Шевеля для вида губами, Дара сжала руку сестры и тихо пискнула от боли, когда пришлось пересечь городские ворота, но, к счастью, никто этого не заметил. Люди вокруг погрузились в молитву, и каждый думал о своём.
Вместе с остальными горожанами они вышли к берегу Модры. Реку сковал лёд, и земля на востоке казалась бесконечной снежной равниной.
Дара отдышалась, приходя в себя, и выпустила руку Веси. Рядом снова оказался Милош.
– Сейчас каждый будет подходить к Пресветлым Братьям, чтобы попросить благословения, – прошептал он.
– Каждый? – оглядывая бесконечную вереницу людей, не поверила Дара.
– Как раз до рассвета и затянется.
Мимо протолкалась лоточница, торговавшая пряниками, и Дара невольно отвлеклась на неё, втягивая носом запахи свежей выпечки. Ежи купил несколько для себя, Горицы и Веси. Все втроём они принялись жевать, довольно улыбаясь.
Дара обернулась, чтобы увидеть, какое хитрое выражение приобрело лицо Милоша.
– Что ты задумал? – не сдержала она улыбки.
– Мне скучно. – Он взял её за руку, потянул в сторону.
Сестра снова оглянулась. Она выглядела встревоженной и, верно, пыталась подслушать их разговор, но вокруг было слишком шумно. Когда Веся так смотрела, когда искала подтверждение своим подозрениям, Даре хотелось назло поцеловать Милоша прямо у неё на глазах.
– Идём, – Милош переплёл их пальцы.
Противиться ему было невозможно.
– Пошли, я обещаю, что будет весело. И тепло, – прошептал он, шипя по-рдзенски, что почему-то только у него выходило так соблазнительно и нежно.
– Горица заметит.
– Ей нет до нас дела.
А Веся заметила. Догадалась ли? Даре хотелось бы увидеть теперь её лицо, когда они вместе с Милошем скрылись в толпе.
Юноша уводил Дару глубже в предместья, дальше, к покосившимся деревянным домам у самой реки.
Здание было высоким, почерневшим от старости. Ставни оказались наглухо закрыты, но внутри горел огонь – от двух печных труб поднимался дым.
– Что это за место? – спросила Дара, но ей не ответили.
Милош постучал, и старческий мужской голос с той стороны проскрежетал:
– Кто там?
– Милош.
Им открыл мрачный, осунувшийся старик. Внутри было темно, пахло резко табаком и сладкими душистыми травами, но из-за приоткрытой двери в конце длинного коридора сиял приглушённый свет. Дара попыталась разглядеть что-либо через щель, но увидела лишь длинные тени, бродившие по стенам. Непривычно пахло едким горьковатым дымом. Дара принюхалась, пытаясь разобрать, что это было, но её уже повели наверх по скрипучей лестнице.
Девушка крепче сжала руку Милоша, тепло его ладони приносило успокоение.
В маленькой клети было душно от растопленной печи. Свечи не горели. Милош распахнул ставни. На берегу реки так ярко пылал огонь, что даже в далёком доме на краю города посветлело и стало возможным разглядеть громоздкий деревянный стол и большую застеленную кровать.
– Что это за место? – повторила Дара.
– Не бойся, – Милош провёл пальцами по её щеке. – Это, скажем так, моё тайное убежище. Здесь нас никто не потревожит.
Он сел на кровать, стянул сапоги и начал раздеваться. Дара осматривала комнату, всё ещё плохо понимая, куда попала.
– Откуда ты узнал об этом доме? И кто эти люди внизу?
Снова она не получила ответа.
– Я хочу полетать, – сказал Милош, не обращая внимания на её вопросы. – Здесь, за городом, где нет никаких границ и стен. – Лицо его засияло от широкой улыбки. – Ты со мной?
За окном торжественно пели хвалебную песню Петру Святителю, принёсшему слово Создателя на рдзенскую землю. За окном гнали прочь тварей Нави и не знали, как они были на самом деле близко.
Милош и Дара обращались пару раз за минувший месяц, вместе кружили над Совиной башней, но больше не спускались к её развалинам. Летать в городе было что купаться в лягушатнике среди малых детей. Дару манило небо, манило обещание безграничной свободы, как тогда, в ночь её обращения, но в Совине всё же было спокойно и безопасно, через городские стены не мог проникнуть Хозяин леса, и Дара отчасти радовалась своей клетке.
Милош заметил её смятение не сразу, а когда уже стянул рубаху.
– Что с тобой? Дар, давай полетай со мной, – попросил Милош умоляюще. Он уже был обнажён, и первые перья прорезались сквозь кожу на груди.
Дара принялась медленно и неохотно расстёгивать застёжки своей накидки. Теперь она тоже хранила вороново перо на шее.
Руки Дары окостенели. Она едва справилась с собственной одеждой, сложила её на кровать. Милош уже сидел на подоконнике в обличье сокола. Дара знала, что ему не терпелось взлететь, но он ждал её.
Вместе они воспарили над городом. Как странно это выглядело со стороны: сокол и ворон, два хищника, два врага, которым нет места рядом. Верно, это могло заставить кого-нибудь заподозрить неладное, но люди на берегу любовались огоньками свечей вокруг, их слишком пугали чёрные небеса, затянутые тучами до самых краёв.
Предместья Совина пронеслись под крыльями, исчезли позади, растворяясь в ночи. Стихла песня, проглоченная ночной тишиной, и внизу загорелись другие огни: вдали от столицы, там, где Охотники бывали редко, бродили духи, золотые души их сияли ярче свечей, обжигали горячее печного огня. Духи тоже чувствовали оборотней, запрокидывали головы вверх и провожали, безмолвно глядя вслед.
Сокол и ворон пролетели к тёмным лесам, к пустынным заснеженным полям, к безграничной воле, что дарует небо, и после, убегая от наступающего рассвета, вернулись обратно в клетку.
После обращения тело горело и ломалось. Мир казался новым и чужим, и всё в нём было шатким, всё кружилось в пляске. Навь поглотила Явь в Долгую ночь, Тень-сестра цеплялась когтями за небеса, пытаясь остановить ход времени. Духи стали живее людей, и только молитвы держали их в стороне. Или нет? Не духи ли бродили тенями по улицам, не они ли задували свечи в руках верующих? Все грани стёрлись, и всё размылось. Дара крепко прижималась к Милошу, потому что он один был настоящим на всём свете в эту ночь.
Издалека долетала светлая песнь о благословенной земле, о непорочности и милосердии.
На смятых простынях в старом доме, пропахшем дурманом, двое выцарапывали грех на коже друг друга, выцеловывали страсть на губах, терялись в неге и мраке, что окружали их двоих.
После ещё долго Милош не спешил вставать. Он утянул Дару обратно к себе в объятия, когда она попыталась присесть.
– Подожди, – попросил он, уткнулся носом ей в висок и потёрся, легко целуя. – До утра ещё есть время. Лучше расскажи о чём-нибудь… Расскажи о Долгой ночи в Ратиславии. Это правда, что у вас до сих пор жгут костры и приглашают к ним духов?
– Да, но мы называем это Ночь костров. У нас в Заречье всегда её празднуют, а вот в городах вряд ли. Там везде храмы, Пресветлые Братья такого не допустят.
– Насколько я помню, в вашей деревне тоже есть храм.
Дара засмеялась, положив руку на впалый живот Милоша. Её губы слегка касались его груди, когда она говорила.