- Как только я вас увидел, дитя мое, - начал Гаро, - вы не представляете себе, какую симпатию вы мне внушили. Ваше очаровательное лицо говорит о вашем уме, ваша сдержанность - о воспитании, ваши речи - о благородном происхождении, и я, со своей стороны, искренне верю, что клеймо, которое вы носите, - это результат несчастья, а не дурного поведения. Не буду скрывать от вас, мой ангел, что я опечален вашим присутствием среди нас, потому что отсюда не так легко уйти, как прийти сюда. Вы сами это понимаете; коль скоро вы не согласитесь заниматься тем же, чем занимаются эти люди, я боюсь, что они будут держать вас здесь силой или убьют, когда насытятся вами. В этой отчаянной ситуации я вижу только один выход для вас: опереться на меня и положиться на мои заботы, а я постараюсь найти средство вызволить вас отсюда.
- Но, сударь, - заметила Жюстина, - если я вам нравлюсь, что мешает вам бежать вместе со мной?
- Я бежал бы с вами, Жюстина, но увы... жадность, лень, разврат - вот цепи, которые удерживают меня; я люблю получать деньги, не прилагая для этого никаких усилий, кроме попрошайничества. Но надеюсь, вы видите разницу между мной и этим сбродом: рано или поздно мне придется уйти от них. И мы сделаем это, вместе и будем вместе жить жизнью не то чтобы более честной, но во всяком случае менее опасной. Между прочим, объявив во всеуслышание, что хотите сожительствовать со мной, вы будете избавлены от жестокой необходимости каждодневно отдавать себя всем этим бродягам, как это делают Серафина и Рибер.
- Вы говорите Рибер, сударь? Но по-моему это - тот самый, что первый удовлетворил на мне свою страсть.
- Да, тот самый; наши страсти безудержны, и брачные узы - ничто для нас, но зато вы никогда не увидите, чтобы его жена проституировала собою.
- Его жена!.. Та, которая привела меня?
- Да.
- Но сударь, она ведь тоже осквернила меня.
- Конечно, но по своей воле... Я же говорю о том, что никогда ни один мужчина не сможет принудить ее к утехам, которые ей не нравятся. Как и она, вы будете свободны и вольны наслаждаться, если захотите, но вольны и отказаться, если вам не захочется. Таковы наши законы, и мы никогда их не преступаем.
- Хорошо, сударь, я согласна, - сказала Жюстина. - Я с этого момента ваша. Как бы ни были ужасны ваши вкусы, я подчиняюсь им, если вы обещаете никогда не заставлять меня отдаваться другим.
- Клянусь вам, - уверил Гаро, - и скреплю клятву печатью на вашей обольстительной жопке.
Жюстина предпочла бы, конечно, пользоваться такой привилегией без того, чтобы так дорого платить за нее, но как можно остаться добродетельной с развратным монахом, да к тому же содомитом! И она, вздыхая, покорилась, а ловкий иезуит овладел ее задом с осторожностью и нежностью, на которые способны дети Игнация {Игнаций Лойола - основатель иезутского ордена}.
- Пора возвращаться, - сказал совратитель, когда удовлетворился, долгое отсутствие может навлечь на нас подозрения: задумав недоброе, надо избегать ссор.
Между тем проснувшиеся распутники рассказывали друг другу занимательные истории из своей жизни. Жюстина и Гаро присоединились к компании, а когда ужин закончился, наша героиня объявила, что из всех, с кем свела ее нынешняя судьба, Гаро - единственный, кто внушает ей доверие и симпатию, и предупредила ассамблею, что намерена связать с ним свою жизнь. Главарь спросил у Гаро, согласен ли он, тот ответил утвердительно, и с той поры Жюстина стала пользоваться уважением как жена одного из влиятельных разбойников и была защищена от посягательств, которые не прочь были возобновить эти люди. Эту ночь несчастная провела со своим новым супругом.
Однако Гаро, обещав ей и руку и покровительство, не дал ей клятву верности и в первую же ночь неверный муж доказал своей спутнице жизни, что не одна она имеет права на его благосклонность. Один из юных членов шайки, проживший на свете не более трех пятилетий, присоединился к супружеской паре и молча улегся между ними.
- Что такое? - изумилась Жюстина. - Вот, значит, что вы мне уготовили?
- Вся беда в том, - сказал Гаро, - что моя любезная супруга пока плохо меня понимает. Я сказал ей и повторю еще раз, что в моем лице она найдет если, конечно, будет дарить меня своим вниманием - защиту, помощь, добрый совет и утешение, но я не сказал, что обреку себя на воздержанность; судя по моим вкусам, она должна была догадаться, что мальчики не исключаются из моих удовольствий, и я умоляю ее смириться с тем, что они часто будут развлекаться вместе с нами.
Такая речь была равносильна приказанию для несчастной Жюстииы, повиновение стало ее единственным уделом. Когда приступили к делу, Жюстина заметила, что речь шла не просто о согласии - ей следовало терпеть всяческие унижения. Пока бывший священнослужитель содомировал педераста, Жюстина должна была сосать юноше член, когда муж перебрался в ее вагину, лобзал ей зад ганимед. Таким образом, то в роли активной участницы, то наперсницы, Жюстине пришлось подвергнуть свое добронравие самым разным испытаниям.
Несколько дней прошли без событий, Жюстина как будто завоевывала все больше доверия нового супруга. Но она была совершенно лишена таланта наставить его на путь истинный и, напротив, сама оказалась в силках.
Однажды ее покровитель сказал:
- Скоро возвращаются наши люди, которые сейчас занимаются добыванием денег, на дело пошлют новых, и я буду в их числе: попросись идти со мной, скажи, что тебе необходимо набираться опыта. Так мы сможем уйти подальше от этого ужасного места, и больше ноги нашей здесь не будет. У меня есть кое-какие средства, они нам пригодятся; мы найдем тихую деревеньку и доживем там до старости спокойнее, чем среди этих злодеев, к которым завела нас наша злополучная звезда.
- О, как мне нравится такой план! - обрадовалась Жюстина. - Вытащите, сударь, вытащите меня из этой пропасти, и я обещаю никогда не покидать вас.
- А я обещаю вызволить тебя, Жюстина, я даю торжественную клятву, но ставлю одно условие.
- Какое?
- Мы ограбим перед уходом общую кассу, потом сообщим об этих разбойниках полиции.
- Как это можно, сударь! Как можно быть похожими на них? Ограбьте кассу, если вам хочется, но не выдавайте их: мы лишим их средств творить зло, но чтобы покарать их!.. О Господи, я ни за что не соглашусь на это.
- Ладно, - сказал Гаро, - мы их просто ограбим, и пусть они живут, как хотят. Скажи атаману о своем желании идти со мной, попроси преподать тебе несколько уроков, скоро мы отправляемся.
Наше намерение неизменно представлять читателю нашу героиню в самом выгодном виде вынуждает нас объяснить в данном случае ее мотивы. Вряд ли эта добродетельная девушка искренне согласилась с планом обобрать несчастных бродяг: каким бы преступным путем ни были заработаны их деньги, они им принадлежали - разве этого было недостаточно, чтобы щепетильная Жюстина была против посягательства на чужую собственность? Но она хотела быть свободной, и свободу ей предлагали только ценой этого преступления. Она стала думать, как соединить одно с другим... как вылезти, наконец, из этой ямы, не присвоив деньги своих хозяев. На ум ей пришло одно простое средство: признаться главарю в том, что они замышляют, но прежде добиться от него обещания помиловать их и дать им свободу. Укрепившись в этой мысли, она стала ждать для ее осуществления момента, когда Гаро объявит о предстоящем отправлении. Поскольку ей было сказано, чтобы она попросила дать ей наставника, главарь банды выбрал для этой цели Раймона.
- Дети, которых вы видите среди нас, - сказал ей однажды сей достойный просветитель, - похищены во время наших операций, мы используем их для того, чтобы разжалобить женщин, чьи сострадательные и чувствительные сердца легче поддаются обману. Вложив в невинные уста этих малышей и описание наших несчастий и мольбы о помощи, мы почти наверняка уверены в успехе. Мы приставим к вам одного из этих существ, вы будете водить его за руку как будто его мать, все сердца смягчаются при жалобных звуках вашего сладкого голоса, и вы никогда не будете знать отказа. Но вот костюм у вас все еще в приличном состоянии, придется заменить его, так что если даже вы питаете отвращение к лохмотьям, вам придется напялить их на себя. Пусть в ваших заклинаниях почаще звучит имя Господа: вы даже не представляете себе, какую выгоду из этой химеры извлекают мошенники.
Между прочим, ни ваше красивое личико, ни ваша обольстительная фигурка от этого не пострадают: никаких ожогов, рожистых воспалений или язв - вам достаточно будет изображать спазмы, и вы будете говорить, что все это от нервов из-за предательства вашего любимого мужа. Мы вас научим имитировать приступы, и тело ваше будет так сильно дергаться, что вас примут за одержимую. Но прежде чем уйти на дело, прежде чем попрошайничать на улицах Гренобля, Баланса и Лиона, вы побродите некоторое время здесь неподалеку и попробуете обмануть встретившихся простачков, как это проделала с вами Серафима. Только не забывайте, что мы охотимся за богатыми людьми, красивыми девицами и детьми, и пусть в ваши сети чаще попадают такие клиенты, если вы хотите понравиться обществу.
Когда придете в город, сделайте все, что возможно, чтобы обокрасть кого-нибудь, если не удастся выманить у него деньги. Например, вы идете по улице, поджидаете момент, когда на вас не смотрят, остальное - ловкость рук. В нашей профессии надо быть стремительным, ловким, всегда готовым все отрицать, - даже если вас застали на месте преступления.
Если, несмотря на ваш жалкий вид, несмотря на то, что вы - мать с дитем, вам встретится распутник, который захочет побаловаться с вами (кстати, их немало таких, которые в силу каприза или извращенности предпочитают нищенок), уступите ему, но воспользуйтесь моментом... Мы дадим вам снотворные снадобья и яды, которые вам могут пригодиться, главное следовать принципу: здоровье и сама жизнь ближнего ничего не значат, когда речь идет о деньгах. Возбуждая жалость в людях, помните, что ваш долг - ни в коем случае не поддаваться состраданию, ваше сердце должно быть из железа, в ваших ушах должно звучать единственное слово - деньги.
Вам разрешается продать ребенка, которого вам доверят, лишь бы получить за него хорошую плату.
Таких детей покупают очень многие как для добрых дел, так и для злых: некоторые берут их, чтобы воспитать, другие - чтобы совратить и потешиться, третьи - не знаю, поверите ли вы Жюстина, но третьи их едят... да, именно едят! Существуют настолько извращенные люди, что доводят свою похоть до такой степени, и они встречаются на каждом шагу. Мы привыкли к любым ужасам, ничто не может нас удивить, и мы сами должны предаваться всяким гнусностям, которые нам предлагают, особенно когда за них платят.
Умейте по желанию выжимать из себя слезы, любые истории, небылицы, любая ложь должны быть для вас привычным и пустячным делом. Нет на земле другого такого ремесла, где надо забыть о стыде и самым наглым образом демонстрировать болезни и увечья, которых у вас нет и в помине.
Особенно старайтесь понять характер людей, с которыми имеете, дело, и употребляйте с ними средства, каких требуют обстоятельства. Дело не только в том, чтобы изобразить из себя жалкое, слабое создание - сам ваш вид говорит об этом. Необходимо большое искусство и особенная хитрость с людьми, преследуемыми возрастом или распутством. Обычно нашего брата презирают, что совершенно несправедливо: никому так, как нам, не требуется доскональное знание человеческого сердца, никому не нужно большей гибкости, большего ума и большей проницательности, никакая другая профессия не требует большей активности, аккуратности и подготовленности, я уже не говорю о лживости, злобности, развращенности и других полезных пороках.
Не связывайтесь с настоящими нищими и ни в коем случае не помогайте им, напротив, притесняйте их, пригрозите, что ваши товарищи переломают им кости, если они будут мешать вашему промыслу, короче, обращайтесь с ними точно так же, как с нами обращаются надменные богачи.
Если где-нибудь в деревне крестьяне окажут вам гостеприимство, воспользуйтесь этим, чтобы обворовать их или совратить и похитить их детей. Если вам откажут в ночлеге или обойдутся с вами грубо, сожгите их сараи, отравите скотину. Все позволено в таких случаях: месть - главное из удовольствий, которые оставляет нам злобность людей, и надо наслаждаться ею.
После этих уроков, касающихся практической деятельности и морали, к Жюстине приставили нового учителя, и несколько дней спустя признали ее достойным членом известной шайки нищих бродяг, промышлявших в окрестностях Лиона.
Едва завершилось ее воспитание, как гонец из отряда, который проводил боевые операции, сообщил, что его товарищи возвращаются с богатой добычей, взятой в доме призрения для умалишенных. Шайка собралась на совет, и были назначены люди, которым предстояло заменить возвращающихся. Гаро был единодушно выбран командиром маленькой армии, после чего Жюстина, когда все было решено, попросила главаря принять ее для частной беседы.
На этой тайной аудиенции она поведала Гаспару вещи, о которых тот был прекрасно осведомлен.
- Ах вы, доверчивая душа, - отвечал ей атаман, - как вы могли поверить, что в таком обществе, как наше, что-то может остаться незамеченным? Гаро посмеялся над вами, и вы, как зверь, угодили в ловушку, приготовленную им вашей глупости. Наш собрат предложил вам три вещи: обворовать нас, выдать нас и бежать. Вы сообщили мне о воровстве, вы отказались участвовать в предательстве, но согласились на бегство: разве этого недостаточно, чтобы немедленно поместить вас под самый строгий надзор? Вам совсем не нравится наше ремесло, мы уверены, что вы никогда не будете им заниматься, значит мы можем оставить вас у себя только в качестве нашей шлюхи и рабыни, и в том и другом случае вы окажетесь в оковах.
- О сударь, - вскричала Жюстина, - неужели этот монстр...
- Да, он вас предал и выполнил свой долг.
- Но он говорил о своей любви, и его нежность...
- Как могло вам прийти в голову, что подобные чувства могут появиться в душе человека нашей профессии, тем более священника? Гаро развлекался с вами, девочка, он хотел проникнуть в ваши тайные мысли и сообщить их нам. Пусть это послужит вам уроком на будущее, а пока покоритесь участи, которую уготовила вам ваша добродетельность.
Тут же позвали Серафину и передали Жюстину в ее руки.
- Не запирайте ее, - добавил атаман, - но не спускайте с нее глаз, вы отвечаете за нее головой.
Эта Серафина, о которой пора подробнее рассказать читателю, была очень красивая женщина лет тридцати: красивые волосы, жгуче-черные глаза с похотливым блеском, исключительная ловкость (вспомните, как она провела Жюстину), талант сыграть любую порученную роль и необыкновенно развращенная душа. Она внушала членам общества настолько большое доверие, что почти не принимала участия в обычных операциях. Ее деятельность ограничивалась редкими вылазками недалеко от подземелья, большую часть времени она наслаждалась бездельем, прекрасно ладила с руководителями банды и была достойна их благодаря своим нравам и талантам.