорил об этой женщине? Это она та… ведьма?
– Да.
Ежи переводил взгляд с Венцеславы на Здиславу и не знал, что сказать и что сделать.
– Так зачем ты пришла?
– Помось тебе с твоей бедой, спасти твоё дитятко, – улыбнулась беззубо ведьма. – Ведь этого ты больфе всего фелаефь?
Щенсна подкралась ближе к своей госпоже, заглянула в лицо.
– Драгоценная моя, не слушай эту старую каргу, она тебе уши заговаривает. Не стоит принимать помощь от колдунов и чародеев, сколько раз я тебе повторяла, не доведёт это до добра. Прохвост это Милош чуть до смерти тебя не довёл, мужа твоего в темницу из-за него бросили, тебя, Лебёдушку мою белую, из-за него со свету сжить пытаются.
– Тише, Щенсна, – попросила Венцеслава, вскинула руку вверх, точно бешеную собаку пыталась успокоить. – Дай мне выслушать гостью. Что ты хочешь мне предложить?
Щенсна скорчила недовольное лицо и уставилась с презрением на ведьму. Ежи попятился назад, к стене, чувствуя себя лишним.