К следующей весне рядом со школой был построен небольшой домик, в который мистер Вилбур Витл вселился уже вместе с женой. Все давно поняли, почему он так настаивал на том, чтобы ему дали собственный дом. Как только попечительский совет принял решение о строительстве, учитель немедленно попросил руки мисс Тесси. Поселенцы отнеслись к этому с одобрением, и когда дом был готов, его преподобие Натсон незамедлительно объявил мистера Витла и мисс Тесси мужем и женой.
Тем временем в округе росло недовольство воскресными службами. Однако вместо того чтобы пенять на «ученого человека» и его невразумительные проповеди, люди считали, что всему виной не подходящее для богослужений место. Действительно, здание школы не могло вместить всех желающих, сидячих мест не хватало, к тому же было непонятно, что делать с маленькими детьми, которые капризничали и мешали службе. Люди были убеждены, что именно это плохо влияет на молитвенные собрания, и разговоры о том, что нужно что-то делать, не утихали.
Поселенцы решили собраться и обсудить положение после окончания сева, пока не началась заготовка сена. Состоялась горячая дискуссия, в ходе которой выяснилось, что община остро нуждается в собственной церкви. Долго спорили о том, где ей находиться. Некоторые великодушно предлагали место на своей земле, но в конечном счете все решили, что самое лучше — поставить церковь на окраине фермы Уотли. Осенью группа добровольцев должна была разметить и огородить участок под строительство. Еще несколько человек взяли на себя заготовку леса. Зимой они будут валить деревья в горах, чтобы к весне запасти бревна для будущей церкви. Наблюдать за этой работой станет Кларк — ему поручили подсчитывать лес.
В церкви поставят скамьи, на которых удобно будет сидеть взрослым мужчинам, и по воскресеньям им больше не придется втискиваться за парты для малышей. Там, наконец, можно соорудить алтарь, чтобы молитва шла как положено и Слово Божье произносилось со специально предназначенной для этого кафедры.
Обсуждая эти планы, люди преисполнились величайшего воодушевления и по домам расходились в приподнятом настроении. Наконец-то они пришли к чему-то определенному. Богослужение, которое будет проводиться в подходящем месте, без сомнения, сможет лучше удовлетворить их духовные нужды. Церковь будет гораздо просторнее школы. В ней выделят отдельное помещение для воскресных занятий с детьми и комнату, куда в случае чего уйдут матери с хныкающими малышами — чтобы те не мешали остальным.
Его преподобие не возражал против планов прихожан, хотя и не проявлял особого энтузиазма. Он тут же напомнил собравшимся, что подготовка к воскресной службе занимает очень много времени. Было ясно, что он готов поддержать идею строительства церкви, если ему не придется участвовать в этой работе лично. Перспектива заготовки бревен его явно не вдохновляла.
На том и порешили. После того как был убран урожай и завершены осенние работы, мужчины отправились на поросшие лесом горные склоны. Сначала им предстояло пополнить запасы дров, а потом заняться заготовкой бревен для новой церкви.
Всю зиму в любой погожий день из леса слышался стук топоров и треск падающих деревьев. Штабеля на размеченной площадке постепенно росли, и Кларк, который вел учет заготовленного леса и следил за очисткой бревен, говорил Марти, что дело продвигается.
К началу первых оттепелей на месте будущей церкви возвышались штабеля чистых ровных бревен, подсыхающих на весеннем солнышке. В мае было выбран день для начала строительства. Мужчины понимали, что им не удастся сделать всю работу в один присест — ведь такое большое здание поселенцы строили впервые. В первый день они успеют лишь наметить контуры будущей церкви, и, чтобы завершить ее, потребуется какое-то время.
В назначенный день к месту строительства съехались повозки со всей округи. Мужчины быстро разбились на бригады, распределили работу и взялись за дело. Женщины беседовали, стряпая еду и отгоняя от нее голодных ребятишек, которые не могли дождаться обеда. К вечеру фермеры разъехались по домам, где их ждал скот и дела по хозяйству, а на строительной площадке теперь высились прочные и высокие стены будущей церкви. Было решено, что те, кому удастся выкроить время, приедут поработать на следующий день. Предстояло соорудить крышу, вставить окна и повесить дверь. Внутренней отделкой помещений можно будет заняться позднее, когда появится время.
К осени на окраине участка семейства Уотли возвышалась новая церковь, которую венчал устремленный в небеса шпиль.
— Теперь нам не хватает только колокола, — заметил кто-то из тех, кто помнил традиции на Востоке.
Неподалеку от церкви было выделено место под кладбище. Наблюдая, как мужчины составляют его план, Марти задумалась, кому суждено лечь в эту землю первым.
Она попыталась отбросить мрачную мысль, но вновь поймала себя на том, что перебирает в уме соседей. Марти любила их и не хотела терять никого из друзей. Она вспомнила своих близких и невольно содрогнулась.
«Это глупо, — остановила она себя. — Наша жизнь в Божьих руках. Выбор за Ним».
Она направилась к Кларку, который пытался удержать маленькую Элли. Малышка вырывалась из рук отца — ей не терпелось присоединиться к компании ребятишек. «Да, Господи, — молилась про себя Марти, наблюдая за дочкой, которая наконец высвободилась и устремилась к мячику, — все в Твоей власти. Наше дело быть мудрыми и осторожными, но последнее слово за Тобой».
Освящение новой церкви должно было состояться в первое воскресенье октября. Было решено отметить это событие праздничным обедом.
Когда знаменательный день наконец настал, небо оказалось затянуто тучами, дул резкий ветер. Это несколько омрачило праздник, но Марти радовало, что по крайней мере нет дождя.
Она заботливо уложила приготовленную еду и удостоверилась, что дети тепло одеты. Арни, как обычно, не хватало терпения дождаться, когда ему застегнут все пуговицы и завяжут шапку.
— Мне не холодно, — заявил он, усаживаясь в повозку.
Во дворе церкви нетерпеливо гудела огромная толпа. Наконец-то у поселенцев появилась собственная церковь!
Прихожане радостно затянули знакомый гимн. С момента появления его преподобия они успели разучить и несколько новых песен.
Молитва была длинной и чрезмерно замысловатой. Марти поймала себя на том, что про себя она произносит куда более простые слова, идущие от сердца.
Потом началась церемония освящения нового здания, в которой участвовали Кларк, Бен и мистер Уотли. Это было так прекрасно, что от волнения у Марти затрепетало сердце.
Она с гордостью смотрела на Кларка, словно говоря детям, сидящим по обе стороны от нее на церковной скамье: «Посмотрите на своего отца! Посмотрите, как прямо он держится, как тверд его голос, с каким достоинством он обращается к Господу. Посмотрите же на него». Ее чувства передались детям, и даже маленькая Элли сидела на коленях у матери тихо, не сводя серьезных глаз с лица Кларка.
«Господи, пусть это будет особенный день! Насыть нас духовной пищей», — взмолилась Марти, когда началась проповедь. Но очень скоро она с огорчением поняла, что его преподобие пошел привычным путем. Она откинулась на спинку скамьи, стараясь сосредоточиться на поучениях пастора, которые звучали, как всегда, туманно. Видимо, его преподобие тоже считал, что к такому дню нужно подготовить нечто особенное, и проповедь оказалась просто нескончаемой.
Дети начали вертеться, и кое-кто из их отцов откровенно завидовал женам, которые могли теперь отправиться вместе с капризными отпрысками в комнату для малышей.
Наконец проповедь закончилась, и прихожане поднялись, чтобы исполнить заключительный гимн.
Люди один за другим выходили на улицу: мужчины собирались небольшими группками, дети носились наперегонки, радуясь долгожданной возможности размяться, а женщины начали накрывать на стол.
Несмотря на затянувшуюся службу и мрачную погоду, повидаться с друзьями все же было приятно. Как ведется у соседей и добрых знакомых, они добродушно подтрунивали друг над другом, младенцев с восторженными ахами и восклицаниями передавали из рук в руки, горожане обменивались новостями с фермерами. Торжество удалось на славу.
Скоро пришло короткое письмо от Томми. Дэвисы получали весточку от него уже в третий раз. Каждое письмо Марти встречала благодарственной молитвой: она беспокоилась за парня и радовалась, что у него все в порядке. Том писал, что зиму он планирует провести там же, где работает сейчас, на лесопилке. А весной двинется дальше. Может быть, на побережье — ведь он никогда в жизни не видел океан. Он любит и помнит всех.
Обратного адреса на конверте не оказалось, а почтовый штамп был размазан, и где находится Томми, было непонятно. Марти так хотелось ответить ему, написать, как все любят его и как надеются на его скорое возвращение!
Когда вся семья собралась за столом, Марти прочла письмо вслух. Кларк уже успел пробежать его глазами, но, несмотря на это, старался не пропустить ни слова. Он тоже беспокоился за юношу и радовался, что он не пропал бесследно.
С тех пор как Том уехал, прошло несколько месяцев, и юная Мисси немного подзабыла о своем горе. Она почти перестала вспоминать о друге, за которого мечтала выйти замуж.
Марти внимательно оглядела своих домашних, которые сидели вокруг стола. Все они успели измениться с тех пор, как уехал Том. Наверное, он тоже стал другим.
Нандри превратилась в настоящую молодую леди. Она была все такой же тихой, хотя неизменно деятельной и трудолюбивой. Марти уже давно оставила попытки сблизиться со скрытной и сдержанной девушкой и решила принимать ее такой, как есть. «Благослови, Господи, ее сердце, — думала Марти. — Она стала настоящим членом нашей семьи. Те десять долларов, что мы за нее заплатили, она вернула нам сторицей». — При этой мысли Марти невольно улыбнулась.
Марти понимала, что ее воспитанница становится взрослой и что совсем скоро Нандри обзаведется собственным домом. Кое-кто из соседских ребят уже начал поглядывать на нее с интересом. Марти замечала, что знаки внимания со стороны молодых людей не оставляют Нандри равнодушной.
Клэй тоже повзрослела. Обучение девочки в маленькой школе подходило к концу, но жажда знаний в ее душе была поистине неутолима. По ночам Марти с Кларком подолгу беседовали о ее будущем. Клэй страстно желала стать учительницей, и Кларк считал, что, несмотря на неизбежные расходы, девочка должна осуществить свою мечту. Чтобы продолжить образование и получить диплом учителя, ей придется уехать из дома. Сама мысль об этом пугала Марти, хотя она всей душой желала Клэй счастья.
Мисси исполнилось одиннадцать лет. Она была настоящим сгустком энергии и то держалась совсем как взрослая, то вновь превращалась в маленькую девочку. Школу Мисси любила всей душой, впрочем, она искала новых впечатлений где только можно — будь то дом, ферма или классная комната. Вилли Ла Хэя она не выносила по-прежнему, о чем время от времени уведомляла домашних.
Клэр в свои девять лет был живым и смышленым мальчиком. Пребыванию за школьной партой он предпочитал другие занятия, однако в школе успевал без труда. Он, как и прежде, во всем подражал Кларку и всегда обращал внимание на то, как ведет себя отец в той или иной ситуации.
«Подумать только, прошло больше девяти лет», — промелькнуло в голове у Марти. Она вспомнила сломанный фургон, свежую могилу… Но эти воспоминания уже не отзывались в ее душе прежней болью. Она почувствовала, что муж наблюдает за ней, поймала его взгляд и улыбнулась. Кларк любил повторять: «Если кто-то и нуждался в спасении, так это мы с Мисси».
Марти проворно подхватила чашку Арни, которая едва не полетела на пол. Шестилетний мальчик был чрезвычайно общителен и энергичен; казалось, приключения поджидают его на каждом шагу. Марти с Кларком уже решили, что осенью отправят Арни в школу, и Марти ждала этого дня со смешанным чувством.
Трехлетняя Элли была настоящим лучиком солнца. Веселая и шаловливая, она порхала по дому, словно мотылек, и лица домашних светлели при ее появлении.
В колыбельке лежал новорожденный Люк. После его рождения Марти не раз благодарила Бога за то, что Он послал ей Нандри. В отличие от остальных детей, малыш родился капризным и требовательным и словно поджидал минуты, когда его мать была особенно занята. Утешить и угомонить беспокойного кроху удавалось только Нандри.
«Это моя семья, — подумала Марти, вновь окидывая взглядом стол. — Моя необыкновенная, прекрасная семья». Она почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются слезы, и, чтобы справиться с собой, отошла к плите.
— Сегодня видел Кэма, — сказал Кларк, проглотив очередной кусок.
— Вот как?
— С ним был Ретт. Представляешь, мальчик научился править лошадьми! Ты бы видела Кэма! Он просто счастлив. Говорит, что Ретт станет лучшим конюхом во всей округе. Возможно, так оно и будет. Парнишка знает подход к животным.
— Это здорово, — обрадовалась Марти хорошей новости.
— Кэм говорит, что этот парень найдет общий язык даже с медведем. Хоть он и не разговаривает, но животные понимают его без слов. Мистер Кессиди в лавке сказал, что теперь Кэм всегда привозит Ретта в город — то в повозке, то сажает его перед собой в седло. — Кларк задумался. — Странное дело, — сказал он, — Кэм здорово изменился: стал внимательным и заботливым. Раньше он думал только о себе. Похоже, это заметил не только я, люди стали его уважать. Я подумал об этом, когда увидел, как он выезжает из города вместе с сыном. Он стал другим человеком.
Марти кивнула, и когда она подумала о Ванде, ее глаза слегка затуманились. Как счастлива, должно быть, ее подруга при мысли, что подарила мужу сына, которого тот принимает и любит таким, как есть, и с гордостью берет с собой в город.
— Ты видел мистера Макдональда? — поинтересовалась она.
Прошло два года с тех пор, как скончалась миссис Макдональд, которая так и не оправилась от удара. После похорон мистер Макдональд решил продать лавку мистеру Кессиди и уехать домой, на Восток, но спустя какое-то время вернулся назад.
— Да. Он сидел на скамье перед лавкой со старым Томом и Джейком Фейдлером. Я поздоровался с ним, но перекинуться словом не успел.
— Как он?
— По-моему, неплохо. Мне кажется, он рад, что вернулся. Теперь его дом здесь, — пояснил свою мысль Кларк.
По возвращении мистер Макдональд снял комнату в пансионе миссис Келлер и теперь проводил время, беседуя со стариками и жуя табак перед своей бывшей лавкой. Похоже, мистер Кессиди не имел ничего против, хотя из-за этого ему приходилось в два раза чаще мыть крыльцо.
«Интересно, каково это — вернуться домой, после того как уехал на Запад?» — промелькнуло у Марти. Ее отца уже не было в живых, и мать осталась одна. Они регулярно, хотя и не часто, писали друг другу. Марти сообщала матери о появлении на свет новых внуков и посылала открытки на Рождество.
Она тоже понимала, что теперь ее дом здесь.
Марти мягко, но решительно извлекла руку Арни из масленки и сама намазала ему маслом кусок хлеба. «За эти годы изменилось многое, и в основном — к лучшему», — решила она.
Первым серьезные намерения в отношении Нандри обнаружил молодой Джош Коффинс. Марти знала, что рано или поздно он должен прийти, и ждала этого момента с нетерпением и горечью одновременно. Она знала, как мечтает Нандри о собственном доме и своей семье, но понимала, что здесь после ее ухода станет пусто. Марти много беседовала с матушкой Грэхэм о грядущих переменах и о том, как нужно их принимать.
Однажды после воскресной службы Джош подошел к Кларку и попросил позволения зайти.
— Конечно, Джош, — ответил Кларк, хлопнув юношу по плечу. — Буду рад, если заскочишь. Думаю, мы найдем время и место, чтобы поговорить по-мужски. Может быть, на скотном дворе, где нам не будут мешать женщины и дети.
Кларк явно наслаждался, подтрунивая над молодым человеком.
Джош покраснел и, запинаясь, пробормотал, что цели его визита несколько иные. Кларк расхохотался и еще раз хлопнул его по спине. Джош понял, что Кларк обо всем догадался, и тоже усмехнулся. Ему было приятно, что человек, который пользуется уважением и любовью соседей, подшучивает над ним.
— Приходи, мы будем очень рады тебе, — сказал Кларк серьезно. — Обещаю, что не стану держать тебя на скотном дворе.
Джош просиял, пробормотал слова благодарности и отошел. Марти исподтишка наблюдала, как он приблизился к Нандри. Девушка сидела на ступенях церкви, окруженная малышами. На руках она держала маленького Люка, который протягивал пальчик в направлении лошадей и повозок и произносил свое неизменное: «’То это?» Джош склонился к девушке, опершись на перила крыльца. Нандри подняла глаза, и ее щеки порозовели.
— Я поговорил с Кларком, — донеслось до Марти.
Глаза Нандри немного округлились. До сих пор Джош называл Кларка исключительно мистером Дэвисом, однако теперь, кажется, пришло время для других отношений.
— Он сказал, что будет рад, если я зайду.
Щеки Нандри зарделись еще сильнее, но она продолжала молчать.
— Не возражаешь? — последовал вопрос, который уже не позволял девушке притворяться, что она не понимает, о чем речь.
Теперь мяч был на стороне Нандри. Она вспыхнула и перевела взгляд на малыша, которого держала на руках. Несколько минут, которые, без сомнения, показались Джошу целой вечностью, Нандри сидела молча. Юноша ждал — с колотящимся сердцем, взмокшими ладонями. Марти не собиралась подслушивать их разговор, но теперь она не могла уйти, не привлекая к себе внимания. Она затаила дыхание. Что же ответит Нандри?
— Нет, — тихо сказала девушка, и Джош облегченно вздохнул и улыбнулся.
— Спасибо, — поблагодарил он Нандри, которая осталась на удивление невозмутимой. — Спасибо. Значит, в среду. Дождаться не могу! — Он повернулся и зашагал прочь, похоже, не без труда подавляя желание помчаться вприпрыжку.
Нандри спрятала пылающее лицо, прижав к себе маленького Люка. В этот день она была на удивление общительна и открыта с Марти, сказав ей, что надеялась на такой шаг со стороны Джоша. Она видела, что Виллис Аткинс тоже поглядывает в ее сторону, но Джош ей нравился больше.
— Ему так не терпится, что он не может дождаться субботы, — заметила Нандри с легким удивлением в голосе.
Обычно, когда парень начинал ухаживать за девушкой, он наносил первый визит субботним вечером. Лишь те, кто имел самые серьезные намерения, навещали своих подруг и в субботу, и в среду.
Нандри пристально смотрела на Марти: ей так хотелось, чтобы та одобрила ее выбор. Марти обняла девушку и только сейчас заметила, что теперь они одного роста.
— Нандри, — воскликнула она, — я так рада, но как же мне будет тебя не хватать!
Девушка ласково прильнула к ней, но тут же, смутившись, отпрянула, подхватила маленького Люка и так крепко прижала его к себе, что малыш недовольно заворочался.
— О Люки! — Это было самое ласковое обращение Нандри к малышу. — Я так счастлива, но при этом мне очень грустно и немного страшно… Неужели так бывает?
Люк не понял вопроса и протянул ручонку, чтобы потрогать слезу, которая блестела на щеке девушки.