Ад. Филиал ада на земле – это детская комната в торговом центре в воскресенье днем. Родители уже забрали детей от бабушек, но забыли закупиться продуктами, пока любимое чадо было в гостях. Чем они занимались всю субботу, м? Делали новых детей? А старого вот додумались сдать в игровую, чтобы быстренько пробежать по супермаркету и смести с прилавков провиант на неделю.
В общем, это умно. Все лучше, чем таскать мелочь за собой, одергивая: «Это не бери. Туда не ходи. Нет, тебе нельзя пончики – диатез». Для таких умных родителей и создана игровая около входа в магазин. Сдай ребенка, заплати сто рублей и будет тебе счастье. Дети – счастье в принципе, а возможность оставить их на час под присмотром – это просто сказка.
Такую сказку я и делала былью чуть ли не каждый день, работая няней в игровой комнате. Люблю детей. Нет, я без иллюзий. Мелюзга сейчас весьма избалованная пошла, наглая, иногда жестокая, но к любому я старалась найти подход. Обычно получалось. Не зря все-таки заканчиваю педагогический вуз. Заочно. Не хватило баллов при поступлении. Но в армию мне не идти, а работать я не боюсь.
Папа настаивал, чтобы я больше времени уделяла учебе, но я все равно время от времени устраивалась подработать, чтобы не сидеть у него на шее. Перед дипломом очень удачно подвернулась вакансия в детской комнате. Деньги неплохие, обязанности понятные, график щадящий. Ответственности – тонна. Все-таки дети существа непредсказуемые, склонные к саморазрушению и конфликтам. Но пока мне везло. Все острые моменты удавалось сгладить или погасить в зародыше. Страшнее всего было, когда одна малышка упала и расквасила лоб до крови. Но перекись водорода, объятия и переключение внимания сделали свое дело. Когда за ней примчались родители, их встретил улыбающийся ребенок. Я ждала упреков, а то и скандала, но люди оказались вменяемыми. Повезло.
В общем, работа мне нравилась. Я с удовольствие приходила в будни, открывала комнату, принимала-сдавала мелочь, иногда даже играла с ними, если было немного народу. Но в воскресенье почти с самого начала смены у меня голова шла кругом. Уж слишком много было желающих.
Принять ребёнка, записать имя, телефон родителя, время захода, выдать ключ от шкафчика, дать попить, посадить пописать, сказать, чтобы не кидались шариками из бассейна, предложить куклу вместо плюшевого зайца, которого грозили порвать на две части, сдать ребенка, посчитать, сколько заплатить, забрать ключ от шкафчика, спасти теперь уже куклу, обменяв на зайца, собрать шарики, которые все-таки раскидали мелкие демоны.
Ад. Или я уже говорила?
В общем, уже к обеду голова у меня шла кругом. Обычно мы работаем по половине дня, но сегодня меня попросили выйти на целую смену. Ближе к вечеру я стала смотреть волком на всех, кто приближался к моим владениям. Как никогда была солидарна с родителями, которые категорически отказывали отпрыскам в просьбе запустить их в игровую. Да-да, нечего. Идите мимо. У нас тут и так уже толпа пупсов.
К семи народу стало поменьше, но доброты мне это не прибавило. Особенно раздражали папашки, которые вместо того, чтобы побыть с ребенком, засовывали их ко мне. Некоторые даже не стеснялись заигрывать. У меня выработалась аллергия на таких товарищей. Мужчина с ребенком вызывал отторжение и неприязнь априори. А мужчина с ребенком в воскресенье вечером легко мог довести меня до истерики одним своим появлением у входа в игровую зону.
- Пап, папа, там батут. Я хочу, пап, - услышала я детский лепет. – И горка. Горка, папа.
Скосив глаза, я увидела девчушку лет трех-четырёх. Букву «р» она говорила на удивление чисто и вообще произносила слова четко, очень по-взрослому.
По привычке я взмолилась, чтобы папаша не повелся на уговоры. И он услышал мои молитвы.
- Нет, Катарин, не сегодня, - проговорил мужчина. – Нам домой пора.
- Ну пааааап. Пожаааалуйста, - стандартно заныла малышка.
- Кать, у меня работа…
- Ну и что? Я так хочу.
- Но я же…
Ребёнок надул губы и доблестно боролся со слезами. Между прочим, это намного эффективнее истерик с визгом. Даже я сжалилась, пожелав папе смягчиться.
Со своего места я не видела мужчину. Только джинсы и кусок рубашки в клетку. А вот девочку рассмотрела. Розовый спортивный костюм, кроссовки, рюкзачок, кролик в руках, растрепанная косичка. Миленькая, похоже, спокойная. Вряд ли с ней будет много проблем. Поймав взгляд расстроенных глаз на мокром месте, я подмигнула и улыбнулась малышке. Она печально вздохнула, словно несла на своих хрупких плечиках груз вселенских проблем.
Задрав голову, девочка сделала еще попытку:
- У меня нет дома такой кухни. Столько шкафов. Даже стиральная машина.
- Кааааать, я же…
Едва уловимый всхлип был последней каплей.
- Эх, черт, ладно.
- Да-да-да-да-да.
- Только я отойду до банкомата и в кассу. Ничего? Побудешь под присмотром няни.
- Да-да-да-да-да.
Бинго, детка. Я встала со стула, чтобы поприветствовать их, но тут же села обратно. От неожиданности. Думала, что увижу обычного воскресного папочку неприметной наружности, а на деле передо мной оказался молодой мужчина, похожий на секси-пожарного из Австралии. Его рубашка без рукавов открывала мощные плечи и бицепсы, которые были покрыты татуировками. Правая рука - вся в монохромной вязи, а на левой только какая-то надпись причудливым шрифтом. Про таких говорят: притягательный и опасный. Брр. Ну и персонаж.
Взяв себя в руки я со второй попытки все же встала. Были у меня всякие родители. Не раз даже с подвыпившими доводилось столкнуться.
«А наркоманов не было», - пронеслась мысль, но я тут же постаралась отринуть предубеждения. Тату – это ведь не следы от игл. Наоборот – рукавов нет, ничего не прячет. Мой взгляд невольно скользнул по рисункам на коже. Подняв голову, я встретилась с его глазами. Черт, попалась. Но ведь для того и разрисовывают себя, правда? Чтобы приковывать внимание.
- Добрый вечер, - выпалила я, чтобы не затягивать неловкость. – Вы к нам?
Мужчина усмехнулся.
- Я? Нет. Девочку берите.
- Конечно, - кивнула я, опуская глаза. – Привет. Разувайся и беги играть.
- Ура, - взвизгнула она, усаживаясь на скамеечку, чтобы снять кроссовки.
Получалось у нее так себе, а папочка не спешил помочь, потому что ответил на телефонный звонок.
- Ты опять, Дим? Я же сказал, что не буду работать с этими исходниками… Потому что это говно полное. Что ты хочешь продать с такой мордой на обложке? Даже для клиники пластической хирургии – это сомнительная реклама... Да мне плевать, чья она дочь. Страшила же. Погоди.
Наконец заметив, что ребенок изо всех сил пытается освободиться от обуви, он опустился на колени.
- Я же говорил, Кать. Видишь, к чему все ведет?
Он быстро снял с нее кроссовки, сунул под лавку. Девочка игнорировала упрек и поспешила к желанной кухне. Я едва успела снять с нее рюкзачок и забрать из рук кролика.
- Нельзя со своими игрушками, солнышко, - объяснила ей. Получив в ответ кивок, хотела отдать все отцу, но он, как ни в чем ни бывало, уже пошагал по своим делам. Мне пришлось окрикнуть:
- Эй, папа Кати! Подождите.
Но он не слышал, продолжая говорить по телефону. Прикрыв сеткой вход, я поспешила его догнать.
- Вы должны вернуться, - выдала я, схватив его за руку.
Меня обожгло ощущением горячей кожи и крепких мышц под пальцами. Черт, не нужно было его трогать, но и позволить так уйти нельзя.
- Что? – мужчина обернулся, посмотрел на меня, сдвинув брови.
Смотрел он так, что я позабыла, зачем спешила его остановить. Словно сканировал мое лицо, пытаясь найти соответствия с базой данных.
- Нужно записать, - промямлила я, теряясь от его хмурого, внимательного взгляда.
Он закатил глаза, бросил в телефон:
- Перезвоню, Дим, - и уже мне. – Ну что вам?
Я даже сморщилась от его пренебрежительного тона.
- Мне – ничего, - ответила я грубовато, - а вот вам нужно оставить номер телефона.
- Мой?
- Мой мне известен, - огрызнулась я, возвращаясь в игровую за свой столик.
Мужчина фыркнул, назвал цифры. Я быстро записала.
- Имя ребенка, - продолжала я формальности.
- Катя. Платить сейчас?
- Нет. По факту. Первый час сто рублей, последующие дешевле. Лучше приходите заранее. И воздержитесь, пожалуйста, от длительных разговоров по мобильному, чтобы я могла дозвониться. Ваш ключ.
- Что еще за ключ? – совсем нахмурился он.
- Ключ от шкафчика. Можете оставить детские вещи, чтобы не таскать с собой.
- О, круто. Спасибо.
Мужчина принял ключ с брелоком в виде мишки и запер в шкафу с изображением идентичного животного рюкзак и кролика, которых я также ему отдала. У него опять зазвонил телефон. Я сморщила нос, глядя, как он уходит в сторону банкоматов. Неприятный тип.
Я старалась следить за Катей во все глаза, чтобы предотвратить конфликты, предугадать опасные ситуации. Уж очень не хотелось иметь повод набрать ее отца, который вряд ли последует моему совету. Но девочка и не собиралась влипать в стандартные детские катастрофы. Она тихо играла на кухне, потом в домике, попрыгала на батуте, скатилась с горки в шарики пару раз, заинтересовалась мольбертом, и я выдала ей мелки для рисования. Не ребенок, а мечта.
Я поглядывала на нее чаще, чем на остальных, но Катя увлечено водила мелом, пробуя разные цвета, стирая губкой, и снова покрывала доску детскими каракулями, в которых угадывались то солнце, то цветы, то тучки с дождиком.
За это время у меня разобрали почти всех маленьких посетителей. Я глянула на часы. Скоро домой.
- Катарин, на выход, - услышала я мужской голос.
Девочка не реагировала, увлеченная рисованием.
- Катя, - позвал ее папа снова, но малышка продолжала закрашивать странную фигуру синим мелом.
- Дайте ей закончить. Всего пару минут, - вступилась я за юную художницу.
Мужчина махнул рукой.
- Она так часами может залипать, а нам домой надо.
- Потому что у вас работа, да? – зачем-то укорила я. – И две минуты, конечно, вопрос жизни и смерти.
Я не имела права так с ним разговаривать. Никакого. Но слова сами рвались с языка, словно под гипнозом.
Он посмотрел на меня, сузив глаза, и я тут же пожалела, что ляпнула лишнее. Какое мне дело вообще? Так поступает большая часть родителей, задавливая ребенка авторитетом, не считаясь с его потребностями. В какой-то степени это понятно, но я не была поклонницей жесткой дисциплины и безоговорочного послушания. Возможно, потому что отец меня избаловал, а может перечитала новомодных книжек про новые подходы к воспитанию.
- Две минуты, - бросил мужчина, уселся на лавку, открыл телефон и снова пропал для общества.
- Катюша, - обратилась я к девочке, которая и впрямь очень увлеклась. – Катя, папа пришел. Ты заканчиваешь?
- Да, еще минуточку, - ответила мне девочка и, прикусив от усердия язык, продолжила штриховку.
Я не без интереса следила за ней. Мелок Катя держала крепко, уверенно, рисовала совсем не как трехлетка. Повидала я их мазню. Дети ее возраста вообще быстро устают от подобных занятий, а она вот на удивление с удовольствием задержалась у яркого пластикового мольберта. Возможно, поэтому и говорит так хорошо. Связь моторики и развития речи давно доказана.
Закончив картинку, Катя послушно поспешила к выходу.
- Повеселилась, детка? – спросил ее отец, удосужившись отвлечься от гаджета, услышав голос дочери.
- Да, пап. Рисовала Флинта и Бобсика.
- Супер, - ответил он. – Обувайся и пошли. Домой пора.
- Я вырасту и буду художником, как папа, - заявила мне девочка, опять мучаясь с кроссовками. Я не выдержала и сама присела у лавки, чтобы помочь ей, пока папаша тыкал в телефон.
- Да-да, главное, чтобы не как мама, - пробормотал он еле слышно, чтобы ребенок не слышал. Видимо сам с собой, но я уловила.
Взгляд тут же метнулся к его пальцам. Кольца не было. Боже, зачем я вообще смотрю? Какая разница?
- Сколько я вам должен? – спросил он, не поблагодарив даже за помощь Кате.
Я вернулась к журналу, уточнила время и назвала сумму.
- Почему так много? – возмутился мужчина. – Она была тут полтора часа.
- Почти два, - поправила я его.
- Час сорок пять.
- Считается, как два.
- Вы поэтому заставили меня ждать, пока она дорисует? – наезжал недовольный отец.
- Что? Нет. Конечно, нет. Я даже времени вашего не помнила, пока в журнал не посмотрела.
- Ну, конечно. Очень умно придумали. Вам платят с выручки, похоже.
- Нет, у меня фиксированный оклад.
- Да-да. Безусловно, - фыркнул он, взял ребенка за руку. – Пойдем, Кать.
Я проводила их взглядом, уселась обратно на стул, нашла глазами всех своих подопечных и только потом позволила себе буркнуть под нос:
- Ну и придурок.
- И вам доброго здоровья, - услышала тут же.
Вздрогнув, подняла глаза. Мужчина хлопнул ладонью об стол, оставив таким образом ключ от шкафа. Видимо, он вернулся за Катиной джинсовой курточкой, которую оставлял в шкафчике.
Я даже извиниться не успела, он уже ушел.
Проклятье.