- ...Не помните ли, товарищ Барков, отделенного Павла Батова, он у вас в полку разведчиком служил?
- Был такой. Убило его в разведке, мне сам Савков говорил.
- И Савкова знали?
Красноармеец смотрел большими глазами.
- Рано вы тогда меня похоронили! - улыбнулся я.
- Неужели вы действительно из нашего полка, товарищ генерал?.. А Савкова как же мне не знать, таких людей запоминаешь на всю жизнь - первый большевик в полку. Многим из нас он тогда поставил мозги на правильную линию, по партии я его крестным считаю.
Ну и пошли воспоминания. Савков - путиловский рабочий в солдатской шинели - и для меня был одним из самых дорогих людей. От него в 1916 году впервые услышал имя Ленин и научился понимать, для чего у русского солдата винтовка в руках. Савков же на своих плечах и вынес меня тяжелораненого, когда ходили в поиск. Я рассказал Баркову, что видел дорогого нашего путиловца в последний день его жизни. Это было уже в гражданскую войну. Мы брали Шенкурск. Комиссар стрелковой бригады Савков шел в первой цепи атакующих; там, под Шенкурском, поймала его белогвардейская нуля.
Мой собеседник тоже прошел трудную школу гражданской войны. Эскадроном командовал.
- Почему же теперь рядовой?
- В ополчение записался, так вот и остался. Воюем-то не ради чинов.
- Тебе же роту надо, товарищ Барков. Осилишь? Нам знающие командиры очень нужны.
- Нет, товарищ генерал, командовать ротой я уж отстал. Нынешнюю войну на одном "ура" не возьмешь. Пониже должность, может быть, осилю...
Поздней ночью у Рокоссовского за чашкой чаю еще сидели Казаков, командующий бронетанковыми войсками Орел и наш фронтовой инженер Прошляков. Рассказал им о встрече с Барковым.
- Кем ты его назначил? - спросил командующий. - Батальон потянет?
- Лучше бы ему начать с помощника командира роты.
Рокоссовский тут же позвонил в дивизию, и назначение состоялось. Вскоре за отвагу в бою Барков был награжден орденом Красного Знамени.
Командующий всячески поощрял выдвижение инициативных, показавших сметку бойцов. Он требовал - ищите талантливых, людей и учите, пока есть время. Для способных, отличившихся бойцов были созданы фронтовые курсы младших лейтенантов; они подготовили нам сотни командиров взводов и рот.
На меня как на помощника по формированиям была возложена проверка фронтовых тылов. Других источников пополнения в то время не было. Пересмотрели и почистили состав всех тыловых подразделений. Набрали несколько тысяч бойцов, которые из-за нераспорядительности начальников без пользы находились в тылах фронта, армий и дивизий. При проверке тыловых частей познакомился я с интересным человеком, судьба которого вскоре тоже сплелась с судьбой 65-й армии. Это был молодой военный инженер Павел Васильевич Швыдкой. Богатырь, саженного роста, с обычным для людей могучего телосложения спокойствием и добродушием, а в деле - горяч и сноровист. Главное же, что в нем сразу покоряло, - изумительное инженерное чутье. Скажет: "На саперный глаз сойдет" можно смело принимать от него то или другое сооружение. Со своей саперной бригадой Швыдкой строил запасные оборонительные рубежи и мечтал о "настоящем деле". В его военной биографии, как в капле воды, отразились неурядицы сорок первого года. Служил в укрепленном районе на западной границе, потом отступал до Новгорода. Вдруг - вызов в Москву. "Собрали, - рассказывал он, - кучу гражданских инженеров и приказали учить. Кругом бушует война, немцы лезут к Москве, а мы преподаем азы саперного дела... До чего же хочется повоевать по-настоящему, чтобы у фрицев скулы трещали!"
В один сентябрьский вечер наша судьба круто изменилась. В рабочей комнате начальника штаба командующий подводил итоги дня. Тут были Малинин, Казаков, Прошляков и Орел. Зазвонил телефон. Рокоссовского вызывали к аппарату ВЧ. В маленькой деревенской хате хорошо слышалось каждое слово, долетавшее из далекой Москвы:
- Вам не скучно на Брянском фронте? Рокоссовский улыбнулся, но промолчал.
- Решением Ставки создается Донской фронт. Весьма перспективный. Предлагаем вам принять командование им, если не возражаете...
- Как можно возражать!..
- В таком случае забирайте с собой кого считаете нужным и утром вылетайте в Москву. Брянский фронт примет Макс Андреевич Рейтер.
Рокоссовский обвел всех радостным взглядом. Сколько раз в этой же хате начальника штаба мы ночами склонялись над картой, следя за грандиозной битвой на берегу великой русской реки. С каждым из нас карта говорила живым языком; за ее синими и красными стрелами, в непрерывно меняющейся конфигурации оборонительных рубежей мы видели несгибаемую волю, творческую мысль и самоотверженность наших боевых товарищей, со многими из которых нас связывала долголетняя служба в Вооруженных Силах страны. Там сражался В. И. Чуйков, с которым мы хватили лиха еще на линии Маннергейма: он тогда командовал 9-й армией. Там, у Волги, в районе разрушенного вокзала, вела бои дивизия А. И. Родимцева; Совинформбюро передавало о ней сообщения, похожие на легенды. Последний раз я видел Александра Родимцева в Испании, на Хараме, где в тяжелых боях 12-я интернациональная бригада сдерживала натиск франкистов, итальянских и немецких интервентов: он под огнем на поле боя ремонтировал пулеметы. Военный человек поймет, какой это был подвиг - держать в боевой готовности пулеметы более чем 20 разных устаревших систем. Испанские товарищи ценили вклад советских добровольцев в борьбу за свободу, против фашизма. Родимцева они считали храбрейшим из храбрых и прозвали его "профессором пулеметного дела республиканской армии". Думалось: всего шесть лет назад это было, а теперь имя нашего славного боевого товарища навсегда связано с величайшей в истории битвой на волжском берегу...
- Я рад, товарищи, - просто сказал Рокоссовский. Указывая пальцем на Малинина, Казакова, Прошлякова и Орла, он приговаривал: - Вы со мной... Вы со мной.
Сердце мое не выдержало:
- Товарищ командующий, готов ехать хоть на дивизию!
- Разделяю твое желание, Павел Иванович. Но оставайся пока командовать фронтом до прибытия Рейтера, а мы в Москве вопрос решим.
М. А. Рейтер с новым начальником штаба Л. М. Сандаловым приехал через три дня. Шло заседание Военного совета фронта. Принесли шифровку. Рейтер прочитал и передал мне, сказав вполголоса: "Честное слово, завидую..." В шифровке говорилось о назначении Батова командующим 4-й танковой армией Донского фронта.
Сборы недолги. Путь далек. "Виллис" шел через Ефремов, Тамбов, Моршанск. Ночь застала в Борисоглебске. "Как ты изменился, родной", - думал я, проезжая город затемненными улицами. Тут все было знакомо и дорого сердцу. Трудящиеся Борисоглебска избрали меня депутатом Верховного Совета СССР, до войны я часто приезжал к избирателям - узнать их нужды, требования, рассказать о депутатской деятельности. Теперь город стал прифронтовым. В темноте двигалась масса войск. Тракторы тянули тяжелые орудия. Под брезентом угадывались мощные контуры "катюш".
Поехали прямо в горком.
- Какими судьбами? - поднялся навстречу секретарь горкома Ермил Сергеевич Коровин.
- Ночевать пустишь? - спросил я, отвечая на крепкое рукопожатие.
- Как всегда - первый номер в твоем распоряжении. (В этом номере городской гостиницы была у нас приемная депутата.) Но спать мы тебе не дадим!
Вскоре в горкоме собрались товарищи из партийного актива. Надолго затянулась беседа.
- Ты скажи, задержит Красная Армия немцев у Волги или нет? - спросил председатель горисполкома Григорий Дмитриевич Осадчиев.
Что я мог ответить? Только одно: конечно задержит. Там сражаются такие бойцы, руководят ими такие наши генералы, что безусловно выстоят.
- И не только задержат. Потерпите еще немного, дорогие друзья. Мы стоим перед решающими событиями.
Чем ближе к Дону, тем заметнее солдатскому глазу, что здесь готовятся к большим делам. Ночью шли и шли войска. Днем, куда ни взглянешь, рассредоточенные и замаскированные танковые части, артиллерийские полки, колонны грузовиков. К небольшому хутору Мало-Ивановка проносились одиночные командирские машины. Потянулись линии связи. Здесь расположен центр управления войсками фронта.
Встреча с Рокоссовским была короткой:
- Говорить сейчас некогда. Зайди в штаб, к Казакову и обязательно к Желтову, они дадут ориентировку... Чуйкову очень трудно. Еще никогда там не было так трудно. Помогаем, чем можем. Но главное теперь для нас уже не в этом. Ясно? Рекомендую сегодня же выехать в армию. Разберешься и доложишь. Особое внимание обрати на клетский плацдарм.
В штабе работа шла полным ходом. Принимались новые соединения. Готовили к передаче вновь организуемому Юго-Западному фронту боевой участок в среднем течении Дона. Большое внимание уделялось левому крылу фронта, где войска вели бои с прорвавшимся к Волге противником в районе Ерзовки. Малинина я не застал: он как раз выскочил с заместителем командующего К. П. Трубниковым на левое крыло, где наши части вели изнурительный бой с 60-й немецкой моторизованной дивизией с целью пробиться к северной группе 62-й армии. В этот же день Малинин связался с KII фронта. Произошел такой разговор.
- Как там дела, Михаил Сергеевич, части могут наступать? - спросил Рокоссовский.
- Могут и будут наступать, - ответил Малинин. - Прошу лишь прислать одного крепкого комдива. Здешний годится в интенданты. Обнаружили его НП в боевых порядках соседней дивизии. Наводим с Кузьмой Петровичем порядок.
В штабе фронта ждали представителей Ставки. Должен был также приехать генерал Н. Ф. Ватутин, назначенный командующим вновь созданным Юго-Западным фронтом. Позже мне стало известно, что 6 - 7 октября представители Ставки обсудили с командующими фронтами план предстоящего контрнаступления и предложили им подготовить свои соображения для доклада Ставке.
Сталинград весь в огне. Даже из Мало-Ивановки на горизонте видно громадное облако дыма. В темноте небо там полыхало грозой. 4 октября начались жаркие бои на территории Тракторного завода. Немецкое командование по-прежнему было обуреваемо идеей отбросить наши войска за Волгу, хотя с военной точки зрения эта идея в октябре уже себя исчерпала. Вражеская группировка с ее мощным ударным кулаком, направленным к волжскому берегу, с ее растянутыми, подобно хвосту кометы, флангами, по существу, зашла в тупик. С дьявольским упорством, пытаясь сбросить героев 62-й и 64-й армий в реку, немцы еще тешились мыслью, будто инициатива у них в руках. На деле это было не так. Стратегическая инициатива переходила п руки нашего командования. Отсюда и следовало исходить, оценивая все, что делал и должен был делать наш Донской фронт. Первая, ближайшая его задача состояла в организации взаимодействия с войсками, сражавшимися непосредственно в Сталинграде. Стоявшие на рубеже Ерзовка Трехостровская 66-я, 1-я гвардейская и часть сил 24-й армии нависали с севера над основным ядром вражеской группировки и вели весь сентябрь и в начале октября упорные наступательные действия. Успех был невелик, если судить по отвоеванной территории. Не удалось ни прорваться к героям 62-й армии, ни поколебать оборону противника в этом районе. Но было достигнуто другое: левый фланг Донского фронта оттянул на себя с направления главного удара 12 фашистских дивизий, из них две танковые. Всего же противник вынужден был держать на донских рубежах (в полосе Донского и Юго-Западного фронтов) не менее 28 дивизий.
Вторая, и главная, задача, которую предстояло в октябре решить вместе с соседними фронтами, - готовить разгром прорвавшихся к Волге вражеских войск. Член Военного совета фронта Алексей Сергеевич Желтов, знакомя с обстановкой, еще не говорил о конкретном плане операции. Видимо, тогда этого и нельзя было делать. Но общая установка ясна: все силы, без шума и огласки, направить на подготовку к наступательным действиям, в которых правофланговые армии будут играть ведущую роль.
Линия обороны нашего фронта, начинаясь у Волги, протянулась на запад по контурам малой излучины Дона и далее вплоть до станицы Клетской. На Дону положение стабилизировалось. Здесь пока было тихо. 21-я и 63-я армии с их боевыми участками (рубеж от Клетской до Вешенской) в ближайшее время поступали в подчинение к Ватутину. Таким образом, правое крыло Донского фронта замыкала 4-я танковая, которую мне предстояло принять. А. С. Желтов отозвался о ней с уважением. Она была крепкой закалки, хотя до сих пор на ее долю выпадала преимущественно горечь неудач.
- Вы встретите там боевых командиров, стойких в обороне, приобретших некоторый опыт в летних контрударах. Мы взяли оттуда несколько прекрасных соединений на помощь Чуйкову. Недавно к нему ушла тридцать седьмая гвардейская, она теперь уже в бою за Тракторный завод. В августе армия захватила и удержала плацдарм под Клетской, но с тех пор активных действий не вела. Долгое время в ней не ладилось со штабом: пятый начальник сменился. Сейчас это уже позади. Нашли хорошо подготовленного, проверенного в боях молодого офицера и выдвинули к руководству штабом...