— Я не хотела чизбургер, — заявляю Гейбу. Я вроде как потрясена тем, что он перед официанткой назвал меня своей девушкой. Это было мило. И неожиданно. — Я хотела сэндвич с цыпленком.
Он кривится.
— Нет, не хотела. Поверь мне. Это было бы, словно ты ешь кусок картона между двух кусков хлеба. Опять-таки, — снова позволяет себе блуждать взглядом по моему телу, и в этот раз мою кожу обжигает, как если бы он буквально только что прикоснулся ко мне. — Ты не выглядишь, как девушка, которая питается сэндвичами с цыпленком гриль.
Мой рот открывается в шоке. Это было оскорбление или комплимент? Трудно сказать.
— Изгибы, как у тебя, не сохранить, если ты кушаешь цыплят гриль и пьешь воду. — Он тянется и убирает прядь волос мне за ухо. Только его палец задевает мочку уха, по моей коже бегут мурашки. — Я прав?
Он прав. И если так вышло, что ему нравятся мои изгибы, тогда к черту все.
И я с огромным удовольствием ем бургер и пью газировку. У каждого может быть «выходной день». У меня он будет сегодня.
Гейб
Люси пытается провести меня в том, чего ей хочется, но с того момента, как впервые ее увидел, я знал, что она не похожа ни на одну девушку, с кем встречался до этого. В смысле, кто расхаживает с важным видом вокруг бассейна, зная, что какой-то непонятный незнакомец — я — наблюдает за тобой, а на тебе всего лишь скудный купальник? Те малюсенькие полосочки черной ткани едва могли вместить ее, самая возбуждающая вещь, что я когда-либо видел.
Она — самая горячая штучка. Но Люси довольно молчалива. То есть, обычно она не уступает ни на йоту. А тут всего лишь приятная светская беседа — отказ от бургеров и нет, пожалуйста, не заставляй меня пить ванильную колу.
Но я заставил ее выпить эту колу, и ей, черт возьми, она понравилась. Люси медленно закрыла глаза, стоило ей плотно обхватить полными губами соломинку, высасывая газировку до дна, словно в жизни не пробовала ничего вкуснее. Я стал твердым, просто наблюдая за ней.
Доказательство, что я — точно извращенец.
Когда принесли еду, она не сдерживалась. Сразу же с наслаждением набросилась на свой бургер, что сделало меня еще тверже. Кушая, она издавала тихие стоны, тем самым нанесла серьезный ущерб моему либидо. Мои мускулы были напряжены все время, пока я сидел там, отчаянно пытаясь не терять над собой контроль, слушая ее стоны и вздохи, и шепот, — это так вкусно, — по мере того, как поглощала бургер с картошкой фри.
Должен признаться, девушка со здоровым аппетитом чертовски сексуальна. И каждый раз, когда она наклоняется к центральной консоли выпить газировки, я могу увидеть ее ложбинку, выглядывающую в круглом вырезе ее майки. На ней кружевной бюстгальтер, потому что замечаю краешек милого девственно-белого кружева, облегающего ее идеальные сиськи каждый раз, стоит ей наклониться слишком сильно.
Из-за нее я потею. Мое воображение на полной перезагрузке. Запихиваю полный рот картошки, пытаясь усмирить свои потребности едой, но это не помогает. Мне не нужна еда.
Я хочу Люси.
— Расскажи, откуда ты, — предлагаю, проглотив последний кусок бургера. Если она не собирается сдерживаться, то и я тоже. Облизываю пальцы, ловлю ее, подглядывающей за мною, и устраиваю шоу получше. На этот раз она наблюдает, а я показываю себя. Ее взгляд чистой воды — голод. — Почему ты в том огромном доме совсем одна?
Она берет салфетку и очень тщательно вытирает руки, и мне слышно, как маленькие крупинки соли и приправы ударяются о вощеную бумагу под бургером с картошкой.
— Почему ты думаешь, что я в том огромном доме совсем одна?
Хороший вопрос. К счастью для нее, у меня богатое воображение.
— Дай подумать. Хм. — Указательным пальцем постукиваю себе по подбородку. — Я предполагаю, ты — единственный и опекаемый ребенок.
Она удивлена моей первоначальной оценкой.
— Ты прав.
Ликование просачивается в меня. Я всегда был хорош в чтении людей. Поэтому так хорош в покере. Я скучаю по игре, скучаю по зависанию в игорном доме, которым руковожу в течение учебного года вместе с Шепом и Тристаном. Пусть это, как и любая реальная дневная работа, настоящая заноза в заднице. О, и тот факт, что это незаконно, только привносит острые ощущения в весь процесс.
— Родители в разводе, папочка не часто присутствует на фотографиях.
Люси ничего не говорит, но по широко раскрытым глазам, я снова попал в точку.
— Это дом твоего отца? — спрашиваю. Люси прикусывает нижнюю губу и кивает в знак ответа. — Дай угадаю. Он — абсолютный трудоголик, пообещавший провести все лето со своей малышкой, а затем в последнюю минуту сбежал. Он в каком-нибудь морском круизе со своей новой пассией, которая старше тебя всего на пару лет, и он вряд ли выберется домой, чтобы увидеть тебя во время твоего визита. Однако надеется, что ты поймешь, что ты всегда и делаешь. Просто берешь его кредитную карту и совершаешь кучу покупок, зная, что из-за чувства вины, что не видится с тобой, он никогда не будет возражать.
Люсиа пялится на меня, бургер с картошкой забыты, губы разомкнулись, как если бы она старается ответить, но ей трудно подобрать слова.
— Даже не близко? — спрашиваю, выгибая бровь.
— Пугающе точно, — в конце концов, с небольшим смешком отвечает Люси. — Только он в поездке по Европе со своей новой девушкой. Папе не по душе быть посреди огромного водного пространства.
— Весьма иронично, раз он живет в Санта-Барбаре, учитывая, что это прямо на берегу океана, — заявляю я, хватая колу и делая большой глоток. Почти ничего не осталось, мне хочется добавки. Интересно, есть ли здесь повторное наполнение.
— Ему нравится климат, — говорит Люси.
— Угу. — Я рассматриваю ее, позволяю взгляду блуждать по блестящим темным волосам, все еще собранным в беспорядочный и сексуальный пучок, по карим глазам, смотрящим на меня в ответ. У нее полные губы, острые скулы, а нос мог бы считаться слегка большим. Но это не важно. Для меня она чертовски красива.
— А мама где?
— Южнее. Около Лос-Анджелеса.
— Ясно. И я угадал, ты — единственный ребенок?
Люси кивает.
— Мне всегда хотелось иметь братьев и сестер.
— Что случилось? Мама не могла смириться, что придется заботиться о нескольких детях? — Улыбаюсь, чтобы смягчить грубость своего комментария. Не хочется показаться жестоким, но я знаю, какими бывают некоторые из этих богатых дамочек. У них один ребенок, и они сходят с ума, как это отвратительно, что их фигуры изменились навсегда и другой подобной ерунды, что уже никогда не будет по-другому. Я слышал достаточно историй из уст моей мамы, так что знаю, что это правда.
— Маме тоже хотелось еще детей. Просто… было не суждено. — Люси кажется грустной, и мне тут же хочется сменить тему. Не хочу ее расстраивать. Не сегодня.
— Как тебе твой бургер? — Машу рукой на ее еду, где уже нет ни кусочка бургера, а только лишь остатки картошки фри.
— Очень вкусно, — признается она немного виновато. — Я объелась.
— Серьезно? — Хватаю картошку и забрасываю в рот, жуя соленое лакомство. — Ты ела так, словно у тебя не было нормальной еды месяцами.
— Скорее недели, — подтверждает она. — Я на диете.
Глава 5.2
Не понимаю, зачем. Реально не понимаю. Я не обманывал, когда сказал ей, что считаю ее тело офигенным. Конечно, никогда раньше не встречался — это то, чем мы с нею занимаемся? Встречаемся? — с девушкой с фигурой, как у Люси, но это не означает, что я не в восторге. Потому что я в восторге. Прошлым вечером мои руки были повсюду на ее теле, но так и не дотронулись до самых сладких частей.
— Почему ты на диете? — стараюсь говорить обыденным тоном, но в голосе слышится фальшь. Поняла ли она?
— Я слишком полная. У меня небольшой живот. Поедать бургеры с картошкой и пить ванильную колу никак не помогает моей диете, — произносит она опять грустно. Проклятье. — Но каждый заслуживает день, чтобы немного расслабиться, ведь так?
— Конечно. — Пожимаю плечами. — Но можно я кое-что скажу?