Обучать стрелков поручили мне. По утрам я уводил будущих снайперов в лесок. Спускались к реке по крутому склону. Здесь нас никто не мог без надобности потревожить. Я рассказывал о приемах маскировки снайпера, обнаружения его, показывал, как правильно прицеливаться. Припоминал все, чему учил меня в свое время начальник бригадной школы снайперов лейтенант Штанов.
Особое внимание уделялось выработке таких важных для снайпера качеств, как осторожность и терпение.
- Хорошо замаскируешься - себя спасешь и врага убьешь, - повторял я не раз слышанное. - Демаскируешь себя - себя и погубишь.
Проводились тактические игры. Например, один из бойцов втайне от других подбирал и оборудовал снайперскую позицию. Его товарищам ставилась задача обнаружить эту позицию. Тому, кто обнаруживал первым, предоставлялось право самому подбирать и маскировать снайперскую точку. Пробовал я со своими учениками стрелять в ничтожно малую цель - пятак, винтовочную гильзу.
Не забыл я напомнить и поговорку: "Есть терпение - будет и умение".
Разумеется, я внимательно следил за газетами. Вырезал из них материалы о снайперах Чечикове, Милащусе, Носове, Бабкине, читал эти материалы вслух. Мы тщательно изучали чечиковский метод "кочующей точки", суть которого заключалась в том, что снайпер имеет не одно, а несколько "гнезд" и ведет огонь то из одного из них, то из другого. При этом у противника создается впечатление, что стреляет не один, а несколько снайперов. Засечь кочующего снайпера очень трудно: ведь враг не знает, с какой точки прозвучит очередной выстрел.
Преуспевал в стрельбе Алеша Адров. Он клал пули, как говорится, в "яблочко". Алеша был выше всех нас ростом. Славный парень с ясными голубыми глазами и обаятельной улыбкой, он как-то сразу располагал к себе. Иногда его называли просто "ясноглазый", и все понимали, о ком идет речь. Характер у Алеши был иной, чем у Павла Хромова, горячего и неуемного по натуре. Степенный и немногословный, Адров быстро зарекомендовал себя как отличный стрелок. Ему потом первому доверили самостоятельную "охоту".
Боевой учебе во многом содействовала комсомольская организация. В те дни мы провели открытое комсомольское собрание на тему "О повышении активности комсомольцев в обороне". Собрание проходило недалеко от переднего края, в пересохшем, заросшем кустарником русле реки Миус. Пригласили коммунистов, боевой актив роты. Люди пришли на собрание с автоматами, винтовками, гранатами, готовые по сигналу занять боевую позицию. С докладом выступил Иосиф Калинович Туз. Он рассказал об обстановке на фронте, о первомайском приказе Верховного Главнокомандующего, о конкретных задачах воинов.
- Мы должны вести активную оборону, - сказал докладчик. - Что это значит? Ответ простой: никто из нас не должен давать покоя врагу. Это особенно касается снайперов. Снайпер потому и называется снайпером, что в совершенстве владеет оружием.
Доклад взволновал бойцов. Завязался серьезный, деловой разговор о том, что надо сделать, чтобы повысилась активность в обороне. Понятно, не обошлось без критики. Помнится, как снайперы Бажанов и Хромов критиковали своего молодого товарища Клименко, который, пренебрегая мерами осторожности, полез на открыто стоявшее дерево, чтобы лучше видеть цели, и едва сам не погиб от пули вражеского стрелка. Критиковали стрелка Онищенко за то, что он плохо ухаживает за оружием, своевременно не смазывает его, редко чистит канал ствола винтовки.
- Пуля почистит, - отмахнулся Онищенко.
И тогда заговорили многие. Всем не понравилась его реплика.
- За винтовкой надо следить. Сила воина в его оружии, - говорили комсомольцы.
Следует сказать, что Онищенко извлек уроки из критики. Потом он и за оружием старательно ухаживал, в честно выполнял свой воинский долг.
Невеселым сидел на этом собрании снайпер Мамедов. Оказывается, в тот день его "охота" была неудачной. А дело было так. Мамедов высмотрел хорошо замаскированный одиночный окоп и внимательно наблюдал. Фашист, находившийся там, что-то тоже заподозрил и стал, как суслик, выглядывать из окопа. Выглянет - скроется - опять выглянет. Мамедов выстрелил, поторопившись. Судя по тому, как немец быстро нырнул в окоп, снайпер понял, что промазал, но продолжал наблюдать. И вдруг видит, фашист машет саперной лопаткой: рус не попал. Это задело Мамедова за живое. На собрании Мамедов, говоря об осторожности и зоркости снайпера, рассказал и об этом случае. На иронические реплики товарищей отвечал:
- Все равно продырявлю пулей его баранью голову! Снайпер Мамедов с гитлеровцем рассчитался сполна.
Но это ему стоило многих дней терпения и смертельного риска.
На собрании речь зашла и о чистоте в окопах, в которых мы теперь проводили и день и ночь. Парторг роты старший сержант В. Лабутин поставил в пример бойцов, которые содержали свои окопы в образцовом порядке. И в этом деле, сказал парторг, комсомольцы должны задавать тон.
Собрание не прошло для нас бесследно. Боевая активность молодых воинов стала расти с каждым днем. Не отставали и стрелки моей группы. С разрешения комбата они все чаще выходили на настоящую "охоту".
От разведчиков стало известно, что против нас в обороне стоит все та же 16-я немецкая мотодивизия, ранее сильно потрепанная, но вновь пополненная.
- Опять "Бурый медведь". Только повадка у него теперь иная. Предпочитает больше сидеть в берлоге. Труднее бить его, - говорит Хромов.
- Да, придется выманивать его...
- А как?
- Придумаем...
"Охотиться" стали сообща. Один из нас, стреляя с бруствера, нарочно обнаруживал себя поднятой пылью. И тут показывалось чучело - обрубок дерева с надетой на него каской. Чучело шевелил Мамедов. А Хромов, Адров и Петрищев наблюдали за траншеями противника.
Звучит выстрел. Мамедов выставляет чучело. Пули щелкают по брустверу над головой Мамедова.
- Ага! - восклицает обрадованно Хромов. - Стреляют из амбразуры. Вон оттуда.
Окно амбразуры то темнело, то вдруг светлело.
"Еще", - знаками просит Хромов.
Вновь гремит выстрел, и над бруствером мелькает чучело. В амбразуре потемнело. Снайпер Хромов тщательно целится. Трудно попасть в амбразуру с одного выстрела. Трудно, но надо. Хромов, затаив дыхание, нажимает на спусковой крючок. Ответного выстрела нет...
Ночью второй батальон перебросили на участок напротив Матвеева Кургана, левее нашей старой позиции. Как и таи, противник занимал высотки на западном берегу Миуса. Только в одном месте, где стояла пятая рота и один взвод четвертой роты, западная, возвышенная часть берега находилась в наших руках. Вся она была изрезана балками. На восточном же берегу зеленели небольшой лесок, кустарник и сады. Здесь были укрыты наши обозы и штаб батальона.
Мы детально исследовали передний край. Через три дня снайперы знали, где и сколько у противника дотов, дзотов, стрелковых ячеек, какие тут складки местности. Ничто не ускользало от нашего внимания: ни вновь отрытая ночью ячейка в траншеях, ни выброшенная на бруствер консервная банка, ни блеснувшая в непривычном месте трубка окопного перископа. Все тщательно просматривалось через оптический прицел.
Как-то утром замечаем бугорок, будто на земле фурункул вскочил. Обратили внимание и на то, что он прикрыт сухой травой, а сбоку зияет черная дырка. Бугорок этот вдавался в нейтральную зону довольно далеко от линии вражеских траншей. Различали мы и идущий к нему ход сообщения, затянутый маскировочной сеткой. Взрыхленная почва хотя и с трудом, но просматривалась сквозь сетку. Холмик-"чиряк" был не чем иным, как замаскированной огневой точкой, которая наверняка будет действовать только в критическую минуту боя.
- Опасный бугорок, - заметил Алеша Адров. - Надо сообщить о нем полковым артиллеристам.
Да, снайпер призван не только лично уничтожать фашистов, но и разведать и своевременно сообщить о замеченных огневых точках. И мы передаем координаты через командира роты артиллеристам. А через час снаряды сравнивают огневую точку врага с землей.
Запомнился и такой случай. Старший лейтенант Туз, внимательно следивший за боевой работой снайперов, чуть ли не каждую ночь встречался с нами на КП, выспрашивал об "охоте", давал советы, ставил задачи на завтрашний день. В одну из таких встреч мы сообщили, что в районе поселка Шапошникове стрелкам шестой роты сильно досаждают вражеские доты с крупнокалиберными пулеметами.
- Ни мины, ни пули их не берут, - сокрушенно разводил руками Адров.
- Это, очевидно, броневые колпаки, - высказал догадку Хромов.
- Возможно, - согласился Туз. - А не усмирить ли их противотанковыми ружьями?
- Пробовали. Ничего не получается.
Туз на минуту задумался. Пламя от коптилки вспыхивало, колебалось, на какое-то мгновение освещая его сосредоточенное лицо.
- Вот что, друзья, - обратился он к нам. - Надо поточнее установить координаты этих дотов. Попробуем подавить их огнем из противотанковых орудий.
Туз тут же позвонил артиллеристам и приказал мне возглавить разведку. Старший сержант Александр Луговой, командир противотанкового орудия, веснушчатый подвижный паренек, разыскал меня на рассвете.
- Начнем, что ли?
Мы заняли удобную позицию и стали изучать передний край. Старший сержант нанес на карту все доты и дзоты. Подыскал удобную огневую позицию.
- Завтра мы им дадим жару, - с уверенностью заявил он.
- Вначале дай, а потом говори, - скептически отозвался я на похвальбу артиллериста.
Старшего сержанта не смутил мой ответ.
- Будь спокоен, снайпер, у нас, артиллеристов, тоже натренированный глаз. Быстро заткнем глотки этим фашистским дотам.