Вячко присел напротив прямо на пол, в клети не было ни лавок, ни стульев, ни даже тюфяка.
– При чём тут я?
Ратри склонила голову к плечу.
– Неужто не знаешь, что в твоей крови та же сила? Огненная, древняя, из глубин самой земли – жидким золотом она течёт в крови чародеев, но в твоей – она слаще.
Золотой ведьмой звали его бабку другие чародеи. Вячко всегда думал, что Злату прозвали так из-за имени и рыжих волос.
– Я не чародей.
– Нет, не чародей, – согласилась Ратри. – Но в крови твоей бурлит огонь, он мог спасти нас, подарить нам жизнь. Ты его не заслужил. Если бы мы забрали твой огонь, то смогли бы продлить свои жизни.
Странный смех вырвался из груди. Вячко поднялся, желая поскорее уйти. Чувства смешались, и отчего-то он почти почувствовал себя виноватым.
– Уж прости, что не помог. Предпочту ещё пожить на этом свете, чем жертвовать жизнью ради вашего племени.
– А сам-то этого хочешь? – бросила ему в спину Ратри.
Княжич замер у дверей, но не обернулся.
– Сам-то хочешь жить? Я очень хочу, пламенный, очень. И наши дети хотят. Мы вольный народ, мы не можем быть чужими рабами. Мы любим жить и живём по-своему. А ты вот-вот потухнешь, я вижу. Это я видеть могу.
В коридоре было тихо, темно, только выла пурга на улице, шуршала сверху, над самой головой, снегом по крыше, скрипела старыми ставнями на окнах.
Вячко навесил засов на дверь, чтобы Ратри не выбралась на волю. Когда закончится метель и его люди наберутся сил, он отведёт фарадалов в Лисецк к местному князю, а дальше Вячко ждут степи, в которых стоят одинокие вольные города.
Прежде, говорили, вольных городов было не три, а четыре. Четвёртый стоял на острове, но остров тот затонул так давно, что уже никто в это не верил. Говорили, что с того острова и пришли фарадалы – вольные обездоленные дети.
Вячко сел на пол, прислонился головой к стене и постарался не слушать ветер, в его пении чудился родной голос, а в сумраке коридора так легко, так желанно было разглядеть знакомый девичий силуэт.
Но её там быть не могло. Никогда больше.
Сталь пела звонко, весело, как весенняя капель. Постоялый двор звенел, шумел, все выбрались наружу, на мороз, чтобы посмотреть, как дерутся дружинник с девкой.
Меч пером летал в руках рыжеволосого княжича. Огненная коса противницы змеёй извивалась каждый раз, когда девушка уходила от удара. Синир ругался громко, зло, часто на скренорском. Сам сражаться он всё ещё не мог, поэтому и уговорил Вячко дать Неждане урок. Только Синир не был доволен ни своей ученицей, ни её оружием.
– Бей, сильнее бей! – выкрикивал он. – Не ножом морковку режешь!
Чекан хорош против мощных воинов, удобен, чтобы пробивать щиты и головы. Вячко был быстр и ловок, мало чем он уступал Неждане, а куда больше превосходил. Охотница привыкла двигаться легко и тихо, прятаться в укрытии, целясь из лука в жертву. Танец смерти был ей мало знаком, редко приходилось прежде плясать под заводной звон меча.
Вячко улыбался, дразнил и каждый раз, когда его клинок готов был нанести удар, уходил в сторону.
– Ну же, давай, – подзадорил Вячко. – Хоть раз достань меня.
Неждана побагровела от гнева, тонкие губы скривились. Она рыкнула звонко, словно дикая рысь, кинулась вперёд, замахнулась топориком, забывая все уроки Синира.
– Снизу, снизу подсекай! – завопил скренорец.
Остальные дружинники стояли кругом, посмеивались.
Вячко тянул время, кружил вокруг Нежданы. Пот тёк по лбу и щекам девушки, ладони скользили по древку топора.
– Сдаёшься? – усмехнулся Вячко.
Неждана вскрикнула зло, замахнулась чеканом слева, и Вячко увернулся, кругом обошёл её, шлёпнул плоской стороной клинка девушке по заду.
Двор зашёлся хохотом. Вячко оскалился в улыбке.
– Это тебе не ворожить, – вырвалось у него. – Из-за спины всегда…
Топор просвистел у самого носа. Вячко отшатнулся назад и упал на спину.
Неждана прыгнула на него, замахиваясь чеканом.
Вжух!
Лезвие пронзило снег. Вячко откатился, вскочил на ноги и сбил Неждану с ног. Она повалилась неуклюже, словно толстый медвежонок, запуталась в собственном полушубке, ногой упёрлась ему в пах. Вячко быстро вскочил и подал девушке руку.
– Вставай, на сегодня хватит.
Неждана схватилась за протянутую руку. Вячко дёрнул, поднимая её с земли. Девушка прикусила губу, посмотрела упрямо и покраснела как варёный рак.
– Ещё хочу.
– Хватит, – повторил Вячко, растеряв весь задор. – Завтра выдвигаемся, нужно отдохнуть.
А всё-таки она застала его врасплох. Это озадачивало. Прежде Вячко думал, что хотя бы во владении оружием он превосходил ведьму и меч мог защитить от неё.
Постоялый двор ещё не скоро успокоился, все со смехом обсуждали, как «поставил на место» княжич глупую бабу, что вздумала взяться за оружие. Никто не обратил внимания или не захотел замечать, как умело Неждана научилась управлять чеканом. Даже вечером за столом все обсуждали утреннюю битву.
Неждана пыталась скрыться в дальнем углу зала, прячась за кружкой с пивом. Синир тут же оказался рядом, утешая ученицу.
– Вот поэтому я и говорил, что девке среди нас не место, – проворчал Зуй, косясь на парочку.
– Ведунья нам нужна, – возразил Вторак.
Вячко промолчал. Они сидели в другой стороне, ближе к огню, и ели жареную репу с мясом, пироги и творог с мёдом – перед дальней дорогой княжич решил, что можно набить животы чем повкуснее, ведь не один день им оставалось идти до Лисецка, питаясь из походного котелка.
– Неждана – стоящая колдунья, от меня теперь мало толку, – продолжил Вторак. – С одной рукой в бою я мало пригожусь, а лечить толком не умею. У неё же это ловко выходит, – мотнул он головой в угол, где сидели ведьма и скренорец.
Глаза против воли нашли Неждану, приметили её смущённую улыбку, довольную усмешку Синира и его руку, что лежала теперь на плечах девушки.
«Мало фарадалы его по голове били», – недовольно подумал Вячко.
Зуй вытер усы, пригладил бороду и, довольно крякнув, поднялся из-за стола.