Кристина
Проснувшись утром, осознаю, что голова почти не болит. Это не может не радовать, ведь сегодня первый день учёбы, после мини-больничного.
Моё утро всегда одинаковое: сходить в душ, умыться, засы́пать зёрна в кофемашину, и пока кофе готовится, размешать творог с фруктами в тарелке. Завтрак — одно из самого любимого времяпровождения, во всём предстоящем дне. Единственное, что я не люблю — это то, что потом я бегаю по квартире, пытаясь быстро одеться и хотя бы минимально накрасится, потому что безбожно опаздываю. Впрочем, как и сейчас.
Вылетаю из подъезда, на ходу застёгивая кожанку. По утрам уже прохладно, и в майке или кофте — холодно. Останавливает меня наличие знакомой машины у самого подъезда. Замедляю шаг, не веря своим глазам.
— Мотя? — в шоковом состоянии подхожу к парню, который стоит у своей машины, с двумя стаканами кофе в руках.
— Вчера был им, — с голливудской улыбкой отвечает он, протягивая стакан с напитком мне. — Не знал, что ты любишь, но взял на своё усмотрение. Ты попробуй, и скажешь, смог я угадать или нет.
Осторожно беру стакан, и с полуулыбкой отпиваю напиток.
— Мм, — закрываю глаза, от удовольствия, — стопроцентное попадание, — довольно киваю головой. — Латте с карамельным сиропом — это лучшее, что могли придумать люди.
Улыбка на лице парня становится шире.
— Я рад, что попал в цель.
И почему мне кажется, что эта фраза прозвучала двусмысленно?
— Что ты тут делаешь в такую рань? — наконец возвращаюсь в реальность, и задаю интересующий меня вопрос.
— Думаю, это очевидно, — разводит руками, — я приехал за тобой.
— Но зачем? — хмурюсь, — Я бы и сама добралась, не стоило ехать на другой конец города из-за меня.
— Стоило, — безапелляционно отрезает Мотя, — Я виноват перед тобой, и это самое малое, что я мог сделать.
Усмехаюсь.
— А также «малое», что ты мог сделать, — делаю кавычки пальцами в воздухе, — это прислать мне вчера огромнейший букет цветов, большую корзину с фруктами, и медведя, размером с меня ростом, и подписью «залечиваю любые раны», — загибаю пальцы поочерёдно, перечисляя эти пункты.
Матвей открывает передо мной переднюю дверь машины.
— Это действительно малое. Всё остальное нас ждёт впереди.
Сажусь в машину, и жду, пока он обойдёт с другой стороны, и сядет на водительское сидение.
— И что же нас ждёт впереди? — спрашиваю, как только он пристёгивает ремень, заводя машину.
— Веселье и счастье, — отвечает, повернувшись ко мне, подмигивая.
Конечно же, наш приход в универ с Матвеем Лазаревым, произвёл самый настоящий фурор. Натали рассказывала, что после того, как мы два дня назад с Мотей вдвоём вышли из здания альма-матер, все студенты эти дни только это и обсуждали. И тут бах, и мы снова вместе появляемся в здании. Чувствую, нужно готовится к гневным записочкам от воздыхательниц Матвея.
Проведя меня до нужной аудитории, Матвей за руку меня отводит чуть подальше, и нависает сверху.
— Как насчёт сегодня после пар сходить в «Киты»?
Киты — это местная кафешка, находящаяся напротив универа. Те, кто не любит студенческую столовую, ходят на больших переменах и форточках туда. Цены там в принципе приемлемые, и еда вкусная.
— Эмм, — начинаю мяться, не зная, что и ответить.
— Не отказывайся сразу, — строит щенячьи глаза, — бери свою подругу. Там будут только свои, думаю ей будет интересно.
«Только свои» — это местная элита нашего университета, в которую входит Матвей, Даня, Ефим и Леван.
У последнего грузинские корни, и поэтому его называть можно только Леван. Лёвой его зовут только в ближнем кругу, вхожи в который очень мало людей.
Как-то раз один местный ботан в шутку назвал парня Левой, за что поплатился сломанным носом. Больше никто рисковать не хочет, поэтому Леван остаётся Леваном.
— Матвей, я не знаю..
— Что именно тебя беспокоит?
— О нас и так уже ходит много слухов. Неужели тебя это не беспокоит?
— А тебя это беспокоит? — Матвей всматривается в мои глаза, пытаясь найти там ответ.
— Нет. Конечно же нет. Но..
— Нет никаких но, — перебивает Мотя. — Ты мне нравишься, и я не хочу скрывать это, прячась по углам.
Он нагибается ниже, и мне кажется, что сейчас он меняя поцелует, от этого я невольно напрягаюсь. Но он целует в щёку, и отходит на несколько шагов назад, а я выдыхаю. Не готова я так быстро к поцелуям. Я не монашка, но мы с ним ещё мало времени знаем друг друга, и я даже для себя ещё не решила, хочу я этого или нет.
— Я позвоню, — говорит напоследок, разворачивается и уходит.
Зайдя в аудиторию, все замолкают, и наступает гробовая тишина. Я напрягаюсь. Конечно, я была готова к тому, что все будут обсуждать меня. Но факт, что это было ожидаемо, всё равно не дает мне сейчас дышать легче. Спасает Натали, которая влетает в аудиторию следом за мной, подхватывает меня под руку, и тянет к нашим местам.
— Ну ты мать и навела шороху, — шепчет она, когда мы уже сели на свои места.
— Я не специально, — громко вздыхаю, и достаю тетрадь с ручкой.
— Да уж понятно, — кивает подруга. — Вас зафоткали у твоего подъезда, где Мотя протягивает тебе стакан с кофе, и тебя с закатившимися от экстаза глазами, как будто ты кончила. И в сети гадают, то ли кофе такой вкусный был, то ли Мотя одним видом заставляет получать оргазм.
Прыскаю от смеха.
— Ты серьёзно сейчас? — смеюсь, не веря, что кто-то пишет и верит в этот бред.
— А ты как думала, — пожимает плечами Натали, — этого следовало ожидать от дурных, влюблённых в Мотю, дурочек. Они уже группками собираются, думая, как бы разрушить ваши отношения. «Мотя никому не достанется, — передразнивает кого-то Натали писклявым голосом, — он только наш. Лучше один, чем с какой-то курицей».
— О Боже… — закатываю глаза, — И это мы не встречаемся с ним. Мне искренне жаль его будущую девушку.
Натали смотрит на меня, с приподнятыми бровями, и выражением лица, будто я самое тупое создание из всех существующих.
— Ну тогда можешь начинать жалеть себя, подруга. Потому что Лазарев явно с серьёзными намерениями нацелен на твою персону.
Ответить Натали я ничего не успеваю, так как входит преподаватель и звенит звонок. Но в мыслях понимаю, что подруга права. Матвей просто так не возился со мной, если бы я ему не нравилась. Вопрос в другом, готова ли я к отношениям с ним?