Лана не стала откладывать визит к Аранту, хотя к утру так и не нашла правильных слов, чтобы убедить его подать заявление, о котором просил Варт. Умом она понимала, что наставник прав: если не начать разруливать ситуацию сейчас, потом она превратится в серьезную проблему. Так всегда бывало.
Но на сердце у нее было неспокойно. Настолько неспокойно, что она полночи не могла сомкнуть глаз, все ворочалась с боку на бок, одновременно боясь провалиться в сон Рейна и отчаянно желая этого. Может быть, во сне они смогут нормально поговорить о том, что произошло за ужином, о его странной реакции и поведении? Лана безумно хотела, чтобы всему нашлось какое-то объяснение!
И в то же время она боялась, что объяснения нет. Боялась провалиться в новый жуткий кошмар, который подтвердит, что с Рейном что-то не так. В какой-то момент Лана вдруг осознала, что беззвучно плачет, думая об этом. В этой жизни Лана Лерой плакала не так много раз. Может быть, в глубоком детстве это происходило чаще, но после десяти – она могла по пальцам пересчитать случаи, которые заставляли ее разреветься. Она не проронила ни одной слезинки узнав, что мать прикарманила все деньги, что смогла, и сбежала за Занавесь, бросив ее разбираться с проблемами одну. Пожалуй, за последний год она плакала только из-за Рейна Братта.
Она так вымоталась из-за этих мыслей и переживаний, что, когда наконец уснула, спала вообще без сновидений. И утром чувствовала себя разбитой и уставшей, а не отдохнувшей. Но попытки послать все к демонам и снова уснуть, а там, глядишь, проблемы сами как-то рассосутся, привели лишь к тому, что в голове снова заворочались неприятные мысли, не дававшие спать ночью. Поэтому Лана заставила себя вылезти из кровати.
Когда она явилась в «Сияние», хозяин клуба обнаружился не в своем кабинете, а за круглой стойкой бара в дальнем конце зала. Даже до полудня было еще далеко, поэтому бармена, конечно, на месте не наблюдалось, но Арант справлялся и сам: перед ним стояла початая бутылка какого-то прозрачного крепкого алкоголя – Лана в нем не очень разбиралась, предпочитая вино, – и рядок стопок. Глава Темного Ковена наливал сразу несколько, а потом выпивал по одной.
– О, ты уже здесь? Не думал, что придешь так рано, – хмыкнул он, заметив Лану.
Выглядел он удручающе трезвым, как будто отчаянно пытался напиться, но не мог.
– А вы меня ждали? – удивилась она, садясь на соседний с ним табурет.
– Был уверен, что ты не сможешь долго сдерживать свое любопытство и придешь выяснить, что я сумел узнать насчет этого темного облака, – пояснил Арант, угрюмо разглядывая последнюю налитую стопку, но не торопясь опрокинуть ее в себя.
– Вообще-то я здесь не за этим, не думала, что вам так быстро удастся что-нибудь узнать… – Лана осеклась, еще раз посмотрела на пяток пустых стопок и резюмировала: – Но судя по всему, удалось?
Арант кивнул, но рассказывать не стал, вместо этого поинтересовался:
– Тогда зачем ты здесь? Еще что-то случилось?
– Вы будете смеяться, но меня прислал Эрик Варт, мой наставник в Легионе.
– Я вообще не вижу в этом ничего смешного, – ворчливо возразил Арант. – Что ему нужно?
– Чтобы вы подали в Легион заявление об исчезновениях членов Ковена. Арант, Патрик Крофт не единственный, кто пропал. Их гораздо больше…
– Я знаю, – перебил Арант. И покосившись на Лану, удивленно замершую с открытым ртом, усмехнулся. – Неужели ты думаешь, что может быть иначе, если уж даже в Легионе об этом известно? Уверен, они не в курсе масштабов исчезновений.
– Варт говорил о списке из десяти фамилий по меньше мере.
– По меньшей мере, их в пять раз больше.
– Значит, вы обратитесь в Легион? – не то обрадованно, не то настороженно уточнила Лана. Она и сама не знала, какие эмоции испытывает по поводу этого открытия.
Арант отрицательно покачал головой и все-таки одним глотком осушил последнюю рюмку, а потом взял со стола бутылку и принялся ее откупоривать, собираясь снова наполнить весь ряд.
– Но почему? – не поняла Лана.
– Из-за Рейна, – лаконично пояснил Арант.
Он поднял бутылку, откупорил и даже наклонил ее, прицеливаясь и приноравливаясь, но так и не начал наливать. Его голова дернулась, словно он что-то услышал, а потом Арант посмотрел в темноту второго этажа, где обычно заседал Ковен. Но не сейчас: сейчас там было пусто. Должно было быть.
Лана, слишком озабоченная его последней репликой, ничего этого не заметила. Она напряженно ждала продолжения, но когда его не последовало, спросила сама:
– Это может навредить Рейну? Как? Он все-таки замешан?
Арант торопливо закрутил бутылку, так и не наполнив ни одной стопки, и с громким стуком резко поставил ее на стойку.
– Не здесь, – лаконично отозвался он и велел: – Идем.
Лана не стала спорить: спрыгнула с табурета и торопливо засеменила за Арантом в его кабинет, где оба могли говорить чуть свободнее, не боясь, что в пустом клубе их кто-то подслушает.
– Я и сам не думал, что мне удастся так быстро что-то узнать, – медленно, как будто нехотя произнес Арант, опускаясь в свое кресло.
Наблюдая за этим простым действием, которое далось главе Ковена с заметным трудом, Лана подумала, что он, должно быть, спал еще хуже, чем она. Или не спал этой ночью совсем.
– Но после того, как ты обнаружила «уровень темных» и мы вытащили оттуда Рейна, я пытался исследовать его. Ты знаешь, я неравнодушен к теме снохождения, а нижний уровень всегда интриговал меня еще больше. Существование нового… пространства не могло не вызвать мой интерес. Так и получилось, что я сумел раздобыть еще парочку книг на эту тему, которые раньше не попадались мне на глаза. Оттуда я и решил начать поиски. Ответ нашелся быстрее, чем я ожидал или… смел надеяться.
Лана села на свое обычное место – в кресло посетителя напротив стола, выжидающе глядя на Аранта. Как и ночью, она и боялась, и хотела услышать продолжение, но глава Ковена медлил, как будто не знал, с чего начать.
– Не томите! – наконец не выдержала Лана. – Что вы узнали? Неужели все настолько плохо?
– Одна из этих книг – журнал исследователя, – бесстрастно начал Арант, глядя в одному ему видимою точку перед собой. – Я говорил тебе, что стихийные сноходцы – редкая каста магов, поэтому темные давно изучали возможность хождения по снам с применением сознательно направленного магического потока. Автор журнала описывает разные попытки погружений, там много расчетов… – Арант махнул рукой. – В общем, это не имеет значения и не интересно. В какой-то момент записи прерываются. Примерно на месяц, а потом появляется длинный отчет о происшедшем, но как будто написанный немного другим почерком. Что довольно странно, потому что обычно такие записи делаются с помощью магии и обычное дрожание руки из-за болезни или волнения повлиять на почерк не может.
– Если только запись не сделана другим человеком и, соответственно, с применением другого магического потока… – вставила Лана.
Арант кивнул, но на словах тут же добавил вариант:
– Или если что-то не изменилось в магическом потоке самого человека, который делает запись.
– Так что же произошло?
– Автор дневника описывает, что во время последнего опыта… умер.
– То есть? – испуганно отпрянула Лана.
– В прямом смысле. Погрузился в сон, видимо, пытался опуститься ниже, но что-то пошло не так, его сердце не выдержало и остановилось. За его погружениями всегда следили ассистенты, поэтому было кому прийти на помощь. Они запустили сердце, но парень не пришел в себя. Он остался без сознания, хотя и был снова жив…
– Как Рейн? – уточнила Лана.
– Да, только через три недели он выбрался сам, без помощи стихийного сноходца. Неожиданно пришел в себя. И вот еще через неделю сделал запись о том, что с ним происходило. Он ссылается на потерю памяти, на невнятные кошмары, которые не может пересказать. Возможно, просто прочитав это, я бы вообще не придал значения, решил бы, что у парня от кислородного голодания повредился мозг. Но теперь, когда я сам побывал на уровне темных, я узнал его по скупым описаниям. И подозреваю, что пережитое на этом уровне Рейном куда ужаснее, чем мне казалось до сих пор.
– Ох… – выдохнула Лана, чувствуя, как больно кольнули ее эти слова.
Арант на мгновение сфокусировал на ней взгляд и снова отвернулся.
– Но самое страшное не это. Еще через какое-то время записи снова перестают делаться, а когда они возобновляются, почерк опять меняется. И на этот раз записи действительно сделаны другим человеком, одним из ассистентов исследования.
Он снова замолчал и тяжко вздохнул, но на этот раз Лана не решилась его подгонять.
– Ассистент кратко, без эмоций, пересказал все, что случилось с тем исследователем в следующий месяц. Описание темного облака, какое видела ты, присутствует. Автор назвал его Скверной. Он пишет, что Скверна пришла из-за порога, откуда вернулся исследователь. Она прицепилась к его темному и собственному потокам, проникла в его мысли. Она… или оно стало управлять телом. Тот человек некоторое время отравлял Скверной своих темных братьев, каждый из которых становился одержим так же, как и он. Это распространялось, как болезнь, пока остальные не заметили, что происходит. Они изолировали всех… пораженных Скверной, пытались их очистить, но ничего не вышло. Зараженные начали вести себя агрессивно, пытались вырваться из изоляции, некоторым это даже удалось. Их пришлось убить, но Скверна, высвободившись из погибших тел, переселилась в другие: тех, кто стоял рядом. Их тоже пришлось изолировать. В конце концов всех зараженных пришлось усыпить, собрать в одном месте посреди пустыни на незаселенном континенте… И сжечь. Так распространение Скверны остановили в прошлый раз.
В кабинете повисла тишина настолько пронзительная, что приглушенное тиканье настенных часов больно било по барабанным перепонкам. Лана молчала, не шевелилась, даже не дышала, как будто замерев и спрятавшись можно было укрыться от страшной правды. Пожалуй, теперь она понимала, почему Арант пил с утра. Пил и не мог опьянеть, хотя очень этого хотел.
Она вспомнила Рейна во время ужина. Да, все сходилось. Это был он и не он одновременно. Скверна. Хорошее название, правильное. Отражает суть. Эта гадость осквернила ее любимого человека. И хотя он все еще жив, она, кажется, уже погубила его.
– Надо поставить Легион в известность, – пробормотала Лана онемевшими губами. – Чем дольше мы молчим, тем больше людей пострадает, если избавления от этой дряни нет.
Арант снова посмотрел на нее. Вроде и грозно, но при этом как-то… убито, подавленно. Лана некстати вспомнила, каким увидела его в первый раз: он тогда показался ей гораздо моложе, чем был на самом деле. А сейчас… Сейчас он выглядел старше.
– Я не могу, – глухо ответил он. – Это все равно, что самому убить его. Знаешь, я много лет не чувствовал себя отцом. Я знал, что где-то там есть мой сын, но для меня это было… пустым звуком. До тех пор, пока его не изгнали и я не нашел его за Занавесью. Мы начали общаться, я узнал его, а он меня и…
– Поверьте, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, Арант, – тихо перебила Лана. – Я люблю Рейна не меньше вашего. И поэтому считаю, что нам нельзя медлить. Если бы он оставался собой, он не хотел бы этого. Мы обязаны это остановить…
– Мы говорим о моем единственном сыне, – с нажимом напомнил Арант.
Он хотел сказать что-то еще, но стук распахнувшейся и ударившейся о стену двери остановил его, заставил вскочить с места и испуганно посмотреть на вошедшего.
Еще не оборачиваясь, Лана поняла, кто так некстати присоединился к ним. И действительно: на пороге стоял ошарашенный Рейн. И судя по выражению его лица, он определенно слышал финальную часть их разговора.
Пойти к Аранту было трудно, но после того, что произошло в переулке, Рейн не мог этого не сделать. Он не спал всю ночь, прокручивая в голове события и воскрешая то, что раньше было погребено под слоем кошмаров, выворачивающих реальность наизнанку. Теперь же все встало на свои места. Он вспомнил. И вспомнив, сразу решил, что помочь может только один человек – Арант.
Дома того не оказалось, и Рейн только тогда посмотрел на часы. Оказалось, что уже довольно позднее утро. Вариантов, где старший друг может находиться в это время, было не так много, поэтому Рейн отправился в «Сияние».
Охранник сначала не хотел его пускать: не узнал. Это был кто-то из новеньких, кто не знал его со времен членства в Ковене. По крайней мере, в лицо. Стоило назвать свое имя, как Рейна сразу пропустили и велели подняться на второй этаж в административной части здания.
Коридор, в который привела его лестница, оказался неожиданно темным. Рейну казалось, что в рабочее время административная часть должна выглядеть куда веселее, но то ли сегодня здесь, кроме Аранта, никого не было, то ли здесь всегда так.
Где находится кабинет Аранта, понятно было сразу даже в темноте: дверь была чуть приоткрыта, из нее в темный коридор падала узкая полоска света. Рейн уверенно зашагал вперед, но потом настороженно замедлился и следом остановился.
В темноте у двери как будто что-то шевельнулось. Рейн нахмурился, вглядываясь и пытаясь что-нибудь рассмотреть, но ничего так и не увидел. Сделав еще несколько шагов вперед, он для верности применил магию: световой шар зажигать не стал, но воспользовался заклятием, повышавшем чувствительность зрения.
Никого. Значит, показалось. Не в первый раз.
Рейн остановился у двери кабинета Аранта, чтобы отменить заклятие: в наполненном дневным светом помещении оно могло стать причиной временной слепоты.
– Поверьте, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете, Арант, – донеслось из кабинета, пока он возвращал глазам обычную чувствительность.
Лана. Что она здесь делает? Рейн едва успел задаться этим вопросом, когда она продолжила:
– Я люблю Рейна не меньше вашего. И поэтому считаю, что нам нельзя медлить. Если бы он оставался собой, он не хотел бы этого. Мы обязаны это остановить…
– Мы говорим о моем единственном сыне!
Слова упали на него гранитной плитой, прижав к земле, раздавив. Они оглушили, смешали его и без того сумбурные после бессонной ночи мысли, которые он с таким трудом привел в относительный порядок. Рейн даже не запомнил, как с силой толкнул дверь и сделал шаг вперед.
Арант, сидевший лицом к двери, конечно, увидел его сразу и вскочил на ноги. Лана встала и обернулась гораздо медленнее.
– Рейн… – выдохнул Арант, как будто хотел что-то спросить или просто сказать, но слова умерли у него на губах раньше, чем он успел начать их произносить. Все и так было понятно.
Аранту, но не Рейну. Тот все еще чувствовал себя выброшенной на берег рыбой. Он широко раскрывал глаза, хватал ртом воздух, но не мог издать ни звука. Столько вопросов проносилось в его голове, и он никак не мог выбрать главный.
– Рейн… – повторил Арант, но был тут же перебит:
– Меня зовут Марек. Марек Кролл. Я сын последнего канцлера Республики. Или по крайней мере, я всю жизнь так думал. Почему, Арант? Как ты мог?
– Что? – словно защищаясь, уточнил тот. – Как я мог – что? Оставить тебя? Это было не мое решение. Я хотел жениться на твоей матери, я был готов на все ради этого. Я любил ее. Но я не подходил ей, и ее семья решила иначе. Можно было бы побороться с ними, но для этого нужны были двое, а твоя мать не хотела. Нищий темный маг без перспектив при условии отказа в приданом и содержании был ей не нужен.
Рейн покачал головой и пояснил свой вопрос:
– Как ты мог мне не сказать? Потом, когда мы встретились за Занавесью! Столько лет, Арант! Не ври, что у тебя не было возможности, мы столько раз разговаривали… В том числе о моем отце. Демон меня забери, я собирался мстить за него! Я мог снова разрушить свою жизнь во имя человека, которого сам же ненавидел, но перед которым чувствовал себя в долгу, потому что он дал мне жизнь! И ты ничего мне не сказал?!
Арант отвел взгляд, склонил голову, признавая свою ошибку. Он ничего не ответил, и это было лучшее из того, что он мог сейчас сделать, потому что Рейн чувствовал, как натянутые струной нервы готовы лопнуть от любого прикосновения, от любого слова. И тогда случится взрыв. Взрыв такой силы, что разрушения будет уже не восстановить.
Лана не обладала чутьем Аранта, поэтому она сделала попытку объяснить ситуацию:
– Рейн, он не хотел ничего плохого. Уверена, он по-своему защищал тебя…
– Лана! – перебил ее Арант, останавливая.
Но слишком поздно.
– Защищал? – переспросил Рейн, нервно рассмеявшись. На лице его появилась странная, безумная улыбка, как у какого-нибудь маньяка. – От чего он меня защищал? От знания, что для меня нормально ненавидеть Дангеста Кролла, потому что он не имеет ко мне никакого отношения? От знания, что не родной отец изгнал меня из магического мира, обрек на медленную мучительную смерть в трущобах мира людей? От знания, что я не один, что у меня все еще есть семья? Не меня он защищал, Лана, а себя! От моих закономерных вопросов. От объяснений, как можно было бросить собственного ребенка, оставить его жить в доме мерзавца. Вся моя жизнь могла сложиться иначе, ты понимаешь это?!
Последние слова он выкрикнул так громко, что Лана непроизвольно сжалась, сделала шаг назад.
– Нет, ты не понимаешь, – процедил Рейн, чувствуя, как его снова обволакивает тьмой, как затопляет злобой и ненавистью с головы до пят, наполняет до краев так, что уже начинает выплескиваться. Он сделал шаг к Лане, заставляя ее снова отступить назад. – Ты знала и молчала! Тоже защищала его! Кормила меня какими-то дурацкими историями о сыне, которого я ему напоминаю…
– Рейн, перестань, остановись! – прикрикнул на него Арант.
Он замер, больше не приближаясь к Лане, перевел взгляд на человека, который был его лучшим другом последние двенадцать лет. А оказался отцом. Лживым, трусливым отцом, бросившем его.
– Ненавижу, – процедил Рейн сквозь зубы и уточнил, снова повернувшись к Лане: – Вас обоих.
С этими словами он развернулся и стремительно зашагал к выходу. Потом по коридору, вниз по лестнице и по улице. Тьма бежала по его венам, наполняла голову и сердце, отравляла каждый вдох, и он никак не мог от нее закрыться, дистанцироваться, выстроить стену. Теперь он точно знал, что печать Легиона взломана и больше не работает, но за годы, которые он ее носил, Рейн успел отвыкнуть от темного потока, забыть техники по его обузданию. Или просто пребывание на темном уровне сделало его уязвимее для него.
О том, ради чего он изначально пришел к Аранту, Рейн ни разу не вспомнил.