Но это все лирика. Так как турки подготовили нам теплую встречу!
Глава 21
Турки имели под Шумлой до 50 тысяч воинов. 7 июля, возле реки Буланлык, наши казачьи разъезды наткнулись на турецкий авангард. Как выразился бы один известный киногерой: "горяченькая пошла..." Я доложил по инстанциям. Конечно, я не знал сколько там турок, мы действовали в "тумане войны", вслепую.
Начальство, дружно хлопая ушами, в старых, добрых традициях, никак не отреагировало. Ты им - про Ивана, а они тебе - про болвана. Как "замечательно", что у нас такое "энергичное и эффективное"руководство! Работай они портными, так собственные носки заштопать бы не смогли!
Об интеллектуальном уровне наших светочей мысли прекрасно говорят два исторических факта. Во-первых, когда император Николай I пошутил, заявив 1 апреля главному Петербургскому полицмейстеру, что в городе сперли Медного Всадника, тот, сломя голову, сразу помчался проверять это известие.
Во-вторых, когда во время Крымской войны в Евпатории высадилась стотысячная вражеская армия, и явилась к коменданту, чтобы потребовать сдать город, тот, пребывая в эмпиреях, внезапно заявил:
- Высадиться, отчего же-с, высаживаться на берег не запрещается. Только во избежание холерной эпидемии пожалуйте соблюдать 14 дневный карантин!
И смех и грех!
К нам все продолжали подходить очередные русские полки. К ночи нас скопилось здесь тысяч шесть.
На следующий день, прямо с утра, осатаневшие турки пошли в атаку. У османского сераскера (командующего) Хуссейн-паши здесь находилась настоящая маленькая армия - 15 тысяч человек. Что еще раз доказывало простую истину, что война - самое непредсказуемое из всех человеческих занятий. Сражение при Буланлык становилось битвой на смерть.
Русская армия укрепилась в походном лагере. Оборона необходима, когда поражение близко. Плечи сами собой расправились, лица посуровели. Напряжение становилось нестерпимым.
Казаки тоже остались здесь, от конницы в обороне мало пользы. Её козырь мобильность. А толку с нашего полка, в котором уже оставалось всего в строю жалких две сотни человек? Надоедливого комара изображать?
Пришлось мне браться за кавалерийский мушкет. Что ни говори, а времена холодного оружия заканчиваются. Винтовку я пока себе не завел. Да и длинное дуло очень мешает всаднику. Мушкет - другое дело. Хотя это и был совершенно обычный однозарядный карамультук.
К нему у меня уже были отлиты два десятка передовых пуль Нейслера и приготовлены два десятка сигар из дымного пороха, гранулированного спиртом. Тут думать не надо, как только противник приблизится на дистанцию сто двадцать метров - целься и стреляй. Затем вставай, так как лежа заряжать не удобно, перезаряжай и снова стреляй. С пистонами тут возиться не нужно, так что четыре выстрела в минуту я выдать смогу. "Пиф-паф! И вы покойники, покойники, покойники..."
Для начала турки, чтобы придать себе толику храбрости, обстреляли нас из своей артиллерии. Но особого результата им добиться не удалось. Наш лагерь располагался так, чтобы исключить возможность турецкого обстрела из орудий. А быстро передвинуть артиллерию на новые позиции у осман не получилось.
Ядрами же стрелять из гладкоствольных пушек на большое расстояние - только зряшный перевод пороха. Из сотни ядер, отправленных мусульманами в нашу сторону, убило только трех человек. Еще семеро было ранены. Остальные ядра ушли в молоко.
Пришлось туркам лезть самолично нас выкуривать. Скоро нарисовались квадратные коробки, состоящие из османских солдат. Огромное количество одетого в роскошные мундиры живого мяса. Да уж! На нас сегодня свалился целый самосвал дерьма. А мы даже без лопаты!
Но мы не сдаемся, боремся и до конца будем бороться! Терпение и труд, все перетрут! Добро всегда побеждает зло, хотя это и требует самоотверженности и упорства в борьбе. Нет ничего невозможного. Через бури можно продраться только так! Железо только крепчает, когда его куют.
Встречая нехристей, я уже далеко отошел за линию лагеря. Где-то на треть километра.
Я еще молодой, бегаю быстро, а встречать незваных гостей лучше далеко от дома. А то поставят в строй с шашкой в руке - воюй против штыков. А тогда меня быстро построят в две шеренги и заставят артикулы по команде выполнять.
А так я спокойненько засел в кустах и жду турок с заряженным мушкетом. На поле боя ты всегда, либо герой, либо побежденный. Правда, можно стать побежденным героем.
Когда враги подошли, я прицелился в центр шеренги, в центр масс выбранного офицера с роскошными усами, взял чуть ниже границы ребер, а то дуло иногда при выстреле сильно подбрасывает вверх, и выстрелил.
Огонь, гром! Кому-то из турок поплохело. Катается по земле и орет как будто его кастрируют без наркоза. Вот так! За все нужно отвечать. Так было спокон веков, так будет и впредь. Благодаря пуле Нейслера, юбку которой распирает и плотно прижимает к стенкам ствола, не допуская прорыва пороховых газов, и отменному пороху - у меня убойная дистанция чуток дальше. Метров на двадцать, но все же.
Клубы дыма меня тут же демаскировали, но я воспользовался этой дымной пеленой, вскочил и побежал быстро в тыл. Турки стреляют залпом, а до меня дистанция чуть великовата, так что по мне пока не стреляли. Да и кто будет ценный залп тратить на одиночную цель?
Метрах в пятидесяти я остановился и быстро перезарядил свой мушкет. Врага побеждают всегда мозгами. Турки подходят, кося на меня недобрым глазом, а я снова прицелился и уже в открытую выстрелил. И снова пустился бежать.
Проделал я эту нехитрую процедуру пять раз и подстрелил пять человек. Это был кровавый тир. Но смерть - приказ Аллаха, так что строй врагов оставался непоколебим. Эти турецкие воины считали себя храбрее льва и хищнее волка. К тому же, эти фаталисты твердо были уверены, что стрела, пронзающая броню, когда приходит час смерти, не пронзит даже рубашки того, чей последний час еще не настал. Это не ты убил их на войне, их поразил Аллах за грехи. И поэтому они хотят править миром ради довольства Всевышнего.
Шестой выстрел я совершал уже с лагерных позиций вместе со всеми. То есть, и наши дали оглушительный залп, и турки. Все тридцать три удовольствия за раз. Противник решил сначала использовать свою превосходящую огневую мощь, а не пытаться с ходу прорвать нашу оборону.
Рассерженным роем ос зажужжали пули со всех сторон. Превосходство в силе не всегда гарантия победы. Турок мы ужалили больнее, так как многие наши солдаты стояли за распряженными телегами, на которых лежали мешки с припасами, и прочее барахло. Так что, многие турецкие пули все же угодили в такие хлипкие преграды. Плотные ряды османов же становились легкой мишенью для наших ротных мушкетов.
После произведенного залпа с криками "алла" турки побежали на нас в штыковую. Отчаянно желая перерезать нам глотки. Добавлю, что основной штурм приходится на разгар жаркого летнего дня, среди почти африканского зноя. К которому турки были привычны куда больше нас...
А нам никуда бежать не надо, так что мы в последний раз перезаряжали свои мушкеты. Шомпола скрежетали в стволах. Логика тут простая - чем быстрее зарядишь ты свое ружьецо, тем больше у тебя шансов остаться в живых.
Тявкнули несколько раз, выплевывая смертоносную картечь, десяток наших полевых пушек, что успели сюда подвести. По бегущим турецким рядам будто бы пробежала полоса ряби. Люди валились на землю, каждый такой выстрел как кувалдой выбивал пять или шесть человек.
Мусульманские солдаты в первых рядах падали, и шеренги разделялись, чтобы обойти раненых и мертвых, после чего ряды смыкались снова, и османы продолжали непоколебимо и быстро наступать.
Когда перекошенные от ненависти мусульманские лица были совсем рядом, грянул наш последний залп. В упор. Убийственный, так как на таком малом расстоянии промахов почти не было. Передние ряды османов словно корова языком слизала. Эти люди превратились в беспорядочное кровавое месиво.
На таком мизерном расстоянии здоровенная пуля из мушкета пробивает в груди дырку, куда можно просунуть несколько пальцев, а на спине образуется рваное выходное отверстие, величиной с кофейную чашку. Страшное зрелище! Этот залп и решил судьбу битвы.
От двух наших шквальных залпов турки потеряли уже около четырех тысяч человек, а у нас потерь пока было чуть больше тысячи. Но если бы османы приложили последние усилия, то мы бы умылись кровью. А возможно, сохраняющееся численное превосходство воинов султана гарантировало бы им победу.
К счастью, почти всех вражеских храбрецов мы уже перебили, а осторожные, в основной свое массе, притормозили. Этим людям хватило здравого смысла не лезть пальцами в мясорубку и они не бросились в безумную атаку ради славы, вместо того, чтобы вновь осторожно приценится к шансам. И перезарядить мушкеты. Хорошие солдаты не любят проигрывать...
К тому же, с утра к нам продолжали подходить подкрепления, и на дороге за нами показалось облако пыли, среди которой можно было различить фигурки солдат и русские знамена. Людей там было не больше тысячи, но свою психологическую роль они сыграли.
В запале сражения нас продолжали атаковать только группки храбрецов, общим числом в тысячи три. Не больше. И так как поле сражения окутали густые клубы серого порохового дыма, скрывающего картину боя, то понять, что к чему в этой дымовой завесе, было просто невозможно. А у нас еще оставалось в лагере пять тысяч человек, опытных солдат, сумевших организовать отчаянное сопротивление.
На моем участке нас было пятеро казаков, и пять пистолетов, включая мои. А на нас налетело восемь турецких аскеров. Турки - они почти как куры. Тоже двуногие и тоже несутся. Выпучив глаза!
Неуловимым движением, едва заметным человеческому глазу, у меня в руках оказались два пистолета и грянул одновременный залп. Двое турок как будто налетели на стену и расшибли себе лбы. Их тут же отбросило назад. Мгновением позже грянули еще три выстрела станичников и тоже результативно.
На меня, раззявив в крике рот, налетел бородатый турецкий солдат, но я уже держал в своих руках смертоносный кинжал и шашку. Кинжалом я отвел в сторону дуло со штыком, а клинком шашки стремительно рубанул. Голова аскера тут же слетела в сторону, а из шеи ударил фонтан алой крови в локоть высотой. Остальные казаки вчетвером без труда разделались с с двумя неприятелями. Никто из нас не получил даже царапины.
Такие скоротечные стычки в нашу пользу произошли по всему периметру. Нападавших большей частью перебили, остальные развернулись и бежали, оставляя после себя кровавый след на примятой траве.
Часть русских солдат, воодушевленная победой, с криками "ура" ринулась преследовать неприятеля, но их с потерями загнал обратно в лагерь дружный залп турецких аскеров.
Все же османов оставалось еще очень много и мы дали им отступить. Мусульмане сохраняли дисциплину, оставались в рядах, поэтому работы для казачьих шашек в преследовании разбитого врага, в этот день не нашлось.
Мы потеряли почти две тысячи убитыми и ранеными, турки - более пяти с половиной тысяч. Деморализованные османы поспешили очистить нам дорогу к Шумле и отступить.
И все же наше незадачливое командование, во всех случаях предпочитавшее принцип «упал-отжался», в очередной раз не сумело предугадать ходы противника. Турки застали нас со спущенными штанами. Мы вынуждены были сражаться почти в соотношении 1 к 3. Оттого и понесли серьезные потери, восполнять которые нам сейчас было неоткуда.
Добром подобное кончиться не могло.
Хотя некоторое количество башибузуков и помаков после сражения разбежались, но турецкий сераскер имел еще под знаменами 40 тысяч солдат. Мы же при всем желании, не могли подтянуть на этот участок более 30 тысяч.
И хуже всего то обстоятельство, что раз уже получив по зубам, имея все преимущества, турки теперь не жаждали сражаться с нами в чистом поле. А крепко засели в крепости Шумла, в ожидании осады. «Турецкий гамбит» продолжался.