Едва я подошла к дому, сразу почувствовала, что-то не так. Свет горел на кухне. Обычно папа обитает в гостиной, даже ест там. Дом встретил меня звенящей тишиной, что еще раз подтверждало опасения.
- Пап, - позвала я, а у самой сердце застучало.
Он у меня не старый и крепкий, не считая язвы, но всякое может быть.
Ответом мне снова была тишина. Не раздеваясь, едва живая от страха я прошла в кухню, уже готовая увидеть отца на полу, без сознания, вспоминая, как позвонить с мобильного в скорую.
Но мой молчаливый отче сидел за столом, спиной ко мне, и крутил стопку с водкой. Бутылка стояла рядом.
- Боже, как ты меня перепугал, - проговорила я тихо. – Па, ну разве так можно? Почему не отвечал?
Он развернулся и мазнул по мне взглядом, а потом опрокинул водку в горло.
- Пап, - позвала я опять. – Ты хоть ел? Чего за повод для выпивки в одиночестве?
Он встал из-за стола, и я увидела, что на нем лежат фотографии. Мои. И Гошины. Наши.
- Боже мой, - выдохнула я. – Что? Откуда это?
Отец усмехнулся недобро.
- Да, мне тоже хотелось бы знать. Откуда у тебя, Ирсен, такие фотографии. Никак дружок-наркоман развел?
Я лихорадочно стала собирать снимки. Они в принципе были не особенно откровенные. Гоша всегда снимал так, что в кадре не было видно груди или лобка, но его фото всегда были интимными, очень личными. И да, чаще всего, я была на них голой.
Кровь прилила к голове. Наверно, я пылала, как светофор, пока хватала фотографии со стола. Они красивые. Мы на них красивые, но не для моего отца, конечно. Он был в шоке от увиденного.
- Я думал, ты с бандитом связалась, а оказывается, все еще хуже. Ирсен, как ты могла? Он же может выложить это в интернет. Хоть сейчас. Не говоря уже о том, что будет после того, как вы разбежитесь.
- Ты не должен был смотреть, па – прохрипела я, почти плача. – Это личное.
- Твое личное легко стало общественным. Или тебе плевать? Тоже села на какую-то дурь вместе с этим..? М?
- Ты бредишь, пап.
- Ах, это я брежу? Покажи руки! – потребовал он, срываясь а крик.
Я не собиралась ничего ему показывать и пошла к себе, прижимая к груди охапку фоток. Но отец преградил мне путь и дернул за руки, заставляя отпустить драгоценную ношу. Фотографии рассыпались. Отец бесцеремонно задрал рукава моего свитера, чтобы посмотреть на вены.
Я не выдержала и сквозь рыдания закричала:
- Что ты ищешь? Следы от уколов? Так сейчас много другого дерьма, которое можно пить, вдыхать, втирать, глотать таблетками.
- Какая ты осведомлённая, - огрызнулся он, отпуская.
- Откуда у тебя фотографии?! – потребовала я ответа.
- От его тещи.
- Господи, - я закрыла лицо руками.
- Она сказала, что ты мешаешь ему общаться с дочерью, не стыдишься спать с ним, когда ребенок за стеной. Ирсен! Разве так можно? Это же…
- Не надо меня стыдить, пап. Я не делала ничего плохого. Серьезно, ты готов думать обо мне всякие гадость только потому что эта старая стерва принесла тебе фото? А ты спросил, откуда она их взяла?
- Сказала, что висели на стене. Он бессовестный и тебя такой сделал. Хоть бы ребенка постеснялись.
Я задохнулась от возмущения. Да у Гоши в кабинете висели мои фотографии. Те, что он делал в студии, крупный план, портрет, без намека на ню, а остальное в распечатанном варианте не видела даже я. Похоже хранил где-то в столе или в комнате. Представив, как Анфиса рылась в его вещах, я едва сдержала тошноту. И эта женщина считает меня бессовестной гулящей девкой!
- Вообще, что я хочу от наркомана, расписанного под хохлому, – не унимался отец. - Бестолковый дебил. Где твои мозги, дочка? Мало было одного придурка, ты нашла совсем конченого. Он судимый ведь, сто процентов! Ты хоть понимаешь..?
- Хватит, пап. Ты не знаешь его. Понятия не имеешь, какой он. Разве можно судить о человеке, если даже не знаком?
- Мне еще знакомиться с ним не хватало!
Я призвала на помощь остатки здравого смысла и терпения.
- Гоша, он замечательный, правда. Ты сразу поймешь, если…
- Никаких если, Ирсен. Ноги этого клоуна не будет в моем доме. И тебе запрещаю с ним общаться, поняла?
- Что? - не поняла, если честно.
- Что слышала. Бросил он тебя? Вот и славно. Заканчивай эти сопли, и больше е смей с ним видеться.
- Это не тебе решать, - процедила я сквозь зубы. – Я взрослая уже.
- Пока ты живешь в моем доме, я буду решать за тебя. Поняла?
Прикрыв глаза, я втянула носом воздух, шумно выпустила через рот.
- Поняла, - проговорила почти спокойно.
Я присела и подняла пола фотографии, сложив их кривой стопкой. Не удостоив больше папу и взглядом, прошла в свою комнату.
Ненавижу, когда мне ставят ультиматум, приказывают и заставляют. Он со мной двадцать лет живет, должен был понимать. Я так точно знала, что не смогу терпеть подобное.
Вытащив из шкафа спортивную сумку, закидала туда белье, джинсы, платье, пару свитеров, рубашку, пижаму, косметику.
Ни минуты лишней не проведу в этом доме. Вытирая нос тыльной стороной руки, я чудом вызвала такси через Яндекс. Бросила в сумку учебники из университетской библиотеки, тетради. Я вытерла слезы, но глаза снова затуманило пеленой. Последние силу уходили, чтобы не разрыдаться в голос. Сверху положила фотографии.
Телефон пискнул, оповещая, что такси у дома. Я рванула к двери. Отец увидел и выбежал за мной на мороз.
- Ирсен! – зарычал он мне в спину. – Ты чего вытворяешь?
- Если твой дом – твои правила, значит я здесь больше не живу, - выпалила я, выдергивая руку и прыгнула в машину. Сказала водителю, - Поехали.
Гошин адрес подтянулся при заказе автоматически. Для таксиста этого было достаточно, Фенову нужно было позвонить, предупредить. Только вот ком так и стоял в горле, а рыдания рвались наружу. Я крутила в руке телефон, пытаясь успокоиться но так и доехала до дома Гоши в соплях и слезах. Что было делать? Оплата прошла через карту, и мне даже деньги доставать не пришлось.
Я вылезла из машины и обреченно пошагала к домофону. Протянула руку к кнопкам, замерла. Зачем я вообще приехала к Гоше? У него и без меня проблем вагон с безумной Анфисой. Лучше, наверно, Аньке позвонить. Или в хостеле взять койку пару ночей, пока не найду квартиру или комнату.
Но тут дверь подъезда сама отрылась. Вышел Гошин сосед, даже поздоровался со мной, придержал дверь, пропуская. Я зашла, на автомате прошагала к лифту. Уже внутри поняла, что все делаю правильно. Вместе. Мы просто должны быть вместе, решать проблемы сообща, поддерживать друг друга. Я бы без сомнений приняла Гошу у себя, если бы он оказался в похожем положении.
Эта мысль как-то сразу настроила на позитивный лад. Я постояла у двери еще минутку, окончательно успокоившись, позвонила.
Гоша открыл почти сразу. Словно стоял под дверью и ждал меня. В спортивных штанах и майке-алкоголичке. Как в первый день, когда я привезла Кате кролика. Бобс крутился рядом, кажется, они собирались гулять.
- Ирс? – Феникс вздернул брови. – Детка, ты откуда здесь? Все в порядке?
На его красивом лице тут же отразилось удивление, тревога и радость одновременно. Он просканировал внимательным взглядом мое зареванное лицо, увидел сумку, открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но не успел. Я шагнула к нему и прижалась, ища поддержки, заботы, понимания. Гоша тут же обнял меня.
- Девочка моя, - зашептал он.
Я отлепилась от него, подняла глаза, спросила:
- Можно я поживу у тебя? Немного, пока не…
- Да сколько хочешь, живи, - перебил Гоша, заметив, что я готова зареветь.
Он вернул мою голову себе на грудь, обнял крепко-крепко. Я сжала губы, чтобы сдержать рыдания.
Бобс, видимо осознал серьезность момента, тихо поскуливал, положив морду на мой ботинок.
- Папа я посикала, - послышался из гостиной голос Кати. – Колготки теплые или обычные надевать?
- Обычные, - ответила я вместо Гоши. – Там не очень холодно.
- Ирсен! – взвизгнула девчонка и помчалась к нам.
Гоша отпустил меня, и я присела, чтобы обнять его дочь.
- Привет, солнышко, - прошептала, прижимая к себе малышку. – Я скучала по тебе.
Ее маленькие ручки обнимали так крепко, Катя почти душила меня. Слезы все-таки покатились из глаз.
- Почему ты так долго не приходила? - возмущалась она, продолжая стискивать мою шею. – Папа сказал, ты очень занята. Но я так скучала.
- Прости, милая. Я… Я действительно была очень занята. Сдавала экзамены. Я тоже по тебе скучала.
- Ты останешься на ночь?
И теперь Гоша ответил за меня.
- Ирсен у нас поживет какое-то время. Ты не против?
- Ураааааа, - закричала Катя. – Значит ты мне будешь каждую ночь петь песенку?
Гоша было открыл рот, чтобы осадить ее, но я успела первая пообещать:
- Буду, Каюш. С удовольствием.
- Урааааа.
И она совсем повисла на моей шее, заставляя застонать и закашляться.
- Придушишь человека, Катюх. Угомонись, - заворчал Гоша. – Ирс, мы гулять собирались, но ты можешь дома побыть.
-Нет, я с вами.
- Ураааа, - снова заорала Катя, скача вокруг нас на одной ножке. Бобс оглушительно залаял, прыгая тоже.
Я засмеялась, поражаясь, как же быстро и эффективно детская радость лечит боль и обиду. Гоша тоже улыбался, довольный, как слон. Он снял с моего плеча сумку и унес в гостиную. Катя помчалась следом и оделась быстрее папы. Фениксу пришлось нас догонять, потому что собаке и девочке не терпелось оказаться на улице.