Я вздохнула, понимая, что должна поговорить с руководством и предупредить их о том, что скоро выйду в декрет, не окончив фильм. Я была готова к тому, что меня вежливо «попросят» написать заявление по собственному желанию.
Мне было жаль — ведь я сама, своими руками отдавала свой шанс кому-то другому, решив сейчас, на этом этапе признаться начальству обо всем честно. Но, я не могла иначе. Втереться в доверие, обманным путем записать свою фамилию в титрах фильма и слинять?
Ну уж нет, я на такое не способна! Пускай сами принимают решение. И волевым жестом я потянула на себя нежно бирюзовый брючный костюм. Если бы все решения в моей жизни давались мне так просто…
Аттракцион невиданной щедрости продолжался. Наверное, какие-то Боги улыбнулись и щелкнули пальцами, не только вернув в мою жизнь Влада, но и решив оставить меня на моей любимой работе.
Конечно, руководство не прыгало от восторга, но и не слишком удивилось такому развитию событий. Максим Петрович, наш продюсер, сообщил, что я у него буду работать удаленно, даже из родильной палаты. И что он прекрасно понимает все риски, поэтому сегодня же отрядит мне в помощь Анатолия Васильевича Малышевского, пнув его в… в общем, в приличном обществе так не выражаются, но я была очень благодарна его содействию.
Я не скрывала того, что на какое-то время могу «исчезнуть с эфира» еще до декрета — больницы и прочие прелести трудной беременности никто не отменял. Но незаменимых нет, а Максим Петрович явно питал уважение к другу Егора, устроившего меня на эту должность, а еще — и расположение ко мне.
Он успокоил меня, напоил чаем, и даже рассказал несколько забавных историй про роды прямо на съемочной площадке. Повторять подвиги своих соотечественниц я не желала, но озвучивать это моему руководству не стала. Так что из кабинета продюсера я вышла счастливая и довольная. И с оптимистично бурчащим животом. В последнее время я постоянно хотела есть.
Разумеется, рабочий день начался с ощущения, что выходных не было вообще. В течение трех минут мой кабинет заполнился нервными актерами, и все до единого рвались сообщить мне, что их планы кардинально переменились, они видят своих героев иначе, и вообще, муза ушла далеко и надолго.
Да, еще один чудесный день, полный проблем и забот. Ну, а что? Я сама подписалась на это, когда черканула свою закорючку в контракте. Никто меня за руку не тянул. Когда я наконец выкраиваю минутку для себя, я хватаю телефон и одновременно выхожу в Интернет.
Я исхожу из того, что первый день после выходных не может считаться настоящим рабочим днем, продуктивной работы все равно не получится, так что я вполне могу заняться личными делами, раз уж есть такая возможность. Поэтому я одновременно печатаю сообщение в ватсап и загружаю тоненький нэтбук, который работает так медленно, будто его изобрели в эпоху динозавров.
«Привет, красавица, кофе хочешь?» — Вижу я сообщение от Егора и начинаю хихикать, набирая ответ:
«Хочу, конечно, но мне нельзя!»
«А если приду? С огромной чашкой капучино? И даже дам понюхать?»
«Садист! Извращенец! Я тебя убью!»
«Понял, скоро буду…» — Егор пользуется своим званием лучшего друга по полной программе. И мучает меня тем, что не дает питаться неправильно. И да, кофе он тоже не дает мне пить.
Короче, он ведет себя хуже, чем моя мамочка. Ой, нет, не буду сейчас думать, про мамочку, потому что, хуже, чем она повела себя, быть просто не может. Я поморщилась, усилием воли отбрасывая воспоминания про то, как моя дорогая и любимая мама отшила Влада, и спрятала от него письмо.
И ни слова не сказала мне, попытавшись развести нас. Практически удалось. Но нет, благодаря Егору справедливость все-таки восторжествовала.