Я гладила Катю, по голове, наблюдая, как она спит.
Поразительно. Я вошла в квартиру Гоши, чувствуя, что разваливаюсь на куски. Казалось, еще немного и сорвусь. Но Катя, прогулка, смех, веселая беготня с собакой и горячие объятия Гоши вылечили, склеили, согрели. Папа был моей семьей. Сегодня я отказалась от него, но нашла нечто иное. Мне больше не было больно, одиноко, обидно. Я обрела уверенность и спокойствие. Здесь, в этом доме, рядом с этой девочкой и ее отцом мое место. Это правильно. И никто больше не убедит меня в обратном. Ни мой отец, ни Анфиса Павловна. Мы трое хотим быть вместе – это самое главное. Все остальное совершенно неважно.
Укрыв Катюшины плечи одеялом, я потрепала Бобса по голове. Он тихо рыкнул, но даже глаз ухом не повел. Невероятно, рядом с ним в ногах спал и Флинт. Этот несносный кот источал довольство и спокойствие, все еще жил у Гоши. Странно, что Анфиса его не забрала.
Спустившись, я заметила свет в кабинете, прошла через темную гостиную. Гоша сидел за столом, что-то просматривал в ноуте. Едва я вошла, он захлопнул крышу, протянул руку, приглашая устроиться у него на коленях. Я была не против. Что может быть лучше его уютных объятий.
Фенов уткнулся носом мне в шею, легонько лаская губам кожу, пробормотал:
- Так не хватало тебя, Ирсен.
Я потерлась щекой о его волосы.
- Расскажешь, что случилось? – спросил он осторожно.
Я вздохнула. Не очень хотелось возвращаться к нервному вечеру, но Гоша имел право знать правду.
- Я ушла из дома.
- Почему?
- Из-за тебя.
- Что? - он отстранился, чтобы взглянуть на меня. – Как из-за меня?
- К отцу пришла Анфиса и показала фотографии, - выпалила я на одном дыхании.
- Что? – снова спросил Гоша, явно не веря тому, что слышит. – Анфиса? Твоему отцу? Какие фотографии?
- Наши, Ггош. Где ты и я. И не всегда одетые.
- Быть этого не может!
Феникс поднялся с кресла вместе со мной. Меня посадил на стол, а сам подошел к шкафу открыл верхний ящик.
- Твою мать! – ругнулся Гоша громко.
Я зашикала на него.
- Твою мать, – повторил он шепотом. – Их нет. Тут был конверт. Я недавно распечатал. Хренова стерва! Она лазила по моим вещам. Как это возможно вообще?!
Я развела руками, соскочила со стола, сходила в гостиную, где все еще лежала моя сумка, вынула фотки, принесла Гоше.
Он просмотрел карточки, бросил на стол закрыл лицо руками, рухнул обратно в кресло. Я облокотилась на стол. Гоша промычал:
- Я вчера с заказчиками говорил по телефону, они просили твои контакты и портфолио для агентства. Сказал, что встречусь с тобой сегодня. Анфиса была с Катей в гостиной. Похоже, услышала.
- Очевидно, она поняла, что ты собрался меня вернуть.
- Очевидно, - подтвердил он тихо.
Гоша снова потянулся ко мне, возвращая к себе на колени, стиснул еще сильнее.
- Прости за фотки, малыш. Я давно их распечатал. Для себя. Не думал… Даже мысли не мог допустить… От Катьки убрал наверх. Господи, это безумие какое-то! А твой отец...?
- Взбесился, Гош, - призналась я. – Он вообще к татуировкам плохо относится, а тут еще и ню. А Анфиса, видимо, что-то наговорила для пущего эффекта. Он словно обезумел. Начал мне условия ставить, угрожать.
- Прости, - снова вклинился Гоша.- Прости, Ирс. Я не хотел. Блин, откуда она адрес твой узнала?
- Я два раза вызывала при ней такси. Наверно, запомнила.
- Это уже болезнь какая-то, - продолжал негодовать Гоша. – Куда она лезет! Слушай, давай завтра съездим к твоему родителю, все объясним.
- Нет! – тут же выпалила я. – Не хочу, Гош. Вообще желания нет ему что-то объяснять. Он все думает, я маленькая. Устала от этой гипперопеки. Я… сама хочу жить. Так, как считаю нужным.
- Я рад, что ты приехала ко мне, - совершенно неуместно расплылся в улыбке Фенов.
- Гад ты бессовестный.
Я засмеялась, не в силах циклиться на печальном.
- Когда бы мы еще съехались?
- Мы и не съехались, Гош, - тут же взбунтовалась я.
- А ну… ладно, – быстренько согласился он. – Если тебе так удобно думать…
- Прекрати! – я шлепнула его ладонью по груди и тут же погладила.
- Малышка, - выдохнул Гоша. – Поцелуй меня, а?
И он надавил мне на затылок, заставляя склонить голову.
- Гошик, - зашептала я ему в губы.
- Что, Ирс?
- Мы же не остановимся.
Я так точно моментально вскипела. Слишком давно мы не виделись. Я скучала не только по семейному теплу, но и по Гошиному телу, его ласкам и страсти.
- Не остановимся, - подтвердил Фенов. – Я даже пытаться не буду. Говорят, стресс отлично лечится сексом. Я мало того, что тебя сто лет не видел, еще и эти новости. Нельзя терпеть, а то заболеем.
Я не могла не захихикать, как дурочка, больше не противясь его поцелуям. Гоша снова поднялся со мной на руках, но теперь, чтобы отправиться в спальню.
- Ты будешь тихая-тихая, - шептал он, поднимаясь по ступенькам.
- Очень сомневаюсь, - так же тихо отвечала я.
- Надо, малыш. А завтра сдадим Катюху и пошумим хорошенько. Я даже работу отменил.
- Какой ты предусмотрительный.
- Я вообще замечательный у тебя, - нагло подытожил Гоша, укладывая меня на постель.- А ты у меня просто красавица. Ирс, я так скучал, прости меня. Прости за все эти глупости, детка. Как только думать мог, что мы расстанемся. Нет. Никуда не пущу тебя. Моя. Я люблю тебя, милая.
Он говорил это, нависая надо мной, глядя в глаза. Так честно, прямо, искренне. У меня снова запершило в горле, но уже от трогательной радости.
- И я тебя люблю, Гошик, - призналась в ответ, смаргивая слеза, притягивая его к себе, чтобы целовать любимые губы.
Зря я грозила ему совей громкостью. Наша любовь была этой ночью какой-то особенной. Не тот взрыв и дикая потребность, как в первый раз и потом. Что-то изменилось. Все изменилось. Я чувствовала это в поцелуях, в объятиях, в ласковом шёпоте и тихих стонах. Мы не спешили, не торопились, не гнались за оргазмами. Гоша распалял меня медленно, осыпая поцелуями, растирая кожу, поглаживая, пощипывая. Он был мягким бризом, тёплым прибоем, горячим солнцем.
Я отвечала ему тем же. Водила пальцами по татуировкам, расцеловывала тигра и феникса, повторяла зыком контуры ловца снов. Мне нравилось вспоминать его рельефное тело, гладить широки плечи и чувствовать, как он наваливается, вдавливая меня в матрас. Здесь, в этом доме, на этой кровати, под этим потрясающим мужчиной и было мое место. Я для его, а он для меня. И ничто не может больше нас разлучить. Мы ведь идеальны вместе, как его инь-янь на плече. Гармония стирает страх и неуверенность. Все плохое теперь кажется сном, бредом. С нами ничего не случится дурного, ведь любовь хранит, оберегает от бед лучше всяких амулетов.
- Давай больше никогда не расставаться, - проговорил Гоша, уже засыпая.
- Я не против, - улыбнулась я ему.
- Пообещай, что не уйдешь от меня, Ирс.
- Зачем мне уходить?
- Просто пообещай, родная.
- Обещаю.
Утром Гоша попросил отвезти Катю в садик. Это должна была сделать бабушка, но он собирался поговорить с Анфисой Павловной.
Я пыталась улизнуть пораньше, чтобы не встречаться с ней, но Катя долго ела кашу, и мы таки столкнулись в дверях. Бабуля окатила меня презрительным взглядом.
- Что она опять здесь делает, Игорь? – едва не кричала она на Гошу, даже не поздоровавшись.
- Ирсен теперь будет жить с нами, - ответила за отца Катерина.
Я едва не застонала. Анфиса открыла рот, но Гоша оборвал ее.
- Придержите коней. Не при Кате, - проговорил он, хотя сам вскипел с полпинка.
Фен расцеловал дочь, целомудренно чмокнул меня в губы. Я придержала его за плечо, шепнув:
- Держи себя в руках, ладно?
Гоша вскинул брови, без слов спрашивая: «Серьезно? Ты переживаешь за женщину, которая выставила тебя не пойми кем перед отцом?». Я покивала, подтверждая именно это.
- Пожалуйста, - проговорила еле слышно.
Все-таки мне было страшно, что Анфиса исполнит свою угрозу. Если Гоша спустит на нее собак, она вполне может тоже встать в позу. Она и так уже ее приняла, но захочет нагнуть и Фенова обязательно.
Но Гоша, казалось, ни капли не беспокоился на этот счет. Он улыбнулся нам с Катей немного жутко и поскорее выпроводил за дверь. Я снова вспомнила его тигра и семантику татуировки. Анфисе Павловне не позавидуешь.
Когда я вернулась, Феникс снова сидел в кабинете за ноутом. По лицу невозможно было ничего прочитать. Абсолютно непроницаемое выражение. Увидев меня, он не здороваясь, не вставая, поманил пальцем.
Почувствовав себя роковой женщиной, я подошла, качая бедрами, игриво запрыгнула на стол. Гоша подъехал на кресле, уткнулся лбом мне в колени. Он поглаживал мои ноги, а я перебирала волосы у него на затылке. Мы молчали. Тишина была красноречивее любых слов.
Постепенно касания Гошиных рук становились все интимнее, настойчивее. Он наглаживал внутреннюю сторону моих бедер, задевая молнию джинсов. Я бессовестно захныкала, прося больше. Уговаривать не пришлось. Гоша расстегнул мои штаны, стащил откинул в сторону. Тут же он прильнул губами к моим влажным трусикам, заставляя задохнуться, проглотить стон.
- Не сдерживайся, Ирс. Мы одни, - напомнил он.
Я сладко заскулила, расслабившись, отдалась его умелым губам, что посасывали прямо через тонкую ткань. Это было так эротично и необычно. Гоша потянул трусики вверх, и ткань впилась в клитор. Я вскрикнула. Он ухмыльнулся, довольный, словно сытый котяра.
Гоша так и не снял с меня белье. Он просто отодвинул его. Сначала, чтобы довести меня до безумия ртом, а потом, чтобы проникнуть внутрь. Когда он толкался, то натягивал стринги, стимулируя чувствительный бугорок, заставляя мня выть и хрипеть, словно зверь какой-то, честное слово. Он сцеловывал эти дикие звуки с моего рта, хвалил и восхищался, говорил, как любит меня и мои оргазмы. Я цеплялась за него, то прося еще, то пощады. Мне было так много и так мало его одновременно.
От трусиков я избавилась только в душе, когда мы зашли на третий круг после стола и кровати. Когда силы кончились, а голос сел от криков, оказалось, что уже пора забирать Катю. Наскоро перекусив, мы быстро выгуляли Бобса, поехали в сад, а потом в магазин и снова погуляли с собакой перед сном. Катя снова потребовала песню. Но, кажется, я вырубилась раньше, чем она. Помню только, как Гоша тихо ругался, что они совсем меня заездили. Потом я почувствовала его сильные руки и крепкие объятия. Стало тепло и спокойно. Правда, я тут же вспомнила, что так и не спросила его про Анфису.
Ладно. Завтра.
Но и завтра у меня не хватила сил или смелости узнать подробности разговора с бабушкой.