нащупываю огромный бугор и начинаю поглаживать и даже через плотную ткань
дорогих брюк проступает влага.
Мне просто нужно дотронуться до его члена! Руками, губами, языком. Так, как он
меня научил, но в этот момент Кости рычит и резко останавливает машину. Так, что
я стукаюсь о приборную панель, ведь забыла пристегнуться! А потом с тихими
ругательствами глушит мотор и выключает фары. И мы остаемся в полной темноте –
где - не знаю!
Резко отодвигает свое кресло назад и перетаскивает меня к себе на колени, задирая
платье до талии и расстегивая ширинку. Чувствую, как рвутся на мне трусы, а потом
он врывается в меня так мощно, что слезы брызнули из глаз и я рыдаю от облегчения, чувствуя наполненность.
Кости хватает меня за бедра, и я начинаю двигаться. Получается неловко, потому что
в машине тесно и неудобно. Мои колени постоянно соскальзывают, и я падаю на его
член, хотя изо всех сил стараюсь найти нужный темп, который мы оба так любим.
И Кости помогает, жестко фиксируя мои бедра и почти насаживая меня на себя. А
потом через платье кусает чувствительный до невозможности сосок, и я кончаю, получая невероятное облегчение, содрогаясь от экстаза. Падаю ему на грудь без сил
и чувствую его собственное освобождение.
-
Вот поэтому мы расстаемся, Рита. Шепчет он мне на ухо, крепко прижимая к себе.
И, между перерывами в словах, постоянно целует, как будто не может остановиться.
- Потому что еще никогда в моей жизни... не было такого... чтобы я не доезжал до
дома... Чтобы в машине, как подросток... Просто в темном переулке... И теперь рядом
с тобой я стал таким слабым, что мне страшно... я так не хочу, мне нужно
освободиться от этого наваждения...
Глава 24
Я просыпаюсь в постели одна и благодарю за это бога, потому что вскакиваю и
бегу в туалет. Там меня так выворачивает на изнанку, что я почти выплевываю свои
кишки. Так плохо мне еще никогда не было. Видимо организм только и ждал, чтобы
я узнала о своей беременности и теперь с успехом наверстывал упущенное. Меня
тошнило за последний месяц уже много раз. но никогда так сильно.
Когда я наконец поднялась с колен, то пошатнулась, как пьяная. Душ помог. Я стояла
под теплыми струями воды и вспоминала каждую минуту прошедшей ночи. Каждое
прикосновение, каждый обжигающий поцелуй и каждое движение.
У нашей близости появился оттенок отчаяния, и мы заснули без сил только под утро.
В эти месяцы я привыкла, что Кости, засыпая, всегда прижимает меня к своему телу.
И просыпалась я всегда в его руках. А иногда от того, что он уже брал меня, входя
либо решительно и жестко, либо медленно и плавно, мучая своей неторопливостью.
В первый раз за все это время его нет рядом. Я тихонько подошла к окну и увидела, что он плавает в реке. Резкие, размашистые движения рук не позволяли отвести взгляд
я любовалась.
Не понимала, как могла проглядеть такое сильное чувство, что сейчас стою, как дура
и пускаю слюни от любви. И хотя спала сегодня ночью от силы час, решила пойти на
кухню и что-нибудь приготовить.
Теперь я знала, что у Берестова здесь жили работники. Присматривали за усадьбой и
вели огромное хозяйство. Женщина по имени Людмила готовила и убирала. Но когда
я приезжала, он никому не позволял входить в главный дом.
Когда надевала халат, то снова застыла перед зеркалом, разглядывая себя
обнаженную. Изменения в фигуре были, почти незаметные, я тихонько сжала
постоянно ноющую грудь. И хотя меня сейчас 15 минут выворачивало наизнанку, мой
живот снова выглядел так, как будто я поела!
У меня из числа знакомых было достаточно тех, кто беременел, особенно в институте.