- Небо видите?
- Видим, товарищ генерал!
- А где находятся войска пятьдесят седьмой армии, знаете?
- Нет, товарищ генерал.
- Возле Балатона они находятся! К южному берегу выходят!.. Возьмите карту, отыщите город Капошвар... Нашли? В 20 километрах юго-восточнее Тассар. Завтра быть там.
Тассар находился всего в 30-40 километрах от линии фронта. Вести боевые действия с этого аэродрома, конечно, было очень удобно, но дождь нет-нет да и принимался лить снова, подъездные пути к аэродрому сделались совершенно непроезжими для автотранспорта, а грунт самого аэродрома раскис настолько, что мы стали сомневаться, удастся ли вообще взлетать с этой точки.
На подходе к Тассару, с воздуха, я увидел большой склад пиломатериалов, находящийся в двух километрах южнее местечка. Выяснили: пиломатериалы принадлежат крупному лесопромышленнику, сбежавшему с фашистскими войсками. За одну ночь выложили из отличных досок взлетно-посадочную полосу длиной в 600 и шириной в 40 метров. В укладке полосы приняли участие и жители Тассара, пригнавшие для перевозки пиломатериалов своих быков. Мы от души благодарили тассарцев. Я первым испробовал новую полосу утром 9 декабря. Самолет оторвался от полосы быстро, ее длины хватило с избытком.
Взлетел я в паре с лейтенантом Мордовским. Под облаками прошли к озеру Балатон. Озеро окаймляли зимние желто-зеленые лиственники с темно-синими пятнами хвойных боров.
На западном берегу нас обстреляли из "эрликонов". Свернув на Капошвар и приближаясь к местечку Надьбайом, я увидел справа по курсу идущие плотным строем самолеты. Прижимаясь к самой кромке облачности, приблизились к ним. Две девятки Ю-87 следовали в кильватере на Капошвар. Судя по боевому порядку и небольшой высоте вражеских самолетов, они собирались производить бомбометание с горизонтального полета. Истребителей противника рядом не было.
- Атакуем!
Нырнули под вражескую группу. Гитлеровцы продолжают полет, как ни в чем не бывало. Возможно, они нас и не видят.
Атаковав ведущего первой девятки, я всадил ему в фюзеляж, между шасси, длинную очередь из пушки и пулеметов. Отвернув вправо, набрав на большой скорости высоту и, развернувшись для повторной атаки, на этот раз в лоб, мы увидели, что ведущий Ю-87 первой девятки горит, падает, ведомые его звена делают разворот на 180 градусов, а вторая девятка в плотном строю разворачивается влево от нас. Мы попытались атаковать развернувшееся в обратном направлении звено снизу, но на дистанции в сотню метров увидели, что из всех трех самолетов посыпались бомбы,- атака снизу невозможна. Довернули на вторую девятку, но и самолеты второй вражеской девятки спешили сбросить бомбы. Все они упали и взорвались на территории, занятой фашистскими войсками...
10 декабря выдался совершенно нелетный день: холодный северный ветер принес низкие облака, нудную морось и туман, мы не могли поддерживать действия наземных войск. Сознание беспомощности в разгар боевых действий никогда и никому настроения не улучшало. Прибавьте к этому холод, сырость, задержку с подвозом продуктов из-за распутицы... Очень жалел я, что в полк еще не прислали нового замполита взамен выбывшего А. Л. Фейгина и что парторг полка капитан Греков еще не прибыл с возглавляемым им наземным эшелоном. Ведь так необходимо в иные минуты воинам проникновенное, доходящее до сердца, заставляющее забывать невзгоды слово партийного вожака! Однако ободрить людей следовало. Я взялся сам сделать доклад о революционном прошлом Венгрии, о венгерской революции 1919 года, зачитал приказы Верховного Главнокомандующего с благодарностью личному составу полка за освобождение Белграда и овладение переправами через реки Дунай и Драва, напомнил о клятве, которую дали комсомольцы полка командованию 288-й ИАД в день 26-й годовщины ВЛКСМ - крепить дисциплину и организованность, Повышать боевое мастерство, бить врага без промаха.
И народ повеселел.
Собрав парторгов и комсоргов эскадрилий, определили темы для политинформаций и политбесед на период наступательной операции.
К вечеру погода чуть-чуть улучшилась: туман рассеялся, облачность поднялась до 100 метров. На взлетной полосе дежурило звено лейтенанта Клепко. Сидя в кабине "яка", младший лейтенант Шувалов заметил, что в двух километрах севернее аэродрома биплан типа Хе-126 разбрасывает листовки. Дежурное звено взлетело, Шувалов сбил неприятеля. Хе-126 свалился в пяти километрах от Тассара. Раненые летчик и штурман фашистского самолета сдались в плен.
На следующий день полк прикрывал штурмовики, наносящие удары в районе Топольца. В одном из вылетов четверка капитана Черногора встретила в районе цели 10 ФВ-190, прикрытых парой Ме-109. Группа Черногора немедленно атаковала "мессеры", сбила их (одного - Черногор, второго - Мордовский), затем напала на "фоккеры". Лейтенант Клепко сбил один из них, остальные врассыпную, на бреющем, ушли на запад.
С этого дня вплоть до 18 декабря полк продолжал поддерживать наступательные действия 57-й армии, производил разведку, сопровождал штурмовики, участвовал в воздушных боях.
Для того, чтобы остановить наступление наших войск западнее и юго-западнее Будапешта, в частности в районе между озерами Балатон и Веленце, гитлеровское командование в середине декабря предприняло ряд отчаянных контратак. 18 декабря войска 57-й армии перешли к обороне. Наше командование производило перегруппировку сил, готовило новое наступление. Нас перебазировали на аэродром близ города Мадочь, на берегу Дуная. В течение 19 декабря летный состав изучил район предстоящих боевых действий, а вечером я глазам не поверил: в Мадочь уже прибыли все наши техники. Это за сто шестьдесят километров без машин да по бездорожью!
- Как вы умудрились? - спросил я техников.
- Товарищ подполковник, разве вы забыли, что мы - суворовцы? - ответил за всех старший сержант Саша Сулейков.
Они знали, что без них полк, как без рук, спешили к нам!
Боевые действия с аэродрома Мадочь полк начал 20 декабря. Первую четверку "яков" повел я. Моим ведомым был капитан Оськин. Во второй паре летели младшие лейтенанты А. Т. Фадеев и В. Л. Рымарь. Группа прикрывала наземные войска в районе Ловашберень - Позманд - Патка. Встретив- на пересекающихся курсах шесть Ме-109, мы пропустили их справа от себя, развернулись и атаковали: младшие лейтенанты Фадеев и Рымарь - четверку Ме-109; мы с Оськиным - пару прикрытия этой четверки. Фадеев и Рымарь в первой же атаке сбили ведомых первой и второй пары. К сожалению, верхняя пара Ме-109, заметив нас с Оськиным, тотчас скрылась в облака. В облака ушли, разойдясь веером, и ведущие нижних пар. Преследовать их, не имея авиагоризонтов, мы, к сожалению, не могли.
Следующую группу из шести "яков", опять же в район Бергенда, говел капитан Чурилин. Здесь находились два ФВ-190, прикрытые четверкой Ме-109. Заметив наши истребители, "фоккеры" бреющим ушли на запад, а четверка Ме-109, разойдясь на встречных с четверкой "яков" и не замечая идущую выше пару Чурилина - Кириченко, развернулась на 180 градусов для атаки. Именно в этот момент Чурилин и Кириченко обрушились на гитлеровцев, в первой же атаке сбили двух фашистов. У капитана Чурилина это был тринадцатый лично сбитый самолет, у младшего лейтенанта Кириченко - второй.
Наши механизированные войска в районе Секешфехервар прорвали оборону противника, продвинулись на глубину до двенадцати километров. Пытаясь остановить их, гитлеровское командование бросило 22 декабря в бой большое число ФВ-190, Ю-87 и Ме-109. Наш полк произвел 60 боевых вылетов, провел восемь воздушных боев и сбил шесть вражеских самолетов.
Один из таких боев был поистине суворовским. Группа в составе шести Як-1 (капитан Черногор, младший лейтенант Черевко, лейтенант Мордовский, младший лейтенант П. Я. Дымов, старший лейтенант Королев и лейтенант Трусов) встретила 18 "фоккеров", прикрытых шестью Ме-109, атаковала гитлеровцев, сбила три ФВ-190, а остальные вражеские самолеты обратила в бегство.
В тот же день я вылетел ведущим четверки "яков". Кроме нас с Оськиным в четверку входила пара Батаров - Шувалов. Первым увидел три Ме-109 Батаров. Он атаковал их и сбил один "мессер". Появившаяся было четверка "фоккеров", заметив нас с Оськиным, скрылась в облаках. Тут же вывалился из облаков еще один Ме-109, возможно, отставший от первой тройки.
Я сказал Оськину по радио:
- Вы - штурман, ваша обязанность - "помочь" заблудившемуся!
И через полторы минуты пылающий, чадящий черным дымом "мессер" врезался в землю.
Пока я прикрывал Оськина, Батаров напал на группу бомбардировщиков Ю-87, вынудил их сбросить бомбы на собственные войска и уйти на бреющем восвояси.
В напряженной боевой работе прошли все дни до 25 декабря. Прикрывая наземные войска, сопровождая штурмовики, вылетая на разведку, летчики полка уничтожили 10 автомашин противника, несколько бронетранспортеров, бензозаправщик, сбили и уничтожили 15 вражеских самолетов, уничтожили свыше ста солдат и офицеров врага.
Особенно напряженными были бои 23 и 24 декабря. Гитлеровцы предпринимали отчаянные усилия приостановить наступление наших войск. Пришлось, сопровождая штурмовики, совершить 70 боевых вылетов. От мощного зенитного огня полк потерял три самолета. К счастью, летчики остались живы.
Утро 25 декабря оказалось нелетным. Пользуясь этим, я зачитал личному составу приказ Верховного Главнокомандующего от 24 числа, в котором объявлялась благодарность частям и соединениям, отличившимся при овладении городом Секешфехервар, в том числе и нашему полку.
Сразу после зачтения приказа поступило указание перебазироваться на аэродром Секешфехервар, находящийся в непосредственной близости от линии фронта. Враг был так близко, что подвергал аэродром артобстрелу. Но дело было даже не во вражеской артиллерии, а в гитлеровском аэродроме Веспрем, находившемся всего в тридцати пяти километрах от Секешфехервара. Противник сосредоточил на этом аэродроме, не считая бомбардировщиков, разведчиков и транспортных самолетов, также 130 истребителей новейших типов-Ме-109 Г-9 и Ме-109 Г-12. Оба типа истребителя были вооружены моторными пушками калибра 30 миллиметров и синхронными пулеметами калибра 13 миллиметров. Кроме того, у истребителя Ме-109 Г-12 были улучшены аэродинамические свойства, что увеличило его скорость. Вдобавок ко всему на аэродроме Веспрем имелся локатор - новинка, о которой узнали тогда, когда овладели городом Веспрем. С помощью локатора гитлеровцы немедленно обнаруживали наши поднявшиеся в воздух самолеты и наводили на них свои истребители.
Нам поставили задачу прикрыть наземные войска 2-го гвардейского мехкорпуса в районе Замоль-Мох-Баклаш. Первой с аэродрома Секешфехервар вылетела шестерка "яков" капитана Чурилина. Ведомым у Чурилина летел младший лейтенант Кириченко. Младший лейтенант отличался хорошей осмотрительностью, решительностью и отвагой. На его счету было уже два сбитых "мессера". Во второй паре летели лейтенант Рыжов и младший лейтенант И. И. Алешкин - тоже опытные, хорошо слетавшиеся бойцы. Менее опытной была только третья пара младшего лейтенанта Н. Н. Куценко и младшего лейтенанта Д. Т; Егорова. Но Куценко обладал исключительной зоркостью, он всегда первым обнаруживал противника.
В районе восточнее аэродрома "яки" набрали высоту 3000 метров и эшелонировались: пара Чурилина поднялась на 500 метров выше четверки Рыжова. Казалось, все предусмотрено, неожиданностей ждать не приходится. Однако, выйдя в район прикрытия наземных войск, группа подверглась совершенно неожиданной атаке сверху десяти Ме-109 Г-12. Сразу же был подожжен истребитель Куценко и подбит истребитель Алешкина. Куценко выпрыгнул с парашютом, приземлился в расположении наших войск с ожогами рук и лица. Алешкин же вынужден был совершить вынужденную посадку с убранными шасси, сам не пострадал, но его "як" вышел из строя.
После столь успешной атаки Ме-109 Г12, имея преимущество в скорости, набрали высоту и снова бросились в бой. Им удалось сбить самолет Дмитрия Гавриловича Кириченко. Молодой коммунист, перспективный летчик-истребитель погиб. Но затем врагу отомстили. Сначала сбил "мессер" лейтенант Рыжов, затем Егоров.
Возвратившись, Чурилин, Рыжов и Егоров обратили наше внимание на то, что встреченные ими "мессеры" имели необычную форму хвостового оперения и открывали огонь с больших дистанций, чем "мессеры" прежних модификаций.
За группой Чурилина, с интервалом в 30 минут, взлетела группа Батарова. Шесть "яков" шли прикрывать войска в районе Замоль-Мох-Баклаш. Все повторилось: едва наши истребители приблизились к цели, их атаковали сверху и в хвост. На этот раз целая дюжина необычных "мессеров". В завязавшемся бою гитлеровцы подбили два наших самолета, сами же потерь не понесли.
К сожалению, нечем было усилить группу Батарова: в резерве не имелось ни одного истребителя. Да и локтевой связи, как говорят в стрелковых частях, с остальными полками дивизии у нас не было.
- Черт! Похоже, фрицы в засаде сидят, караулят, пока мы подойдем! бранился Батаров, возвратясь из вылета.
Обсудив неудачи, предполагая, что неожиданность нападения фашистских летчиков объясняется очень хорошим знанием местности и сложностью метеообстановки, а непривычное стремление врага к бою вызвано модернизацией "мессершмиттов", мы решили дать гитлеровцам урок. Подобрали восемь опытных экипажей - капитана Черногора, лейтенанта Мордовского, лейтенанта Шувалова, лейтенанта Мазухина, лейтенанта Клепко, младших лейтенантов Дымова и Черевко, назначили ведущим группы Батарова и снова направили их в район Замоль - Мох - Баклаш.
Группа Батарова была атакована сверху и в хвост еще по пути к цели. Однако наши летчики проявили максимум бдительности, и первая вражеская атака успеха не имела. Более того, Батаров в наборе высоты сбил "мессер". Но и мы понесли тяжелую утрату. В ходе завязавшегося боя капитан Черногор, как уже нередко бывало, забыл об осторожности. Видимо, ненависть переполняла сердце воина. Он резко бросился за одним из врагов, оторвался от ведомого, от группы, и другой. "мессер" с дальней дистанции поджег истребитель капитана. Черногор выпрыгнул из кабины, но его парашют не раскрылся. Позже установили, что лямки подвесной системы, а с ними и вытяжной тросик парашюта были перебиты пулеметной очередью.
Гибель Константина Леонтьевича Черногора, настойчивого, задорного, открытого, разве что малость вспыльчивого человека, в полку переживали очень тяжело. Удручало к тому же, что гитлеровцам всякий раз удавалось атаковать нас первыми. Почему? Ответа мы тогда не находили.
Поздним вечером 28 декабря в штабе полка раздался телефонный звонок, из штадива передали телефонограмму: "Командиров эскадрилий, командира полка, начальника штаба и замполита вызывает на совещание командующий армией".
Это был вызов к генерал-полковнику Владимиру Александровичу Судцу. До сих пор никому из нас не доводилось видеть командующего 17-й воздушной армией, общаться с ним лично.
На совещании, состоявшемся утром 29-декабря, присутствовали командир нашей дивизии Герой Советского Союза генерал-майор Б. А. Смирнов, офицеры штаба 288-й ИАД, командиры других полков дивизии и эскадрилий. Командующий заслушивал отчеты о наших действиях на территории Венгрии. Сделал комэскам и командирам полков несколько замечаний. Я полагал, что полк получит "разнос" за понесенные потери, но когда я закончил доклад, командующий только кивнул:
- Да, с техникой вы "пообносились". Вам нужно помочь.