«Королевой», – догадался Ежи.
Она будет королевой.
В дверях сердито кашлянула Здислава.
– Пофли!
Ежи медлил, не решаясь уйти. Как неправильно было покидать Совин теперь.
– Прощай, госпожа Венцеслава, – произнёс он, не отводя глаз от девушки.
Она будто только теперь заметила его.
– Ежи?
– Я… не знаю, вернусь ли ещё когда-нибудь в Совин, – нерешительно начал Ежи. – Я бы очень хотел снова увидеть тебя, госпожа, и я желаю, чтобы ты… ну… – он запнулся, не способный подобрать верные слова.
– Ох, фтоб Навь тебя поглотила! – воскликнула раздражённо Здислава. – Ей нет до тебя дела, хоть бы ты прямо сейсас помер, так она бы и не саплакала.
Ежи вжал голову в плечи, точно приготовившись к удару. Нерешительно он взглянул на Венцеславу, опасаясь, что она подтвердит жестокие слова ведьмы.
– Прощай, Ежи, – сказала девушка ледяным тоном. – Щенсна… проводи гостей.
Служанка в ужасе уставилась на госпожу.
– Лебёдушка…
– Иди.
Здислава не стала больше медлить, вышла из спальни, и Ежи побрёл обречённо за ней следом. На пороге он обернулся напоследок, чтобы ещё раз посмотреть на Венцеславу. Она вновь легла на постель, укрылась одеялом, и разглядеть получилось только её золотые волосы.
За спиной шумно сопела Щенсна. Служанка обогнула Ежи, догнала шаркавшую в тёмном коридоре ведьму.
– Старуха, послушай, – она схватила Здиславу за локоть, и та резко вырвала руку. – Послушай, ведьма, – с заискиванием проговорила Щенсна. – Ты прости меня за грубое слово или дурное дело. Не хотела я тебя обидеть, видит Создатель.
Одинокий свет горел дальше по коридору. В густых тенях Здислава казалась частью тьмы, кружившей у самого пола, – чёрной, беспросветной дырой. За мехами не видно стало её лица, она, точно большая птица, нахохлилась, раздулась.
Щенсна растерянно ждала.
– Так что скажешь? Принимаешь мои извинения?
– Ты уфе стара, – сказала наконец ведьма. – Лебёдуфка твоя одна справится.
Она засмеялась глухо, точно закаркала, и пошла дальше, к двери. Щенсна осталась одна. Ежи обернулся и увидел, что служанка не сдвинулась с места. Темнота скрыла её лицо.
У входной двери в покои князя Рогволода Белозерского горел пламенник. Стражник, встретивший недавно Ежи, сидел тут же, рядом с ним – новая молоденькая служанка Венцеславы, а вокруг собралось немало других людей из прислуги, которых Ежи никогда прежде и не видел.
– А вы откуда?! – удивлённо воскликнул незнакомый мужик.
– Приходили госпофу лесить, – прошипела ведьма. – Да только не успели.
– Что-то я вас не помню, – пробормотал растерянно стражник.
– Боженьки. Что с ней? – всполошилась служанка. – Она жива?
– Да даже если нет, – фыркнула толстая баба. – Самим бы теперь выжить. Творится леший знает что.
– И говорят, что это всё колдовство виновато, – подхватил мужик.
– Венцеслава жива, – поспешил сказать Ежи, прежде чем Здислава запугала всех остальных. – Она жива и требует, чтобы ей принесли горячей воды. И это… э-э, вы знаете, что случилось? Почему замок так трясло?
Стражник и служанка переглянулись пугливо.
– Из наших никто не выходил, – произнёс мужчина. – А этот, ну, из Тихой стражи, сказал, что рядом с Совиной башней опять что-то стряслось.
Слуги заголосили, перебивая друг друга:
– Погубят нас чудища!
– Это всё ведьмы мстят за сожжённую сестру. Нельзя было её убивать. После Хмельной ночи тоже творилось всякое.
– А как же воды набрать, если Охотники не выпускают из замка? В замковом колодце вода давно испоганилась, – растерялась служанка.
– Да сиди ты тут, живее будешь, – осадила её толстуха. – Нашла госпожа время мыться.
– А ну замолчали! – гаркнули позади.
Все вздрогнули, и Ежи вместе с ними. Позади стояла бледная Щенсна, глаза её потухли, лицо окаменело.
– Госпожа велела принести воды. Коли не хотите, чтобы вас всех отправили служить в подвалы, так исполняйте живо.
Народ попытался возразить, но Щенсна была непреклонна.
– А мужик из Тихой стражи там ещё, за дверью? – шёпотом спросил Ежи.
– Так ушёл вместе с Гжегожем Безродным. Как замок начало трясти, так и ушёл, – пожал плечами стражник.
Здислава не стала ждать, пока снова о них вспомнят, и потянула за ручку тяжёлой двери. Та с трудом поддалась обессилевшей старухе, и Ежи поспешил помочь, пропуская вперёд. На этот раз он не стал оглядываться.
До рассвета было ещё далеко, когда Ежи и Здислава вышли из замка. Они оказались на улице со стороны западного крыла, откуда не разглядеть было Совиной башни.
Двор был усыпан черепицей. Жалобно ржали кони в конюшне, и слуги разбирали обвалившуюся крышу, выводили уцелевших животных на улицу. Были и другие люди: слуги и знать, выбежавшие на улицу прямо в ночных рубашках. Они оглядывались потерянно по сторонам, не решаясь вернуться и не зная, что делать дальше.
Встревоженный город шумел громче, чем на Долгую ночь. Ещё во дворе, не выйдя из-за замковых стен, Ежи услышал нарастающий гул людских голосов.
Здислава будто вовсе не заметила их. Она пошла прямо к проходу, что вёл в город, свернула на улочку, и тогда Ежи увидел надвигавшуюся толпу.