- Задача поставлена вам, а не штабу фронта. Выполняете плохо. Усиливайте удар на южном фланге.
Жуков торопил с движением левого крыла 1-го Белорусского фронта на Ковель. Пожалуй, все фронтовое командование, бросив силы на Ковель, глубоко не вникало в сложившиеся трудности у нас с Романенко. Все считали, что перед фронтом 48-й и 65-й у противника резервов нет.
Наступила ночь на 23 июля. Армейский НП - в лесу у рокадной дороги, прямо против центра оперативного построения 80-го и 105-го корпусов. Южнее, на удалении почти 20 километров, держала плацдарм на Западном Буге 69-я Севская, а весь правый фланг прикрывали гвардейцы 37-й и 15-я Сивашская дивизия.
На НН были Радецкий, Липис, Веский. Мы обсуждали возможности усиления удара на левом фланге. В блиндаж почти вбежал полковник Никитин. Свет керосиновой лампы тускло освещал его лицо, и, может быть, потому оно казалось необычно бледным.
- Что случилось?
- Перехвачен радиоразговор командира пятой танковой дивизии СС "Викинг" Галла с командиром четвертой танковой Петцелем. Галл в Высоколитовске, Петцель в Бельске. Готовятся в четыре ноль-ноль нанести по нашим войскам встречные удары и соединиться в районе Клещелей.
Можно было ожидать чего угодно, но только не этого. Никто не предполагал, что с севера, от Бельска, может назревать такая угроза. Это был просчет нашей разведки. Немцы верно оценили слабость нашего правого фланга.
Контрудар врага преследовал ограниченные цели - вывести высоколитовскую группировку на соединение с бельской. Чтобы ускорить решение этой задачи, генерал Галл открытым клером по радио попросил командира 4-й немецкой танковой дивизии оказать ему помощь.
Армейский командный пункт находился в Клещелях, то есть он мог попасть под удар. Вызываю к телефону Бобкова: "Объявить тревогу. Немедленно вывести КП на Гайновку". С Радецким выехали на опушку леса, где стояли смонтированные на автомашине телеграфные аппараты. Долго пришлось ждать, пока вызовут Рокоссовского. Наконец на ленте появились слова: "Командующий у аппарата". Докладываю: "Перехвачен радиопереговор. Противник готовит встречные контрудары из района Бельска и Высоколитовска на Клещели. Войска готовлю для отражения танков противника. Сил недостаточно. Боевые порядки разрежены. Резервов не имею". Рокоссовский приказал: "Примите меры к удержанию занимаемых рубежей. Помощь будет оказана".
Только закончился этот короткий разговор, как с севера, юга и запада стал нарастать гул артиллерийской капонады. Вражеский контрудар начался. С Радецким остаемся в Клещелях: нельзя ни на минуту терять связь с корпусами. Первым доложил И. И. Иванов:
- Противник атаковал шестьдесят девятую. Пытается сбросить части с плацдарма. Дивизия обороняется успешно.
Это направление контрудара мы правильно определили как второстепенное. Приказ Иванову: "Готовьтесь к отражению танков с севера, от Бельска. Главная опасность будет там..." Связываюсь с Д. Ф. Алексеевым. По голосу комкора чувствую, что у него жарко.
- С направления Большое Турно атакует дивизия пехоты. Ее поддерживают тридцать пять танков, два бронепоезда и самоходная артиллерия, - докладывает комкор. - Удар наносится по триста пятьдесят четвертой. Части дивизии отошли на три километра, заняли круговую оборону в районе населенного пункта Августинка.
Обстановка в 80-м корпусе еще напряженнее. Отразив пять контратак, 356-я дивизия и 115-я бригада понесли потери. Дивизионная артиллерия не в силах сдержать удар бронированного кулака противника. К тому же в стрелковых частях этого корпуса было много необстрелянных солдат. На помощь отходящим частям Баринова я бросил две реактивные установки.
Снова докладывает Алексеев: "Противник продолжает развивать наступление на северо-восток, пытается окружить 44-ю дивизию. Гвардейцы отошли в район Залесье. Заняли оборону. Один полк оторвался и ведет бой в окружении". Едва успел я сделать выводы и подсказать комкору решение, на проводе - Иванов: "С направления Бельск по пятнадцатой и тридцать седьмой дивизиям наносят удар сто танков. Противник рассекает наши боевые порядки. Мой командный пункт отрезан от войск".
Сто танков с севера и столько же с юга. В этой обстановке не оставалось ничего иного" как сжать основные силы армейской группировки к центру, оставить часть занятой территории, сократить линию фронта и занять круговую оборону. Очень мало времени, чтобы отдать этот приказ войскам. Решаем передавать открытым текстом по радио, маскируя намеченные рубежи обороны одними цифрами кодированной карты. Чтобы не терять драгоценные минуты, приказываю настроить рации всех корпусов на одну волну. Приказ принимают все комкоры одновременно. Иванов тут же докладывает, что потерял связь с 69-й. Этой дивизии необходимо было поставить задачу:
оставить плацдарм на Западном Буге и выйти на помощь управлению корпуса. Но как сообщить об этом? Рядом со мной стоял штабной офицер полковник Рондарев.
- Разрешите прорваться на мотоцикле. Крепко пожал Рондареву руку:
- Спеши, но будь осторожен.
Он умчался на мотоцикле к Западному Бугу. Ему удалось проскочить по не занятым противником дорогам до командного пункта 69-й и передать приказ.
К полудню стало ясно, что северной и южной немецким группировкам удастся соединиться. Оперативной группе командарма пора отходить к Гайновке, чтобы оттуда организовать удар по прорвавшемуся врагу. Шум боя приближался. Но нужно еще доложить обстановку Рокоссовскому. Вместе с Николаем Антоновичем заскочили в машины к телеграфистам. Рокоссовский ответил быстро. Докладываю: "Противник наносит встречный контрудар с двух направлений на Клещели. Штаб армии отведен в Гайновку. Сам с оперативной группой нахожусь и управляю боем на..."
Доклад закончить не удалось. Николай Антонович прервал:
- Немцы!
Через открытую дверь автобуса было видно, как метрах в трехстах среди высокой ржи появилась башня немецкого танка. Ствол пушки развернулся в нашу сторону, и в ту же минуту раздался сильный взрыв. Первый снаряд противник послал в плохо замаскированный грузовик, на котором был смонтирован движок телеграфной установки.
- Все за мной!
Бросаемся к ржаному полю, где у дороги были замаскированы наши "виллисы". Сзади второй взрыв. Телеграфная установка загорелась. К счастью, телеграфисты успели выбежать с нами. "Виллисы" помчались вдоль ржаного поля на Гайновку, проскочили буквально в нескольких десятках метров от боевых порядков немецкой танковой части. Спасла густая рожь.
Рассказывали, что командующий фронтом был очень обеспокоен внезапным прекращением переговоров и запрашивал по радио: "Где Батов?" Не получив ответа, выслал в разведку эскадрилью истребителей. Мы видели самолеты, летавшие над районами Клещелей и Черемхи, по летчики наших машин не обнаружили. Нашелся среди них шутник: он доложил с борта самолета по радио своему непосредственному начальнику, что видел по дороге от Клещелей на Гайновку... рассыпанные военторговские тарелки.
Вечером добрались до своего командного пункта. Вскоре прибыли Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский.
- Докладывай свое решение.
План ликвидации немецкого прорыва был уже продуман. Силами двух подошедших батальонов армейского запасного полка и отдельных частей 18-го корпуса при огневой поддержке дивизионов гвардейских минометов решено нанести удар на Клещели со стороны Гайновки. Одновременно корпус Алексеева наступает с юга.
- Решение правильное, да сил маловато, - признал Г. К. Жуков. - А надо не только восстановить живую связь с корпусами, но обязательно вновь захватить плацдарм за Бугом. Поможем.
Оказывается, к нам уже спешно направлялся из армии Романенко 53-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Ивана Алексеевича Гарцева и 17-я танковая бригада Донского корпуса, находившаяся на переформировании. Подход этих сил ожидался ночью.
В оставшиеся часы мы непрерывно держали связь с командирами корпусов. Все товарищи докладывали спокойно. Прошла нервозность, вызванная ошеломляющим ударом танков. Иванова выручили гвардейцы 37-й. Они прорвались к командному пункту корпуса и помогли выйти из окружения. Позднее, когда на отчетные карты корпусов был нанесен весь ход событий за 23 июля и получены донесения, стало ясно, что артиллеристы 37-й гвардейской помогли и нам с Радецким.
При появлении танков в районе Красное Село командир дивизии решил срочно перебросить отдельный гвардейский противотанковый дивизион из Черемхи на безымянные высоты севернее Клещелей и огнем прикрыть дороги. Артиллеристы шли на большой скорости. На головной машине был командир дивизиона гвардии майор Алексей Сергеевич Калмыков, Герой Советского Союза. (Ныне этот боевой и заслуженный офицер продолжает служить начальником артиллерии корпуса в звании полковника.) Танки противника в это время уже прорвались к высотам. Дорогу им преградил дивизион Калмыкова. Танки ведут огонь. Два орудия 1-й батареи выведены из строя, командир дивизиона контужен. Все это произошло на глазах командующего артиллерией дивизии гвардии майора Николая Никитича Лухта, который вслед за истребителями выводил на новые огневые позиции артиллеристов 86-го гвардейского стрелкового полка.
- К бою! - скомандовал он.
Артиллеристы развернули пушки прямо на дороге. Они расстреливали врага в упор. Горело пять вражеских машин. На гребень высоты выползают новые танки. Увидев участь головных машин, немецкие танкисты поворачивают обратно. Противник пустил в обход артиллеристов группы автоматчиков. У орудий остались одни наводчики, все остальные солдаты вступили в бой с немецкой пехотой. Отражена и эта атака. Опять появились танки. Так продолжалось почти два часа, пока противник не отказался от своего замысла выйти к Клещелям кратчайшим путем. Мужественное сопротивление гвардейцев намного задержало прорыв немецких танков. Противник вынужден был обходить артиллерийские батареи по лесным дорогам. Поэтому у Клещелей появилось вначале лишь несколько немецких машин. Одна из них и обстреляла нашу телеграфную установку.
Сколько подвигов было совершено в этот трудный день в войсках! О них помнят ветераны 65-й армии. Из многочисленной переписки с боевыми друзьями приведу письмо полковника М. И. Мельчакова, бывшего офицера управления 105-го стрелкового корпуса. В нем описан подвиг офицера связи старшего лейтенанта Колеватых и рядового Каримова.
"...Полдень 23 июля 1944 года. Старший лейтенант Василий Иванович Колеватых только что вернулся из 354-й стрелковой дивизии. Соскочив с трофейного вороного жеребца, подаренного ему начальником разведки дивизии, офицер на ходу передал поводья рядовому Каримову. Из машины вышел командир корпуса генерал Алексеев. Он только что закончил переговоры по радио с командующим войсками армии.
- А, казачок! - по-отцовски тепло сказал генерал. - Устал? Отдохнуть бы надо, но есть очень важный приказ командарма... Дай-ка твою карту.
Командир корпуса, начальник штаба и офицер связи склонились над картой. Какой причудливый стал фронт! Вмятины в боевых порядках, острые углы тянулись по холмам, скатам высот и уходили к реке Западный Буг, где в полуокружении дралась 44-я гвардейская.
Привычным движением командир корпуса нарисовал несколько условных тактических знаков. В районе Семятичи находится командный пункт генерала Борисова. Связи с ним пет. Задача: найти генерала и передать ему боевой приказ. "Любой ценой", - сказал командир корпуса, взглянув на худощавое обветренное лицо офицера связи.
Колеватых ловким движением накинул на богатырские плечи плащ-палатку.
- Разрешите выполнять?
Комкор и начштаба улыбнулись: "Загорелся казачок". Генерал Алексеев ценил старшего лейтенанта не только за то, что он мог в любой обстановке лететь с боевым приказом, как говорится, "аллюр, три креста". Офицер связи обладал широким военным кругозором, быстро ориентировался в обстановке и всегда ясно докладывал картину боя.
Неизменным его спутником в трудных делах был рядовой Каримов, татарин по национальности. Колеватых с уважением отзывался о нем.
И вот боевые друзья мчатся на своих конях. Позади остались развалины какого-то местечка. Проехали добрую половину пути. Скоро Милейницы, а там за березовыми рощами - Семятичи... Неожиданно длинной очередью застрочил пулемет. На дороге разрывы мин и снарядов. Кони шарахнулись в сторону. Где свои, где враги - не поймешь. Кажется, командный пункт гвардейцев где-то близко. Впереди грузовые автомашины, крытые брезентом. Карямов сказала "Не наши". И в то же мгновение конь Колеватых упал на передние ноги. Из рощи слева бил немецкий пулемет. Офицер ранен в ногу. Раздроблена кость. Из рощи бегут пятеро немцев. Каримов прилег за убитым конем и из автомата открыл огонь по фашистам. Двоих он сразил наповал, остальные отпрянули. Ползком солдат отходит к лесу, тащит на себе офицера. Укрылись в густом кустарнике. Немцы не преследуют.
По лесу идти спокойнее. Но Каримов тоже был ранен. Гимнастерка пропиталась кровью.
Впереди опять строчит пулемет. Прислушался. По звуку узнал - свои. Но нести офицера уже не в силах, много потерял крови, кружилась голова. Вместе решили: Колеватых останется в лесу, замаскируется у двух больших берез. Каримов возьмет приказ и проберется к своим за помощью.
Оказалось, что гвардейцы были совсем близко. Выйдя на опушку, солдат попал прямо на огневую позицию артиллерийской батареи. Один из офицеров взял у Каримова пакет и помчался к комдиву. За старшим лейтенантом Колеватых послали двух солдат. Принесли, оказали медицинскую помощь, направили в медсанбат. Вскоре от комдива вернулся офицер. Связному было приказано передать командиру корпуса, что приказ получен. Дивизия ночью начнет выходить на указанный рубеж. Каримову дали коня, и он поскакал. На обратном пути солдат нарвался на засаду. О его гибели гвардейцы узнали лишь ночью, когда нашли при отходе его тело.