старинный водоем, осенний сад.
И на руинах каменных ступеней
болезненно осознаю сейчас,
что мертвые предметы совершенней
и, как ни горько, долговечней нас.
МГРТВЫЕ
В нас мертвые живут, мы кровью нашей
питаем их,- в деяньях и страданьях
по равной доле им и нам дано.
Мы вместе с ними пьем из общей чаши,
дыханье их живет у нас в гортанях,
они и мы - вовеки суть одно.
Да, мы равны - но мертвые незрячи;
одним лишь нам сверкает свет Вселенной,
одним лишь нам дороги звезд видны.
Вовеки - так, и никогда - иначе,
и оттого для них вдвойне бесценна
мечтательная тяжесть тишины.
СОЗВЕЗДИЕ
Была темна дорога, словно ров.
Он знал, что в зарослях таятся змеи.
Бледнел закат полоской вдалеке.
И он ступил, спокоен и суров,
на узкий путь - и разве что сильнее
свой виноградный посох сжал в руке.
И мнилось, что огромную змею
он убивает в тусклом звездном свете,
на небе встав над нею в полный рост.
И так, у эмпирея на краю,
его обвили золотые плети
мерцающего лабиринта звезд.
***
Скорби и плачь, о мой морской народ!
Еще недели две, тревожных даже,
продав улов, при целом такелаже,
себя счастливым счел бы мореход.
Но тени над прибрежиями виснут,
и воет шторм, за валом вал валя,
что возразит скорлупка корабля,
когда ее ладони шквала стиснут?
Трещит канат, ломается бушприт,
летят в пучину сети вместе с рыбой,
на борт волна ложится тяжкой глыбой
и дело черное во тьме творит.
Пусть вопль еще не родился во мраке,
лишь пена шепчется, сводя с ума,
но борт хрустит, ломается корма...
Качай, насос! Вода на полубаке!
Придет рассвет, но нет спасенья в нем,