— Останься ненадолго. Посмотри телик со мной. Мне нужно отдохнуть.
Она хмурится.
— Отдохнуть от чего?
— Останься со мной, и я обо всем расскажу тебе.
Люси переводит взгляд на мою сестру.
— А Сид?
— А что с ней?
— Что, если она проснется? — Она снова смотрит мне в лицо.
— Не проснется. Сид спит как убитая. Как и я.
Она кусает нижнюю губу, размышляя над моим предложением, мне безумно хочется, чтобы она сказала «да».
— Спасибо за приглашение, но… я не могу, Гейб. Мне лучше уйти.
Меня переполняет разочарование, но забываю о нем.
— Тогда позволь хоть проводить тебя до дома.
— Думаю, я и сама дойду. Это же соседний дом.
— Это небезопасно, — возражаю я. — К тому же очень поздно. — Эта внезапная, почти подавляющая потребность защищать ее, быть уверенным, что она в порядке, поражает меня. Заставляет чувствовать себя неуверенно.
— Еще нет даже одиннадцати, — произносит она, слегка закатывая глаза. — Со мной ничего не случится. Правда. Снаружи нет никакой «бабайки», поджидающей меня.
— Ты не знаешь этого наверняка.
— Гейб, ты ведешь себя глупо. — Она начинает обходить меня, но я опять преграждаю ей путь, останавливая ее. — Да ладно. Дай мне пройти.
— Нет. Понимаешь, в этом-то и проблема. — Тянусь и хватаю ее за предплечья, удерживая, не притягивая ближе, но и не отпуская. — Кажется, я не могу тебя отпустить, неважно, как бы сильно ни хотел.
Она размыкает губы, готовая прочитать мне нотацию, не сомневаюсь. Послать меня к черту. Ей следует. Я не подхожу ей. Я продолжаю убеждать себя в этом, но вот я здесь, прикасаюсь к ней, желая большего.
Гораздо большего.
Прежде чем она сможет заговорить, заявляю права на ее рот, прерывая, что бы она ни должна была сказать. Она ошеломлена, судя по тому, что совсем не двигается, не отвечает. Ее руки висят по бокам, словно боится коснуться меня, тогда я дотрагиваюсь, заключая в ладони ее лицо, убаюкивая щеки, смягчая поцелуй до легкого нажатия губами на губы, снова и снова.
Ее охватывает легкая дрожь. Вздох. Хныканье. Поцелуй становится глубже, я кружу языком по ее язычку, она шагает ближе, пока мы не сливаемся вместе перед телевизором в гостиной и спящей рядом на диване сестрой.
Этот момент не мог быть более странным.
Или лучше.
Глава 10.2
Люси
В ту секунду, когда я увидела его, входящим в дом, я знала. Знала, что это случится. Что он увидит меня и почувствует. Эту связь, эти искры и жар, которые, по-видимому, разгораются между нами, стоит нам оказаться рядом. Он избегал меня всю неделю, и я позволила. Я была рада этому, так как нуждалась в передышке, и мне кажется, он тоже.
Безумно тяжело хотеть того, с кем быть не можешь.
Для меня было совершенно неожиданно оказаться сегодня вечером здесь с Сидни. Только когда она сказала, что Гейба не будет, я согласилась прийти. Я не хотела столкнуться с ним. И знаю, он не хочет столкнуться со мной. Я всего лишь пыталась уважать его желания.
Но его желания, такое ощущение, меняются согласно приливам и отливам, не успеваю следить. Он вошел в дом, а я даже не слышала его. Я подняла взгляд и застукала, как он пялился, и от того, с каким голодом смотрел на меня, моя кожа запылала, мурашки побежали по ней. Он по-прежнему хочет меня. Я по-прежнему хочу его. Он пользуется подвернувшимся случаем, и я не виню его.
Мне тоже нужно это украденное мгновение.
Его губы уговаривают мои открыться, его теплый и скользкий язык исследует мой рот. У него вкус пива и Гейба, и я гадаю, чем он занимался вечером. С кем он встречался? Была ли это девушка? Было ли это настоящее свидание? Я — второй сорт?
Отгоняю мучительные мысли и сосредотачиваюсь на объятиях Гейба. Его поцелуях. На том, как его язык переплетается с моим, его движения такие уверенные, что слегка опрометчивы. Словно его контроль ускользает, я обожаю, что я — единственная, кто может заставить его так себя чувствовать.
Гейб разрывает поцелуй, его рот парит над моим, и учащенно дышит. Он перемещает руки с лица на талию, прикосновение осторожное, словно он боится, что я разобьюсь.
— Прикоснись ко мне, Люси, — шепчет он, острая нужда в голосе — почти моя погибель. — Хочу почувствовать твои руки на себе.
Он говорит так, будто умрет, если я не прикоснусь к нему прямо сейчас. Как я могу сопротивляться его требованию? Робко кладу трясущиеся руки на его широкие плечи, и как только прикасаюсь, из него вырывается стон. Звук возбуждает меня, сминаю в руках мягкий хлопок его футболки, вцепляясь еще сильнее, стоит ему прижаться лицом к моей шее. Откидываю голову назад, словно приношу себя в жертву.
Он пользуется случаем и осыпает поцелуями чувствительную кожу на моей шее, его губы горячие и влажные. Пощипывая и посасывая мою кожу, его рот оставляет повсюду след, от которого бегут мурашки по спине. Одной рукой обхватываю его затылок, впитывая тепло и силу. Гейб шепотом выдыхает мое имя у самого уха, прежде чем прикусить его. Наклоняю голову вбок, пальцами перебирая волосы у него на затылке, из меня вырывается хнык, стоит ему поднять голову и снова захватить мой рот.
Я позволяю себе утонуть в его вкусе, его поцелуе. Руки Гейба блуждают по моим талии, бедрам, попе, затем снова наверх, пока не оказываются прямо под грудью.
Испытывая одновременно и похоть, и страх, начинаю беспокоиться. Пойдет ли он дальше? Или остановится? Он знает мой самый большой секрет — ладно, не самый большой секрет. Ненавижу, что обманываю его, что он считает меня какой-то пустоголовой богатой девушкой, у которой проблемы с отцом.
Может у меня и есть проблемы с отцом, но я определенно не пустоголовая девушка. Нет, скорее я — напуганная бедная девушка, прыгнувшая выше своей головы, и вполне готовая позволить этому парню делать со мной все, что захочет.
Без сожалений.
— Ты похудела? — спрашивает Гейб, оторвавшись от моих все еще нуждающихся губ.
Удовольствие разливается по мне, как только он опять проводит руками по талии и располагает их на моих бедрах.
— Семь фунтов (Прим. пер. — примерно 3,2 кг), — отвечаю гордо. Возможно, это и не так много, но каждый из этих сброшенных фунтов дался с трудом. Быть на диете — такой кошмар.
Он морщится. И даже рычит:
— Чертовски жаль. — Его пальцы незаметно проскальзывают ко мне под топ, дотрагиваясь до голого тела. — Мне очень, очень нравятся твои изгибы.
Гейб говорит так, что хочется растаять. Его легкое принятие моего тела никак не укладывается у меня в голове. Кажется, что он наслаждается, прикасаясь ко мне, изучая мое тело руками и пальцами, отыскивая каждое чувствительное местечко, надавливая ровно настолько, что я каждый раз жажду большего. Ни один другой парень никогда не ценил мою фигуру, как это делает Гейб.
Я устала, что отказываю себе в этом. В нем. Он тоже устал от этого? Или наслаждается этой пыткой? Я думаю, есть смысл, чтобы отказывать себе в том, чего отчаянно хочется. Мне ли, королеве диет, не знать. Я помню, как-то раз сидела на безуглеводной диете, и все, что делала — мечтала о шоколадном торте. Прям бредила им и все.