Когда я садилась в машину, видела, что Гоша стоит у окна, провожая меня взглядом. Это было так мило. В конце пути водитель сказал, что заказ уже оплачен по безналу, и я снова приятно удивилась предусмотрительностью Фенова. Могла бы и сама, конечно, заплатить, но его жест оценила. Не хуже той самой прелюдии, которую я любила. Вместо ресторана – домашний ужин. Вместо конфет – оплаченное такси. Вместо цветов – Катя. Та еще ромашка.
Дома свет уже не горел. Видимо, отец лег пораньше. Я тихонько прокралась к себе, умылась, поставила будильник, легла в постель. В ответ на сообщение, что нормально добралась, Гоша прислал фото, которое сделал, когда мы прощались. Я тихо рассмеялась куче смайлов с широкими улыбками и подписи:
Да, я безнадежен. Ничего не говори.
Кадр мне понравился. На нем вроде и не было ничего такого. Расстёгнутых штанов точно не наблюдалось. Я с трудом себя узнавала. Гоша действительно видел что-то особенное во мне и умел это вовремя запечатлеть. Забавно, что все эти особенности ему мерещились после моих оргазмов.
Я не удержалась, отправила Гоше ответ. Разумеется, он прицепился, и мы завязли в переписке.
И. Не говорю. Но ты – да.
Г. Сама виновата.
И. Разумеется. Так все мужчины говорят.
Г. А потом уверяют красивых девочек, что они фригидны. Да, мужики ужасные существа. Убил бы, но посадят.
И. Я знала, что ты тот еще маньяк. Татушки на зоне набивал?
Г. Какие мы смелые, я посмотрю.
И. Да, очень удобно дразнить тебя из кровати.
Г. Ты в кровати?
И. Где мне еще быть? Полночь уже.
Г. Жесть. Как мне прекратить хотеть сейчас быть рядом с тобой?
И. В душ?
Г. Уже. Два раза.
И. Ну даешь.
Г. Да, третий – это уже неприлично для мужчины моих лет.
И. Сколько тебе?
Г. Вопросики. Хах. 28.
И. В расцвете.
Г. Угу, как Карлсон. Кстати, я говорил, что отправил твои пробники в Москву?
И. Не помню. Вроде, да)))
Г. Прелесть какая. Я заставил тебя забыть о таком важном деле.
И. Не думаю, что это важно. Вернут тебе меня, скажут стремная.
Г. Ирс, прекращай. Я им уже отправлял тебя, мне дали добро. Сейчас финальная стадия, только договор жду.
И. Какой договор?
Г. Твой. О сотрудничестве. Какой-то разовый контракт. Я не очень хорош в этих делах, но мой приятель-юрист все посмотрит, не переживай.
И. Я не переживаю.
Г. Не веришь, да?
И. Не особенно.
Г. Ладно. Когда придет гонорар, поверишь. Работаешь завтра?
И. Да.
Г. Я тоже буду. А выходной когда? В пятницу?
И. Да. Ты уже посчитал?
Г. А то. Встретимся?
И. Встретимся.
Г. Я позвоню. Не планируй ничего вечером. Целую.
И. И я тебя. Спокойной ночи.
Г. Вот уж вряд ли мне светит спокойствие, но спасибо. Спи крепко.
На этом мы закончили. Я положила телефон на тумбочку и спустя минуту уже крепко спала. Гошино пожелание сработало, как заклинание.
Утром я опаздывала. Носилась по дому, как ненормальная. Все валилось из рук, пропадало, заканчивалось. Отец встретил меня на кухне за столом. Он уже заканчивал завтрак, который сам и приготовил. Мне было немного стыдно, но приятно.
- У тебя появился кто-то? - спросил он, словно между прочим, допивая чай.
Я закашлялась.
- С чего ты взял?
- Пропадаешь где-то до ночи. Парень завелся?
- Что-то вроде того, – неопределенно ответила я. – А что?
- Ничего. Так… Просто. Хорошо, что завелся. Я не против.
Он не смотрел на меня, явно сам смущался от таких бесед. Я старалась не рассказывать папе о своих неудачах, но многое было очевидно без слов. Например, то, что я преимущественно сидела дома.
- Я даже за, - добавил папа. – Ты стала какая-то другая. Вся светишься. И волосы, наконец, перестала зализывать.
Я хмыкнула.
- Это да.
- В общем, рад, что у тебя все хорошо, ребенок.
- И я, пап.
- Пошел пахать, - бросил он, как всегда, добавив. – И это… Ирсуль, надень свитер с горлом. У тебя вроде есть, который с ромбами, синий.
- А что, холодно на улице? – не могла не удивиться я.
- Эм.. ну… Да, типа того. Надень, – закончил он криво и как-то нервно, вышел из кухни.
Я сидела тихо, как мышка, пока папа обувался, одевался, захлопывал за собой дверь. Это было совсем на него не похоже, интересоваться моей личной жизнью. Что-то должно было сподвигнуть отца на такие речи.
Ответ я получила, когда взглянула на себя в зеркало. Багряный засос на шее. Я застонала, понимая, что папа его прекрасно разглядел. Отодвинув халат, рассмотрела еще несколько ярких напоминаний о Гошиных поцелуях. Очень быстро смущение переросло в возбуждение. Я вспомнила, как он вчера целовал меня, трогал. Неистовый и нежный одновременно. Напористый и аккуратный. Горячий и сдержанный. Второй стон был совсем не похож на первый. Боже, я уже скучала по нему. И была готова отправиться в душ, чтобы снять напряжение. Лучше тоже пару раз. Но времени на такую роскошь не было.
По быстрому собравшись, я не пренебрегла папиным советом и надела тонкий свитер с горлом, который скрыл засосы. Детки и их родители вряд ли оценят счастье нянечки, которая сверкает такими украшениями.
По дороге на работу телефон начал разрываться сообщениями от подруг. Они приперли меня к стенке, потавив перед фактом, что заберут после работу, пройтись по магазинам и выпить кофе. Пришлось соглашаться.
Не утерпев, я сама настрочила сообщение Фениксу.
И. У меня вся шея и грудь в засосах.
Г. Серьезно? Как так вышло?
И. Вот тоже пытаюсь понять.
Г. Я бы сказал, что мне жаль, но нет.
И. Ты такой засранец.
Г. Даже не буду отрицать.
Я убрала телефон, вышла на остановке. День обещал тянуться бесконечностью рутины. Ей-богу, иногда мне кажется, что лучше ад, чем тоска будней. Мелких было мало, и я силилась не уснуть, наблюдая за двумя-тремя подопечными. Задир сегодня не сдавали. В середины смены я услышала, как пискнул сообщением телефон. Знала, что это Гоша, но читать не стала. Знала, что он написал нечто пошлое и возбуждающее. Знала, что мозги расплавятся, и я тут же начну строчить ответ, забыв про детей. А это опасно. Чуть про них забудешь, они выкинут нечто…
Потом прочту.
Ближе к концу смены и народу прибавилось. Я мечтала не о Гошиных непристойностях, а лишь бы скорее сдать смену. За десять минут до моей свободы Аня и Лиза уже нетерпеливо топтались у игровой. Разные не только внешне, но и по характеру, но одинаково любимые мной.
Лизка – блондинка с кукольным личиком. Она вот точно перечитала маминых романов в детстве и теперь непременно влюблялась в каждого своего бойфренда. Насмерть, до детей свадьбы. Но чаще все ее иллюзии цвели месяц-два. Потом она страдала – дней пять – и злилась. Мы убеждали ее, что все будет хорошо, и она тут же находила новый объект для своей безграничной любви.
Аня – дерзкая рыжуля. Прагматик до мозга костей. Она всегда была самой здравомыслящей и категоричной одновременно. Если у Ани было, что сказать, она говорила. Прямо и громко, не пытаясь смягчить или уйти от ответа. К мужчинам она относилась бессовестно потребительски. Во всех смыслах. И не стеснялась такой позиции. Однако при этом пользовалась успехом и постоянно меняла кавалеров. Чаще всего неприлично состоятельных. Откуда она вообще брала этих мажоров на спортивных дорогущих машинах – непонятно. Город у нас не такой и большой.
Сдав пост сменщице, я поспешила к девчонкам. Они сжалились над пролетариатом и повели меня на фудкорт, перекусить перед осадой магазинов. Взяв по куску пиццы, мы уселись за столиком. Пицца! Я тут же вспомнила Катю, которая так любила это итальянское лакомство. Ассоциации привели меня к непрочитанному сообщению от Гоши. Я поспешила вынуть телефон, открыть вайбер. Лучше бы я этого не делала.
Ты знала, что у тебя веснушки даже на груди?
Я моментально ощутила, как загорелись щеки. Зыкнув исподлобья, просканировала девочек. Кажется, не заметили. Прикусив губу, написала ответ.
И. Не знала, конечно. Откуда бы.
Г. Сарказм?
И. Естественно.
Г. Почему я не заметил, когда мы были в студии?
И. Наверно, пялился на соски, которые выглядывали из-за драпировки. Не до веснушек.
Г. Мы знакомы всего ничего, а ты так хорошо меня знаешь.
И. Все вы, мужчины, одинаковые.
- Эй, - возмутилась я, потому что Аня выхватила мой мобильник.
- Что за дела, Ир? Мы собирались потрындеть, а ты сидишь в телефоне! Кто у нас тут? Феникс? Прелесть… О-о-о, Лизок, он пялился на ее грудь. Представляешь! Ирсен Дадиани завела кого-то и прячет от нас. Ну и дела.
- Отдай, - потянулась я за телефоном.
- Уже и так все понятно.
Аня вложила мобильный мне в руку.
- Серьезно, Ир? Бойфренд завелся? – вторила ей Лиза.
- Да. То есть – нет. Не знаю. Но он точно не мой бойфренд, - попыталась ответить я честно, но коротко. – Давайте поедим и пойдем уже.
- Ну уж нет. Я с места не сдвинусь, пока ты нам не расскажешь о Фениксе.
- Я тоже.
Они обе смотрели на меня, как голодные волки. Попалась. Точно не отстанут. Пришлось говорить.
- Его зовут Гоша. Он фотограф. Снимал меня для какого-то парфюма. Наверно, разводит так. Нечего рассказывать. Ну... целовались.
Я решила не уточнять, что Гоша целовал меня не только в губы.
- Ооо, - протянула Лиза. – Тааак романтично. Фотосессия, Ир. Это же круто.
- Брось. Какая из меня модель, - отмахнулась я от нее.
- Это мастеру виднее, - подхватила Аня. – А почему он Феникс?
- Потому что Фенов. И… - я решила все же сказать. – И еще у него тату Феникса на плече и торсе.
- Тату? – скривилась Лиза.
- Фотограф в татушках? – Аня не питала неприязни к узорам на коже. – Горячо! Откуда ты его взяла? И есть ли там еще?
- Он папа. Сдавал мне дочь. Они забыли игрушку в шкафу, я отвезла. Ну и закрутилось.
Проклятая Анька! Ей точно после своего юрфака нужно в прокуратуру идти. Раскалывает на раз-два.
- Папа? Он женат? – Лиза почти визжала.
Аня изобразила, как прочищает ухо. Я поспешила успокоить нервную подругу.
- Не женат он. И не был. Мама его дочери умерла. Он воспитывает сам.
Аня вздохнула и сморщилась.
- Так себе, - кратко резюмировала она.
Лиза же напротив тут же прониклась.
- Бедная малышка. Только папа. Прямо как у тебя, Ирусь.
Я неопределенно покачала головой. Ну да. Примерно, как у меня. Аня же не стала разводить сантименты.
- Вдовец, - скривилась подруга. – Паршивенький расклад, Ир. Всегда будешь в тени умершей жены.
- Говорю же, они не были женаты. Там все сложнее, - почему то начала оправдываться я.
- Все равно паршиво, - не унималась Аня. – Перспективы так себе.
- Я вообще не думаю о перспективах. Говорю же – это все баловство.
- Оно и видно, - хмыкнула рыжая, сдувая с глаз удлинённую челку. – Ладно, пошли шопиться.
Я обрадовалась, что Аня так вовремя перевела тему. Еще немного, и я бы вывалила им все, что было на душе. Сама еще не очень понимала свое отношение к Гоше и не хотела выносить это на дружеский разбор полетов. Хватит того, что в голове основательно засело пренебрежение Ани и брезгливость Лизки.
Поход по магазинам немного сгладил мое настроение. Я с удовольствием примеряла платья, кофточки, джинсы, юбки. Очень понравилось простое, но стильное платье-рубашка любимого синего цвета.
- Девчонки, как? Я возьму, наверно.
Я вышла из примерочной, покрутилась. Аня выглянула из соседней кабины, внимательно меня оглядела.
- К этим засосам – самое то, - едко хмыкнула она, добавив, - Целовались, значит. Ну-ну.
Я покраснела. Хорошо, что никого в примерочных больше не было, и Лиза не слышала. Ее бы кондрат хватил. Я же с Гошкой даже на свидании не была, а уже в засосах. Воздушная Лизка меня бы осудила обязательно.
- Не спала я с ним, - буркнула я обиженно, скрываясь за занавеской.
- Пока, - бросила Аня мне в спину.
Ненавижу ее проницательность. Я все–таки купила платье. Анька уговорила взять к нему и чулки с интересным графическим рисунком. Принт немного напоминал графику, в которой был выполнен Гошин Феникс. Разумеется, это сыграло решающую роль. Неуместная мысль: «Ему должно понравиться», - пробралась в мой разум. Я не имела права так думать, ориентироваться на его вкусы, пытаться угодить. Хватит и того, что перестала волосы забирать по требованию господина фотографа с тонким чувством красоты.
После магазинов мы заскочили в кофейню, слопать по пончику, выпить облепихового чая. Слава богу, больше не возвращались к разговору о Гоше. Я жутко боялась, что Аня опять прицепится, расскажет Лизе про засосы, начнет трясти из меня грязные подробности. Но – нет. Мы весело болтали, как всегда перемывая кости общим знакомым, планировали вылазку в клуб, делились учебными планами и подвигами.
Лишь на остановке, когда Лиза уже села на маршрутку и уехала, оставив нас с Аней ждать другой транспорт, подруга попросила:
- Фотки есть? Покажи Феникса своего.
Я вздохнула, но полезла за телефоном. Единственный снимок, где было немного видно Гошу – из студии. Счастливая я, разрисованная грудь Фенова, кривая довольная улыбка, щетина, волевой подбородок.
- Ого, - оценила Аня. – Качок. Хрен знает, что у него там выше рта, но я бы дала.
- Анька-развратница – пихнула я ее плечом.
- Не, хорош, Ир. Правда. Крутой. Лизку бы кондрат хватил. Она таких мужиков боится, как огня.
- Я ее понимаю, если честно, - призналась я. – Он немного жуткий… Но притягательный.
- Попала ты, подруга, - сделала вывод Аня. – Будь осторожна.
- Он нормальный, Ань… - начала я.
- Он – ладно. Дите его. Стремно, Ирк. Дети – это вагон проблем. Поверь, знаю не понаслышке.
У Ани было три младших. Два брата и сестра. Она все время с ними нянчилась, оттого, наверно, и вытекала ее настороженность.
- Она хорошая, добрая девочка, - вступилась я и за Катю.
- Может быть, но дети – это жопа. Нафига тебе это счастье в двадцать лет? Еще и не родное, – она увидела, как я возмущенно вскинула брови. – Не пыхти, Ир. Чужих детей не бывает и все такое… Знаю. Просто готовься, что все будет непросто. О, моя кобыла.
Она быстро чмокнула меня в щеку и прыгнула в автобус, который как раз открыл двери возле нас. Я села на следующий и до самой ночи не могла выбросить из головы ее слова. Перед сном мне позвонил Гошка. Только услышав его голос, я позабыла о сомнениях. Черт, это ведь плохой знак. Или хороший? Сердце екнуло, едва я увидела его номер.
Влюбилась ведь. Только этого не хватало.