– Это…
– Это сделала лесная ведьма, – Гжегож наконец обернулся, изучая внимательно лицо Ежи, наслаждаясь его потрясением. – Идём, я покажу тебе кое-что.
Они пошли будто по кладбищу, только вместо надгробных камней на них смотрели оконными дырами покинутые дома. Снег под ногами смешался с золой, стал серым, как небо над головой.
– Как это случилось? Я помню, что в Забытом переулке был огненный дух, но дальше… всё так смешалось.
– Я не слишком разбираюсь в этих духах, там сам леший в них ногу сломит, но Охотники называют эту дрянь, которая всё спалила, жыжем, – стреляя глазами по сторонам, сказал Гжегож. – Судя по всему, лесная ведьма пробила защиту в городской стене и привела жыжа по подземным ходам, а остальные духи осмелели и потащились следом. Обычно эти твари боятся Охотников и держатся подальше от предместий, но тут как с цепи сорвались. Всё благодаря твоей ратиславской подружке.
– Она мне не подружка, – почти обиженно пробубнил Ежи.
– Да плевать. Ты с ней якшался, она тебе доверяет, и… О, почти пришли. В общем, смотри, какой ещё подарок она нам оставила.
Впереди из-за покорёженных домов выглядывал чёрный от золы камень: высокий – человеку по пояс, круглый, гладкий. Ежи вглядывался в камень, но никак не мог разглядеть ничего особенного. Он сделал шаг вперёд, но Гжегож удержал его на месте.
– Отсюда смотри. С той стороны нельзя подходить – умрёшь.
– Что это?
– Ты мне расскажи, – рассердился Гжегож. – Ведьма прокляла камень, который стоял у дома Пшемыслава Толстяка, и он теперь убивает всех, кто подходит с другой стороны. Не ссы, отсюда смотреть безопасно, но обходить его я бы не советовал.
Ежи обернулся к камню, наконец узнавая и каменную морду, и знакомую улочку, и родной дом, где над дверью болтался чёрный от сажи знак, и только зная наверняка, что раньше там было написано, можно было теперь разобрать: «Королевский целитель Стжежимир».
Глава 13
Ух, Ух!
Солом’яний дух, дух!
Мене мати породила,
Нехрещену положила.
«Причинна», Тарас Шевченко
Ратиславия, Пяски
Месяц трескун
Пальцы разжались, упустили лом, и тот с грохотом упал на пол, Дара едва успела отпрыгнуть назад. Промедлила бы чуть-чуть – и переломала бы себе пальцы на ногах.
Безсон наклонился, поднял лом, сжал в дрожащих руках.
Все прислушались. Стены окрасились в серый цвет: Здислава запретила зажигать свечи и лучины, только узкая полоска тусклого дневного света из окна освещала комнату. В избе было тихо и холодно. Огонь в печи тоже затушили, и тепло быстро выветрилось из дома.
– И что теперь? – шёпотом спросила Любомила. – Как игошу-то прогонять?
– Пол фскройте, а после идите прось иф ифбы, – сказала Здислава. – Дальфе бес вас расберёмся.
Безсон молча принялся отдирать доски. Дара и Здислава сели рядом на лавке, наблюдая за ним. Люба молилась.
– А он не выскочит, когда доски отдерём? – опасливо косясь на мужа, спросила она. – А то как вцепится зубищами…
– Не всепится. Солнце ефё над фемлёй висит, младенеф спит, – заверила Здислава и прижала крепче к груди холщовый мешок.
– А что там такое в мешке? – глаза у Любомилы горели от любопытства и страха.
– Сто надо, – огрызнулась Здислава и захихикала. – Много будесь снать, скоро состарисься.
Смех у ведьмы был страшный, безумный почти, даже Даре стало не по себе, хотя она и привыкла к старухе. Но шутка у Здиславы вышла на редкость злой, ведь в мешке лежал череп Лады, а родная мать несчастной стояла рядом и не ведала, что могилу её дочери разграбили минувшей ночью.
Затрещало дерево, и Безсон наконец отодрал одну из досок.
– Есё одну, – велела Здислава. – Стобы Дара пролесла.
Дара громко вздохнула, поёрзала неловко на месте, не в силах сдержать волнение. Некому, кроме неё, было усмирять игошу, Здислава не пролезла бы в подпол. С треском поднялась ещё одна половица. Все вытянули шеи, вглядываясь со страхом в дыру в полу, надеясь и одновременно опасаясь увидеть там мёртвого младенца.
– А где именно его закопали? – спросила Дара.
Безсон чуть не уронил лом.
– В той стороне, – он осторожно указал пальцем на дверь. – Тогда ступени прогнили в сенях, не жалко было ломать.
Он поддел ломом очередную доску. Сердитый плач дерева заставил вздрогнуть всех в комнате. Когда дыра в подпол стала достаточно большой, Безсон отложил лом в сторону.
– Я тут оставлю, – проговорил он. – Вдруг пригодится.
Любомила уже топталась на пороге, торопясь уйти из дома.
– В темноте-то управитесь? Солнце заходит.
– А нам свет и не нуфен, – хмыкнула Здислава, беззубо улыбаясь.
– Ну Создатель тогда вам в помощь, – пробормотал Безсон и вместе с женой поспешил прочь.
Хлопнула дверь. Дара прислушалась к удаляющимся шагам и негромким голосам. Стало совсем тихо, и тогда Здислава сказала:
– Саслони ставни.
Дара покосилась на старуху в сомнении.
– Ни зги не видно будет. Как я стану игошу ловить?
– А сего его ловифь? Сам приполсёт к масери.
И Здислава достала из мешка череп, положила себе на колени.