Брессак, который в глубине души достаточно уважал эту девушку, чтобы не проникнуться самым большим доверием к ее словам, бросился к двери и встретил на лестнице Д'Эстерваля.
- Пойдемте, сударь, - твердо сказал он хозяину, - я должен поговорить с вами.
- Но послушайте...
- Пойдемте, прошу вас.
С этими словами он втолкнул его в гостиную, запер за собой дверь, оттолкнув Жюстину, которая шла следом. Там, разумеется, произошел нелицеприятный разговор: подробности нам неизвестны, но результатом было то, что Брессак, очевидно, раскрывшись перед своим кузеном, легко убедил его в том, что злодеи не должны вредить друг другу; мы знаем, что Доротею убедили любезность и соблазнительная внешность маркиза, и было решено всем вместе отправиться к дядюшке Брессака.
- Мой дядя, - закоренелый распутник, - сказал Брессак. - Он и ваш родственник, раз мы двоюродные братья; поедем к нему, и я обещаю вам восхитительнейшие забавы.
Ужинали все вместе, не забыли пригласить и Жюстину.
- Поцелуй меня, - обратился к ней Брессак, - не стесняйся: я хочу оказать тебе честь в присутствии своего родственника. Друг мой, коль скоро ты такой же злодей, как и я, не буду скрывать, что я - единственный автор и исполнитель этого преступления, в котором недавно обвинил эту девушку: она ни в чем не виновна. Пусть она едет с нами: мой дядя поручил мне найти ему горничную, ему нужна надежная женщина, которая будет присматривать за его супругой. И я полагаю, что лучше всего для этого подойдет Жюстина. Ей предлагается очень хорошее место: завоевав доверие моего дядюшки, она сможет наконец осуществить свою химерическую мечту, за которой так долго гоняется... Да, Жюстина, прими этот залог моей признательности, и пусть отныне между нами будут мир и согласие. Вы не против, кузен? Вы согласны уступить Жюстину?
- От всего сердца, - отвечал Д'Эстерваль, - тем более, что я уже начал тяготиться ею, и последствия моего неудовольствия могли оказаться для нее фатальными.
- Нисколько не сомневаюсь, - заметил Брессак, - ведь у нас много общего, мой дорогой: как только какой-нибудь предмет утомит мое сладострастие, я стремлюсь отправить его в преисподню.
- Выходит, Жюстиной вы так и не насладились? - поинтересовалась Доротея.
- Нет, сударыня, кроме вас на свете нет женщины, которая могла бы заставить меня отречься от моих принципов: я люблю только мужчин.
- Друг мой, - сказал поспешно Д'Эстерваль, - моя жена готова услужить тебе в любое время; у нее прекраснейший зад, и она всегда пылает желанием вставить туда член... Ее клитор больше твоего пальца, и этим инструментом она доставит тебе немало сладостных моментов.
- Ах, разрази меня гром! Тогда прямо сейчас! - заволновался Брессак. У меня нет привычки откладывать удовольствия.
Он уже собирался овладеть Доротеей, которая, опьянев от вина и вожделения, раскрыла перед ним свои прелести, как вдруг послышался лай собак, после которого обычно стучали в дверь. Действительно, раздался стук: хотя близилась полночь, какие-то люди просили впустить их в дом. Это оказались стражники конной полиции, которые, узнав о нападении на Брессака и убийстве его лакея, искали следы нападавших и решили проверить уединенный постоялый двор. Вышел сам Брессак, рассказал обо всем, что с ним приключилось, и добавил, что не знает, куда скрылись разбойники. Стражников угостили вином, предложили им ночлег; они отказались. Как только они уехали, началось общее ликование, и остаток ночи прошел в самых скандальных оргиях.
Поскольку обычного совокупления между разными полами не получилось и все усилия Брессака привели к тому, что он два раза совершил содомию с Доротеей, мужчины уединились вместе, то же самое сделали женщины. Пылкая Доротея замучила Жюстину, Д'Эстерваль истощил Брессака, и на рассвете все легли спать, порешив отправиться в дорогу после завтрака.
- Человека, к которому мы едем, - начал Брессак, усаживаясь за стол, зовут граф де Жернанд.
- Жернанд! Ну конечно! Он тоже мой родственник, - сказал Д'Эстерваль. Он приходится братом вашей матери, и, следовательно, моим кузеном.
- Вы его знаете?
- Ни разу его не видел, только слышал, что это весьма странный господин, чьи вкусы...
- Погодите, погодите! - остановил его Брессак. - Я сейчас его опишу, раз вы его не знаете. Граф де Жернанд - пятидесятилетний мужчина мощного телосложения. Я не встречал лиц страшнее, чем у него: длинный нос, густые сросшиеся брови, черные злые глаза, кривой рот, мрачный лоб и голый череп, хриплый угрожающий голос, огромные руки - короче, гигант, с первого взгляда внушающий ужас. Вы сами увидите, насколько отвечают такой карикатурной внешности его мысли и поступки. Он обладает и умом и знаниями, но совершенно лишен религиозности и нравственных принципов, это один из величайших злодеев, которые когда-либо существовали, и -самый отъявленный гурман, каких вы встречали. Но самое удивительное - это его развлечения. Первым объектом его жестокости служит его жена, к обычным ужасам он прибавляет содомитские эпизоды, настолько извращенные, что я уверен, что через неделю вы оба будете благодарить меня за возможность познакомиться с ним.
- И для этой женщины, несчастного предмета утех жестокого супруга, вы меня предназначаете, сударь? - спросила Жюстина.
- Разумеется; говорят, это очень добропорядочная дама. Правда, я ее не знаю, но слышал, что она честная и чувствительная женщина, которая нуждается, чтобы рядом был кто-нибудь, похожий на нее - кроткое существо, которое будет ее утешать. Мне кажется, Жюстина, это, как нельзя лучше, отвечает вашим принципам.
- Согласна, но утешая эту женщину, не навлеку ли я на себя гнев ее мужа? - Не стану ли добычей жестоких страстей злодея, о котором вы сейчас говорили?
- Вот это премило! - рассмеялся Брессак. - Разве в этом доме вы не подвергались такой же опасности?
- Только против моей воли.
- Хорошо, у моего дяди вы будете служить добровольно: в этом вся разница.
- О сударь, я вижу, что ваш ум остался злодейским и не утратил своего коварства, но вы знаете мой характер, сударь, и понимаете, что я не могу мириться с подобными вещами. Если Д'Эстерваль бросает свой дом и не нуждается больше в моих услугах, я буду вам очень обязана обоим, если вы соблаговолите дать мне свободу... тем более, что у вас совсем нет прав отбирать ее.
- Что касается прав, заметил Д'Эстерваль, - разве мы не сильнее? А известно ли тебе, Жюстина, более священное право, чем право силы?
- Я категорически против свободы, - сказал Брессак. - Мне поручено привезти дяде нужную и симпатичную девушку, я не знаю никого лучше Жюстины в этом смысле и надеюсь, она будет рада связать судьбу с мадам де Жернанд. Она идеально подходит для этого места, и даже если иногда ей придется испытывать на себе жестокие страсти ее мужа, я умоляю ее не отказываться.
Напрасно возражала Жюстина - в конце концов она подчинилась. Компания отправилась в путь. Половину дороги они проехали верхом, в первом же городке взяли четырехместную карету и без приключений прибыли к господину де Жернанду, чей великолепный замок уединенно стоял посреди большого парка, окруженного высокой стеной, на границе между Лионнэ и Франш-Конте. Несмотря на огромные размеры этого жилища, они увидели лишь несколько безмолвных слуг, да и то в кухонных помещениях, расположенных в подвалах, в самой сердцевине здания - все остальное было таким же безлюдным, как окружающий пейзаж.
Они нашли хозяина в глубине просторного и роскошно обставленного зала: граф сидел, завернувшись в халат из индийского шелка, на широкой оттоманке в небрежной позе. Возле него находились два совсем молоденьких мальчика, столь необычно одетых, завитых с таким искусством, что их можно было спутать с девочками; оба были прелестны, лет пятнадцати-шестнадцати от силы, но у них был такой расслабленный и отрешенный вид, что вошедшие сочли их больными {Причину такого истощения мы скоро объясним. (Прим. автора.)}.
- Дорогой дядюшка, начал маркиз де Брессак, - я имею честь представить вам двух моих друзей, очень надежных, кстати, так как оба принадлежат к числу ваших родственников. Это господин и госпожа де Сомбревиль.
- Но это же мои кузен и кузина, - оживился Жернанд, - я никогда их не видел, но раз ты привез их сюда, значит они нашего круга, поэтому я очень рад. А кто же юная девушка?
- Тоже надежная особа, дядюшка, которую по вашему поручению я нашел для мадам де Жернанд и в которой, надеюсь, есть все необходимые вам качества.
Граф велел Жюстине приблизиться, не обращая внимания на присутствующих, поднял ей юбки до пояса и оглядел очень придирчиво, но вместе с тем очень быстро и довольно галантно.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Двадцать лет, сударь.
Он задал ей еще несколько вопросов личного характера. Жюстина сбивчиво рассказала самые интересные эпизоды из своей жизни, не забыв отметить насилие Родена, но искусно избежав тех ужасов, которые она видела в доме только что представленного родственника Жернанда, затем красноречиво описала свое отчаянное положение.
- Вы несчастны, - прервал ее кентавр, - тем лучше... Тем лучше: вы будете податливее... Не правда ли, господа, не такой уж это большой порок, что несчастья преследуют низкую породу людей, которым сама природа предназначила ползать у наших ног? Это делает ее более активной и менее нахальной, и она будет лучше исполнять свои обязанности.
- Но сударь, - сказала Жюстина, - я уже говорила вам о моем происхождении: оно вовсе не низкое.
- Да, да, я это знаю! Мало ли что можно наговорить о себе при такой нищете: нужны иллюзии гордыни, чтобы утешиться за превратности судьбы. Вот так и появляется знатное происхождение, раздавленное ее ударами. Впрочем, мне все равно: я вижу вас в одежде служанки и буду относится к вам соответственно, если не возражаете. Однако от вас зависит ваше счастье: терпение, послушание - и через несколько лет я вас отпущу отсюда с состоянием, которое избавит вас от необходимости служить. Друг мой, обратился он к Брессаку, - теперь расскажи подробнее об этих достойных родственниках, которых ты привел - хватит заниматься ничтожной девкой.
- Господин и госпожа де Сомбрвиль, носящие теперь имя д'Эстерваль, дорогой дядюшка, обладают всеми качествами, которые сделают это знакомство приятным для вас; вам придется по душе их глубокая развращенность, я в этом уверен, а когда вы узнаете, что, несмотря на имя и богатство, они бросили все, что позволяло им жить достойно в светском обществе, чтобы поселиться в глухом лесу, где их единственным удовольствием было грабить и убивать прохожих, которые приходили за гостеприимством в их гостиницу, - так вот, когда вы об этом узнаете, надеюсь, вы поблагодарите меня за то, что я привез вам столь ценных друзей.
- Они убивают прохожих! - И Жернанд разразился хохотом. - Вот это прекрасно! Мне все это так знакомо... Просто удивительно, что можно делать, имея воображение! Убивать, грабить, разрушать, травить, жечь - нет ничего естественнее, только от этого можно по-настоящему возбудиться. Когда-то и я увлекался такими шалостями, у меня до сих пор кружится от них голова, но я старею, я предпочел более спокойные и менее хлопотные радости. Иногда я предаюсь прежним забавам, но только у себя в доме, мне так больше нравится... А супруга этого приятного человека, она...
- Столь же порочна, как и он, дорогой дядя; надеюсь, ее цинизм и распущенность немало позабавят вас. Поверьте, что наш родственник слишком умен, чтобы связать себя с женщиной, которая не имела бы тех же пороков.
- Надеюсь, - сказал Жернанд, - и признаюсь, что иначе я не простил бы ему брачные узы. Женщины, милый племянник, отличаются жутким желанием мстить за обиды их пола. Простите, мадам, - обратился он к Доротее, - но я люблю женщин не больше, чем их любит мой племянник, в доме я держу только одну, и тот факт, что она служит жертвой моих капризов, извиняет меня в глазах людей, которые думают как я.
Затем, попросив Доротею подойти, сказал:
- По крайней мере она красива, ваша жена... необыкновенно красива; вы позволите кузен?
И распутник, заголив Доротее зад, осмотрел ее ягодицы.