Незадолго до того, как в кабинет Марка Аранта нагрянули недовольные им члены Ковена, Его Величество Норд Сорроу тоже работал у себя в кабинете в королевской резиденции. Он как раз проводил очередных визитеров и ждал появления своего секретаря, который должен был просветить его по поводу дальнейших действий. Невзирая на темноту за окном и вечерний час, отдых королю пока не светил: он точно помнил, что в расписании этого дня стояли еще два или три мероприятия, но совершенно не помнил, какие именно.
Секретарь появляться в кабинете не торопился. С тех пор, как король застал его на коленях у ног своей жены, он всеми силами старался его избегать. Насколько в принципе возможно личному секретарю избегать общества той личности, у которой он этим секретарем работает. Серджио Карлос как минимум исхитрялся не оставаться надолго с Нордом Сорроу наедине. А если неожиданно в кабинете или хотя бы в поле зрения появлялась Таня, он сбегал, обрывая себя на полуслове и едва не роняя записную книжку.
Сорроу бросал на него хмурые, строгие взгляды, а сам отчаянно старался не рассмеяться: настолько комично при этом выглядел несчастный парень. Король пугал его не просто так, а все надеялся, что тот «расколется» и расскажет, кто его надоумил приударить за королевой. Пока попытка разговора «по душам» закончилась тем, что Карлос ушел в отказ, заявляя, что Сорроу все не так понял и он на самом деле ничего такого не имел в виду. И вообще ему, Карлосу, в тот раз просто показалось, что королева обронила какую-то вещицу – он точно не помнил, какую, – вот он и пытался ее найти, опираясь на колено, а потом отвлекся на какую-то ее реплику.
Все это было шито белыми нитками, но Сорроу сделал вид, что поверил: в конце концов, Карлос был хорошим секретарем, которого не хотелось терять. На обучение и притирку к новому уйдет так много времени, что король просто не мог сейчас себе этого позволить.
Однако Чоу он все же попросил организовать за Карлосом наблюдение, надеясь, что тот выйдет на контакт с тем, кто его подкупил (или просто подбил на необдуманный поступок). Однако пока это ничего не дало. Сложность заключалась в том, что по работе Карлос так или иначе общался со всеми подозреваемыми, когда принимал от них документы для короля или организовывал с ним встречу. Приходилось слушать их разговоры и искать в них намеки на сговор, но либо его и правда не было, и Карлос действовал по велению сердца, либо заговорщики хорошо шифровались.
В очередной раз поймав себя на этих мыслях, Сорроу раздраженно бросил на стол перьевую ручку и растер лицо руками, почти до боли надавил кончиками пальцев на глаза, пытаясь успокоиться и собраться.
Все возвращалось. Паранойя, постоянное напряжение, ожидание удара, страх за семью, которая может пострадать вместе с ним или вместо него. Именно это пять веков назад заставило его создать первую Республику. Тогда он таким образом пытался сказать своему окружению: «Не надо меня убивать, вы можете сменить власть иначе».
Зачем он вообще восстановил монархию и снова попался в эту ловушку? Неужели Фаррел прав, и его тоже поразила эта «болезнь»: слепая вера в то, что, кроме него, никто не способен нести это бремя и справляться с поставленными задачами? Когда-то таким страдал его отец, потом эта уверенность поразила Гордона Геллерта и заставила наворотить таких дел, что магический мир еще пять веков расхлебывал. Да и канцлер Кролл не желал уходить с насиженного места, вероятно, тоже по этой причине.
Сорроу не хотел вставать с ними в один ряд.
Невеселые мысли были прерваны шорохом открывшейся двери. Король отнял руки от лица, ожидая наконец увидеть своего секретаря, но вместо него в кабинет вошла Таня. Она была одета достаточно свободно, что называется – не «по протоколу»: в удобные джинсы и теплый свитер с высоким горлом, на ногах вместо строгих туфель – удобные ботинки.
Сорроу вопросительно приподнял бровь, молчаливо интересуясь, почему она здесь и почему в таком виде. Таня только загадочно улыбнулась и приблизилась к его столу.
– Серджио не придет, если ты его ждешь, – сообщила явно что-то задумавшая жена.
К первой брови присоединилась вторая, а Таня улыбнулась шире.
– Почему? – все-таки озвучил свой вопрос Сорроу.
– Я велела ему отменить все твои вечерние встречи и отправила отдыхать. Он так посмотрел на меня… Но ничего не смог возразить. Кажется, у него вообще появилась проблема: он теперь не может разговаривать со мной или в моем присутствии.
Сорроу откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой руки в замок, и тоже улыбнулся. Это определенно было только начало: Таня не стала бы ломать его рабочее расписание без крайней необходимости.
– Что ж, было бы глупо ожидать, что он сможет тебе возразить. Но чего ради, Таня? Что ты задумала?
– У нас сегодня семейный вечер, Ян. И это не обсуждается, – заявила та уверенно.
И с таким видом, словно собиралась стоять насмерть за свой план. Как будто он мог быть против.
– Тебе нужна передышка, – добавила Таня, видя, что муж молчит. – Перезагрузка. Назови это как хочешь. Немного времени со мной, детьми и нашими друзьями.
– О, мы идем в гости? – догадался Сорроу. И сделал вид, что задумался: – Интересно, к кому же?
Таня состроила ему гримасу, мол, не смешно. Во всем королевстве существовало только одно место, которое охранялось так же хорошо, как и королевский дворец, и куда Сорроу мог позволить себе сорваться в любое время, не доведя до истерики главу службы королевской безопасности.
– Фарлаги уже нас ждут. Насколько я знаю, Хильда и Дилан тоже будут. Дети готовы, я тоже, так что переоденься во что-нибудь удобное – и сразу отправимся.
Не говоря ни слова, Сорроу поднялся со своего места, обошел стол, заключил жену в крепкие объятия и притянул к себе для поцелуя. А когда отстранился, задал только один вопрос:
– Я уже говорил сегодня, что люблю тебя?
– Один раз, кажется, утром, убегая из-за стола по делам. Если быть точной, это я успела крикнуть на прощание: «Люблю тебя», а ты ответил: «И я тебя».
Сорроу задержал взгляд на ее лице. Таня никогда не упрекала его прямо, но в такие моменты он особенно остро чувствовал: да, их брак получился совсем не таким, как она рассчитывала. По его вине. И в очередной раз ему отчаянно захотелось это изменить.
– Я люблю тебя. Больше всего на свете.
Слова прозвучали гораздо серьезнее, чем он планировал. В них слышалось непроизнесенное и еще даже до конца не осознанное им обещание.
Но ее ответная улыбка все равно выглядела немного грустной.
– Тогда поторопись. Время идет.
Смена официального костюма на более удобную одежду не заняла много времени, но когда Сорроу добрался до портала, там его действительно уже ждала вся семья, а также Чоу и десять офицеров службы королевской безопасности. Сорроу бросил на Чоу вопросительный и слегка осуждающий взгляд, как бы спрашивая: не многовато ли? Чоу только равнодушно моргнул, сделав вид, что не понял вопроса. Скорее всего, он считал, что этого даже мало.
Сорроу был рад видеть, что даже Тим не стал пренебрегать семейным походом в гости. Приемный сын все еще избегал его и не желал разговаривать за пределами необходимого минимума, что, безусловно, очень расстраивало короля. Впрочем, его присутствие здесь не стоило воспринимать как хороший знак. Вероятно, он просто не решился ослушаться Таню. Или заскучал по своей подруге детства – дочке Фарлагов.
У портала на другой стороне их встречали всей толпой. Вокруг Найта и Тары крутились и Марита, которая была чуть старше Дарена и на два года младше Тима, и семилетние мальчики-близнецы, которые были примерно на год старше Кэти – младшей дочери Тани и Яна. Чуть позади хозяев стояли не так давно поженившиеся Дилан и Хильда. Они потомством пока обзавестись не успели.
Дети первыми бросились друг другу навстречу с радостными воплями и объятиями. Взрослые приветствия выглядели куда сдержаннее, но при этом не были менее сердечными. Жизнь крепко переплела судьбы трех пар и со временем превратила в близких друзей, которые уже плохо помнили, с чего началось их общение и как развилось.
К удивлению Сорроу, совместный ужин намечался не в столовой, а на улице, буквально на границе с закрытым пляжем, которым мог похвастаться дом Фарлагов, стоявший на берегу моря. Здесь было значительно теплее, чем в Аларии, поскольку климат этой части континента всегда отличался более высокими температурами. Но пока после захода солнца воздух на улице все равно оставался бодрящим. Впрочем, свето-тепловые шары и чаши с огнем, окружавшие площадку с двумя столами – взрослым и детским – решали эту проблему.
Сорроу сразу прочувствовал, насколько права была его жена, устроив этот вечер. Впервые за последние несколько месяцев ему удалось расслабиться, почувствовать себя в безопасности. Он был в окружении приятных ему людей, которым полностью доверял, его охрана вела себя скрытно и не мозолила глаза. Сам Фарлаг свой дом охранял очень тщательно, опасаясь за жизнь жены: Тара была наполовину русалкой и источником одного из редчайших и ценнейших ингредиентов для снадобий, что старательно скрывалось, но вероятность того, что об этом узнают, всегда оставалась.
Еда и вино, как и всегда в этом доме, были выше всяческих похвал, пахло морем и немного дымом, старым друзьям всегда было что друг другу рассказать, что обсудить и над чем вместе посмеяться. Собирались они не так часто, как всем хотелось бы, а потому беседы получались особенно приятными.
– Я не могу поверить, что ты пришла в платье, – поддела Таня Хильду буквально в первые же минуты разговора, когда вино только разливалось по бокалам.
Назвать одежду Хильды платьем можно было с большой натяжкой: это больше походило на длинный свитер, едва прикрывающий попу. Но теплые плотные лосины на ногах делали этот наряд вполне пристойным.
– Я ношу платья, – не поняла ее замечания Хильда. – Я обожаю платья. Разве я не ношу платья? – обратилась она к Дилану.
– На нашу свадьбу ты платье не надела, – с улыбкой заметил тот, гораздо лучше уловив, к чему клонит Таня. Та до сих пор не отошла от шока после появления подруги на свадьбе в форме Легиона.
– Но легионеры всегда женятся в форме, – фыркнула Хильда, изображая раздражение. Впрочем, не слишком убедительно. – В этом нет ничего такого…
– Думаю, ключевое слово здесь – женятся, а не выходят замуж, – поддержала подругу-королеву Тара. Ее выбор Хильды тоже немного удивил.
– Да какая разница? – махнул рукой Найт. – Главное, что они прекрасно смотрелись вместе.
– И требование традиций о нарядах одного тона было соблюдено как никогда безукоризненно, – добавил Дилан, который удивился бы только в том случае, если бы Хильда на их свадьбу все же пришла в платье, а не в форме. Но он любил ее одинаково сильно в любой одежде. А совсем без одежды – даже немножечко сильнее.
– Найт, тебе там точно удобно? – поинтересовался Сорроу, меняя тему и обращаясь к хозяину дома, который – вопреки всем требованиям этикета – не сел во главе стола напротив него, а отдал это место жене, предпочтя сесть между ней и королевой.
– А разве похоже, что мне неудобно? – картинно изумился тот и накрыл ладонью руку Тары. – Мне нравится быть рядом с женой.
– А главное: с этого места он не видит море, – громким шепотом пояснила Тара.
Стол действительно стоял таким образом, что Таня и Найт сидели к нему спиной, Хильда и Дилан – лицом, а Сорроу и Тара, соответственно, – боком.
Присутствующие не сдержали добродушный смех, поскольку о водобоязни Найта все прекрасно знали. Его это ничуть не смутило, он лишь кивнул и притворно-недовольно проворчал:
– Достаточно и того, что я его постоянно слышу.
– Норд, как мой брат справляется со своей работой в Совете? – поинтересовалась Тара.
Она с трудом отвыкла называть его «профессором Норманом», поскольку в свое время училась у него. Когда их отношения стали предполагать обращение по именам, она сразу стала привыкать к настоящему.
– О, нет-нет, умоляю, только не о делах! – тут же встрепенулась Таня, молитвенно складывая руки и переводя взгляд с мужа на подругу и обратно.
– Ой, прости, не подумала, – повинилась Тара.
– Как и все мудрые люди, – все-таки решил ответить Сорроу, – он внимательно слушает и мало говорит. Но если уж открывает рот, то говорит по делу.
Тара расплылась в довольной улыбке, а Сорроу ненавязчиво сменил тему. Ему тоже не хотелось говорить о делах. Хотелось безмятежного вечера, во время которого можно забыть о том, что он король.
Конечно, полностью забыть о работе не удалось. Когда еда была съедена, новости обсуждены, а дети успели не только поесть, но и набегаться, они запросили десерт в виде поджаренного на огне зефира. Поскольку и Тара, и Таня сходились во мнение, что огонь и дети без родительского присмотра – это плохое сочетание, приготовлением десерта они отправились заниматься сами. Хильда и Найт вызвались им помочь, а Сорроу с Мором, обменявшись многозначительными взглядами, воспользовались этим моментом, чтобы улизнуть и перекинуться парой слов.
Взяв по бокалу вина, они неспешно направились к кромке воды, якобы желая размяться и немного пройтись, наслаждаясь шелестом волн. На самом же деле ни один не хотел, чтобы кто-то подслушал их разговор.
– Как продвигаются поиски шкатулки? – поинтересовался Сорроу, когда они отошли на достаточное расстояние.
Идти в ботинках по песку было сомнительным удовольствием, но время разуваться и ходить босиком, позволяя песку просачиваться между пальцами, еще тоже не настало.
– Этим занимаются мои лучшие люди, – заверил его Мор, зачарованно глядя, как волна, покрытая белыми барашками пены, лениво накатывает на берег с плеском, а потом также лениво откатывается назад с тихим шорохом.
Сорроу обернулся через плечо, находя взглядом Хильду. Мор понял его вопрос без слов и уточнил:
– У нее с недавних пор другая должность: она теперь возглавляет следственный отдел Легиона. Так что дело у нее на контроле.
Сорроу едва заметно кивнул и тихо добавил вслух:
– Жизненно важно, чтобы шкатулку не открывали.
Мор покосился на короля.
– Мои люди осведомлены об этом, но каждый из нас задается вопросом: почему? Мы что-то не знаем о свойствах шкатулки? Я думал, ее опасно открывать только в том случае, когда магический поток уже направлен в заклятие.
Сорроу поднес к губам бокал вина, не торопясь с ответом, сделал вдумчивый глоток и скупо пояснил:
– Нет, не только. Но лучше, если больше твои люди знать не будут. Просто не позволяйте шкатулке открыться. И все будет хорошо. Никаких новостей по поводу личности похитителя?
Мор качнул головой и отвел взгляд.
– Мне неприятно это говорить, но судя по тому, как все сделано, это не просто тот, кто живет или часто бывает в резиденции. Вероятно, у него есть сообщник в службе королевской безопасности. Следы заметены со знанием дела и со знанием защитных и охранных чар.
– Проклятье, – пробормотал Сорроу, прикрывая глаза. – Это скверная новость. Надо сказать Чоу.
– Уже.
Они прошли еще несколько шагов, пока Сорроу не увидел впереди у кромки воды одинокую фигуру мальчика. Похоже, Тим не был сильно заинтересован в поджаренном на огне зефире, а потому откололся от компании, толпящейся вокруг чаши с огнем и весело смеющейся. Он стоял, скрестив руки на груди и сутулясь, и смотрел куда-то в темную даль.
Сорроу покрутил в руках уже почти пустой бокал, гадая, как лучше поступить: оставить его здесь, отправить по воздуху на стол или пойти к сыну прямо с ним.
– Давай я отнесу, – с улыбкой предложил Мор.
Сорроу отдал ему бокал, сопроводив это действие благодарным взглядом, и медленно направился к сыну, давая Мору возможность отойти достаточно далеко.
– С каких пор ты не любишь оплавившийся сахар? – с улыбкой поинтересовался он, вставая рядом с Тимом и тоже устремляя взгляд вдаль. Руки его при этом были привычно сцеплены за спиной.
Сын только хмуро покосился на него и не ответил.
– Ну же, поговори со мной, – не выдержал Сорроу, поворачиваясь к нему. – Ты ведь уже почти взрослый юноша, ты должен знать, что молчанием и надуванием губ и щек проблему не решить.
Тим бросил на него еще один хмурый взгляд исподлобья, но все-таки заговорил:
– Почему ты усыновил меня? Для чего? Только честно!
Одна волна неожиданно накатилась на берег сильнее, чем предыдущие, едва не коснувшись их ног. Ни король, ни его приемный сын не шелохнулись, словно даже и не заметили этого.
– Честно? Хорошо, – вздохнул Сорроу. – По нескольким причинам. Во-первых, я чувствовал себя виноватым. Пусть я этого не хотел, но твоего отца я действительно убил. И отчасти был виноват в гибели твоей матери. Во-вторых, мне было тебя жаль. Ты был маленьким, невинным ребенком, потерявшим все. Одиноким и никому не нужным. У тебя не было достаточно близких родственников, которые смогли бы взять тебя к себе, а потому ждал только приют. Мне не хотелось этого.
Он замолчал, собираясь с силами и мыслями, чтобы озвучить еще одну причину, в которой не признавался никому и никогда.
– В-третьих, я хотел детей, но мне уже начало казаться, что Таня их то ли не хочет, то ли не может иметь… То ли со мной что-то не так, а она не хочет меня этим расстраивать. В-четвертых, я понимал, что рано или поздно кто-нибудь узнает, чей ты сын, и захочет это использовать. Я хотел иметь возможность первым рассказать тебе, как все было на самом деле. Хотел быть тем, кого ты станешь слушать и не сможешь по-настоящему возненавидеть.
Тим резко втянул воздух, как-то совсем по-детски шмыгнув носом.
– Тогда почему не рассказал? – его голос дрогнул, когда он озвучил свой вопрос, отчего Тим еще сильнее нахмурился, недовольный теперь и собой.
– Потому что все ждал подходящего момента, а он все не наступал, – грустно улыбнулся Сорроу. – Знаешь, в самом начале наших отношений я так ждал момента, чтобы рассказать Тане правду о ней. И все откладывал, потому что понимал: правда причинит ей боль. И тебе она тоже причинила бы ее… Она и причинила. Понимаешь, когда любишь, очень трудно найти подходящий момент, чтобы сделать больно. Да, оба раза я сделал только хуже своим молчанием, но…
Он неловко пожал плечами, так и не найдя подходящих слов.
Но Тиму они, кажется, были уже не нужны. Он чуть-чуть расслабился, перестал походить на нахохлившегося птенца, его спина немного распрямилась, руки расплелись. Сознательно или нет, но он сцепил их за спиной, повторяя позу приемного отца. А потом очень серьезно попросил:
– Тогда расскажи сейчас. Свою версию событий.
Многое из того, что требовалось рассказать, вспоминать и озвучивать не хотелось и сейчас, но Сорроу дали шанс высказаться и упускать его он не собирался. Он говорил долго, иногда сбивчиво, хотя обычно прекрасно контролировал любой разговор. И то, что Тим постепенно разворачивался к нему и сокращал расстояние между ними, давало ему понять, что все получается.
Когда в своем рассказе он дошел до убийства его матери, Тим не выдержал: его лицо исказилось, подбородок задрожал сильнее, из глаз хлынули слезы. Он попытался отвернуться, чтобы Сорроу не увидел этого, но тот не дал. Развернул сына к себе и крепко обнял, утешающе погладил по голове, снова невольно вспоминая, как рыдал над гробом матери примерно в таком же возрасте.
Тим не стал вырываться, наоборот, обнял отца – приемного, но единственного, которого знал в своей жизни, – и прижался щекой к его груди.
– Прости, – выдавил он с трудом, – что накричал… тогда…
– Ерунда, забыли, – улыбнулся Сорроу. – Я сам был виноват: надо было поговорить обо всем раньше.
Он еще какое-то время просто держал сына в объятиях, пока тот окончательно не успокоился. Только убедившись, что тот полностью вернул себе самообладание, Сорроу спросил:
– Тим, кто тебе все рассказал?
– Сам не знаю, – он виновато пожал плечами. – Просто однажды я нашел в своей комнате конверт. В нем было письмо, подписанное: «Друг твоего настоящего отца, который обещал ему однажды рассказать тебе правду». А к письму были приложены вырезки из старых газет.
– Наверняка из специфической подборки изданий, – понимающе кивнул Сорроу. – Умно.
– Пап? Кто-то затевает против тебя заговор?
– Боюсь, что так.
– Но ты ведь победишь его? Или их?
Сорроу улыбнулся, обнял Тима за плечи и подтолкнул в сторону остальной компании, которая, налопавшись зефира, снова сидела за столом, теперь уже за одним: дети со взрослыми, закутавшись в теплые пледы, поскольку стало еще немного прохладнее.
– Я очень постараюсь. Если вовремя пойму, кто это и смогу нанести предупреждающий удар.
– Пожалуй, не хочу я быть королем, – тихо признался Тим, пока они с трудом шли по песку к площадке у пляжа. – Хлопотно это.
– Не то слово… Эй, у вас остался зефир? – уже громче поинтересовался Сорроу, когда они подошли к остальным. – Кажется, нам не хватило?
– В большой семье клювом не щелкают, – хмыкнул Найт, на коленях которого, закутанная в плед, удобно устроилась и, кажется, уже дремала Марита.
– Я приберегла для вас немного, – заверила Таня, доставая пакет из складок своего пледа. Протянув его мужу, она тихо уточнила так, чтобы слышал только он: – Все хорошо? Вы поговорили?
Сорроу кивнул и быстро поцеловал ее в губы, забирая зефир, и также тихо шепнул в ответ:
– Перезагрузка – что бы это ни значило – удалась. Теперь я знаю, что делать дальше.