- Что случилось? - поинтересовался я.
- На задание ухожу! Заскочила попрощаться! - затараторила Нина.
Николай стоял, хмурил брови. Он то связывал на полотенце узел, то развязывал его: нервничал. Нина подошла к нему, спросила:
- Ты чего это, миленький? Что с тобой?
- Хандра одолела, - глухим голосом ответил Григорян.
- Не падать духом! - Нина легонько тронула его за плечо.
Николай скривил в искусственной улыбке губы, а в глазах по-прежнему грусть.
Минуты две-три молчали. Было тихо. Вдруг до нашего слуха донесся глухой далекий винтовочный выстрел. Мы насторожились, прислушались. Но стрельбы больше не было.
- Нина, ты не боишься идти на задание? - спросил я, заглядывая девушке в глаза.
- Не думала об этом. Собственно, чего я должна бояться? Если бояться, не надо и ходить в разведку! А как хочется сделать хорошее дело. Такое... ну, громкое, что ли...
Я усмехнулся. А Нина смотрела на меня с теплой открытой улыбкой и молчала.
- А ты молодец, - сказал я девушке. - Молодец, что уверена в себе. Так и надо! Ну, выполняй задание и возвращайся скорее.
- Вернусь. Обязательно вернусь! - снова улыбаясь, сказала Нина. - Ну а случись что... не поминайте лихом. Если на роду уж написано - не обойдешь, не объедешь. Значит, так тому и быть.
Мы попрощались. Я знал, что задание у Нины трудное и опасное. Вообще-то любое задание в тылу врага требует умения, выдержки, силы воли, терпения и, наконец, большого мужества.
Знали мы и то, что Залесская на выдумки и разные хитрости мастерица. Не раз она обводила немцев вокруг пальца, когда ходила в разведку. То прикидывалась нищей... То хворой... Придумывала себе всевозможные легенды... И каждый раз все оканчивалось удачно.
В тот день Нина Залесская ушла в Алушту, и нам больше не довелось с ней встретиться, поговорить, посмеяться. Она погибла. А при каких обстоятельствах - так, увы, и не удалось узнать...
25
Два дня и две ночи непрерывно лил дождь. В наспех сделанных из парашютных куполов палатках было сыро. Мы, правда, успели до дождя натаскать внутрь прошлогодних листьев и сделали на них постели. Но все равно было неуютно.
Наш лагерь размещался под горой, у речушки, километра три южнее высоты 1025: вынуждены были перейти сюда после двухдневных боев.
Двое суток мы не могли связаться с Большой землей. Чуть не выли от злости и горя! Мы радиостанцию штаба фронта принимали, а они нас нет. По нескольку минут оператор звал нас. Мы посылали в эфир позывные. Но нам не отвечали и все звали, звали... В общем наши сигналы не доходили до радиостанции штаба фронта.
Григорян с таким гневом бросал на землю пилотку, будто это именно она была во всем виновата! Я тоже, конечно, переживал... Да разве будешь спокоен, когда накопилось несколько радиограмм, а передать их невозможно?!
Меняли направление антенны, поднимали ее повыше, но все равно ничего не получалось: Большая земля по-прежнему нас не слышала.
Грешили мы на передатчик - думали, он виноват. Проверили: нет, исправен, работал в режиме, сигналы в эфир посылались. Так в чем же дело? В чем причина?
Григорян доказывал, что это из-за дождливой погоды. Но дождливо и сыро бывало и раньше, а мы прекрасно работали.
Двое суток толкли воду в струпе - и никакого результата. На третий день рано утром из-за горы выкатилось красное августовское солнце. Николай обрадовался:
- Теперь нас услышат. Посмотри, какой чудесный день!
- День-то хороший, а связи не будет, - с досадой ответил я.
- Как не будет? Почему? Слушай, друг, не надо каркать...
- Дело, Коля, не в погоде, а в чем-то другом. Но вот в чем, пока неясно.
Николай хмыкнул, но ничего не сказал: молча побрел в штаб района. И у меня вдруг мелькнула мысль попробовать работать с противоположной стороны высоты. "Не гора ли тут виновата? Не в ней ли загадка?"
Пришел Григорян и принес еще две радиограммы. Теперь их у нас - уже семь. Одна была - о прибытии в Симферополь фельдмаршала фон Клейста... Другая - о передвижении немецких войск...
Я обработал их и стал готовиться к передаче. До начала сеанса оставалось около тридцати минут. Времени в обрез. Торопливо уложив все в вещевой мешок, взглянул на Григоряна: тот в недоумении наблюдал за мной.
- Собирайся, пойдем, - сказал я.
- Куда пойдем? Зачем пойдем? Слушай, друг, что ты надумал?
Пояснил ему, что помехой вполне может быть эта гора, у подножия которой мы расположились.
- Гора... Гора... - недовольно бросил Николай. - При чем тут она? Это все твоя выдумка. Просто погода была сырая. А теперь, видишь, солнце! Сегодня нас обязательно услышат.
- Мы, что, мало потратили с тобой времени? А результат? Батареи уже сели! Нет, Коля, собирайся. Попробуем с противоположной стороны. Нам нужно во что бы то ни стало передать о Клейсте. А посмотри, сколько еще радиограмм собралось...
Николай, недовольно поглядывая на меня, стал собираться.
Я доложил командиру района о намерении радировать с другого места.
- Попробуйте. Только захватите человека четыре для охраны, посоветовал Кураков. - Из группы Ваднева возьмите.
Пошел с нами сам Алексей Ваднев и взял еще трех партизан из своей группы. Через двадцать минут мы были на вершине горы и вскоре на ее восточной стороне развернули свой "Северок".
Григорян с Вадневым закрепили антенну с противовесом, я включил приемник и тотчас услышал знакомый голос морзянки: это звал нас оператор номер один. Слышимость была очень хорошая.
Минут пять оператор звал нас. А когда перешел на прием, я послал позывные, ответил на все вопросы и спросил оператора, может ли он принять радиограммы. По почерку чувствовалось, что нашему появлению в эфире рады. Нам сообщили балл слышимости, а также о готовности к приему. И полетели в эфир наши сообщения!
Работали около двадцати минут. Передали все имеющиеся радиограммы и приняли три. В лагерь вернулись довольные.
- Значит, с рацией все в порядке? - спросил Кураков, когда я отдал ему полученные радиограммы. - Вот и замечательно! Но одни не вздумайте ходить на гору. Обязательно берите с собой охрану.
Перед очередным сеансом связи Григорян вдруг заявил:
- Ну чего мы будем тащиться? Слышимость и отсюда будет хорошей. Погода ведь какая!
Срочных радиограмм у нас не было, и я согласился: что ж, надо еще попробовать...
Николай обрадовался. Он тут же подвесил антенну, противовес, развернул "Северок", за минуту до начала сеанса подсоединил кабель питания, надел наушники, включил приемник.