Вдруг стали падать воск, вино и хлеб
Из наших рук. Внезапно тишь настала.
Огонь свечи метнулся от шандала.
Окно во мрак открылось - как во склеп.
Тяжелый дом поплыл на гребне вала
Над странами, с незримых сорван скреп.
В пучину смерти мчал нас от причала
Шквал времени, безжалостен, свиреп.
Все глубже одиночество, все тише,
И каждый за столом, оцепенев,
Во взор чужой глядится, как в зерцало.
Пока не отгрохочет ветр по крыше,
Забудь, забудь, что в сердце боль и гнев,
И слушай смех, и слушай звон бокала.
В СТРАНСТВИИ
Случайно я взглянул в окно чужое:
там женщина перед окном сидела,
при свете, голову на грудь склонивши,
устало руки вытянув во сне.
Почуяв чуждый взгляд, она очнулась,
ладонью провела вдоль дуг надбровных,
и в сторону мою взглянула кротко,
от сна еще не пробудясь вполне.
Она меня увидела. Возможно,
я мнился ей ожившим сновиденьем.
(И знаменателен, и нереален
казался наш безмолвный разговор.)
Она со стула встала непоспешно,
в камине уголья поворошила,
к столу вернулась и закрыла книгу
и на окне остановила взор.
Я знал, что в эту странную минуту
я показался ей, быть может, сыном,
который возвратился из-за моря,
иль другом, что ушел навеки прочь.
Я понимал теперь: все эти годы
бродяжничества, смуты и тревоги,
меня томило робкое желанье
прийти домой, сюда и в эту ночь.
Помедлила пред зеркалом, вздохнула,
огладила рукой седые пряди,
взглянула на часы, собралась с духом
для фразы, может быть, всего одной
но мы опять уже чужими были,
навек разделены стеклом оконным,
и только, мнилось, прозвучал в потемках
беззвучный голос за моей спиной.
ТУПИК
Она была на кухне у плиты.