Себя, о Клоримен, счастливым я почту,
Чуть снизойдете вы,- и тут же, в миг единый,
Я становлюсь такой разнузданной скотиной,
Что уж помилуйте меня за прямоту.
О да, выходит так: лишь низкому скоту
Не станет женский пол перечить с кислой миной;
Не сам Юпитер ли, коль представал мужчиной,
Отказом обречен бывал на срамоту?
Приявши лучшее из множества обличий,
Европу он украл, облекшись плотью бычьей,
И к Леде лебедем подъехал неспроста,
Для мужа способ сей хорош, как и для бога:
Тот сердце женщины смягчить сумеет много,
Кто к ней заявится в обличии скота.
***
Предположить, что мной благой удел заслужен,
Что ночь души моей - зарей освещена,
Что в карточной игре с темна и до темна
Выигрываю я дукатов сотни дюжин;
Понять, что кошелек деньгами перегружен,
Что кредиторам я долги вернул сполна,
Что много в погребе французского вина
И можно звать друзей, когда хочу, на ужин;
Спешить, как некогда, побыть наедине
С божественной Климен, не изменявшей мне,
О чем по временам я думаю со вздохом,
Иль, благосклонности добившись у Катрин,
Забыться в радости хотя на миг один
Вот все, чего вовек не будет с Фоккенброхом.
ЯПОНСКИИ СОН
Как-то раз, как-то раз
Я по уши увяз
Во сне, в бреду великом:
Я влез на месяц молодой
Над океанскою водой,
Над Тенерифским пиком.
Снилась мне, снилась мне
В том невозможном сне
Младых гишпанцев тройка:
Под мышки головы зажав,
Поскольку каждый был безглав,
Куплеты пели бойко.
Следом вдруг, следом вдруг
Явился мне паук
Британии поболе,
Он порывался взять реванш,
Разгрызть пытался флердоранж,
Ревмя ревя от боли.
А внутри, а внутри