Марго
— Ты меня удивил, Эрик. Не думала, что ты даже на это способен, — замечаю осторожно, стоя на пороге кабинета.
Сводный брат поднимает голову, оглядывает меня с ног до головы с неприязнью.
— Зачем ты лезешь во все это? Иди лучше прими еще что-нибудь, чем ты там закидываешься. Заглуши свою совесть, если конечно она у тебя есть. Если болит.
— Ты думаешь, что может быть иначе? — спрашиваю с горечью.
— От тебя всего можно ожидать. Мы мало знакомы, если уж начистоту, Марго. Наши родители поженились пять лет назад, нашли на старости лет свое счастье. Мой отец принял тебя как дочь, баловал.
— Но ты не принял… — перебиваю горькую речь.
— Мне, по большому счету, было плевать. Я жил на обезболивающих, после того что со мной сделал Шахов. А теперь на обезболивающих живешь ты… после того что сделала.
— Хочешь сказать: «убила наших родителей»? Говори как есть, Эрик. Не стесняйся, — прячу боль за кривой усмешкой.
— Зачем произносить вслух то, что и так ясно?
Сводный брат никогда не отличался милосердием. Нет, наоборот. Эрик из тех, кто добивают не из жалости, а потому что считают, что так правильно. И он добивал. Меня. Я знаю, что он никогда не смог бы простить мне смерть своего отца. Поездка с благотворительного вечера в Ницце полгода назад. Скользкая дорога. Лишний бокал шампанского. Мне можно было бы найти оправдание. Я не так уж была пьяна, а гроза внезапно разыгралась страшная. Сама я чудом выжила. На всю жизнь осталась инвалидом — у меня теперь в позвоночнике металлическая пластина. И в руке. А еще я вряд ли смогу иметь детей. Но какие уж тут дети, это так, к слову пришлось.
Эрику на все это плевать. Он обожал отца, боготворил. Действительно, Федор Петрович был изумительным человеком. Ученым. Глубоким, вдумчивым. Очень добрым…
Я их убила. Маму и отчима. Сводный брат лично сообщил мне об этом, когда пришел ко мне в больницу. Как и то, что мне придется за это заплатить. Он пока еще не решил какой будет казнь…
Эрику всегда нравилось жить местью, долго планировать, предвкушать. Когда мы познакомились, он проходил курс реабилитации после того что с ним сделал Глеб Шахов. Изуродовал, глумился. За одну лишь ошибку.
Я так много слышала про Шахова. Но ни разу про его дочь. И вот, Глеба нет. Есть только эта девочка. Похожая на ангела. Беременная… У меня щемит сердце, когда думаю о ней. Потому что знаю, что из себя представляет Эрик. Он не отдает пленных…
— Девушка беременна, — все же я это произношу. Сама не знаю зачем. Проверить, есть ли хоть что-то святое у этого человека? Или просто стреляю в пустоту, перевожу стрелки на другого, потому что пока Эрик занят войной с другими, я живу… Пусть даже в ожидании расплаты. Но когда знаешь, что тебе осталось совсем немного, все вокруг видится в тысячу раз красивее. Даже воздух, которым дышишь кажется слаще…
— Ты внезапно стала человеколюбивой, Марго? Интересно.
Он даже картинно присвистнул, показывая степень своей иронии. Такой вот Эрик. Неумолим во всем. Обожает черную краску и готов весь мир ею замарать.
Да, он тоже много страдал. Его виной перед Шаховым была лишь любовь, тяга к его сыну Павлу. Шахов ненавидел людей нетрадиционной ориентации. Он и сына то ненавидел. А Эрика и вовсе…
— Мне кажется, она совершенно невинная девочка…
— Заткнись, Марго. Пока я не велел своим людям проверить твою невинность.
Не осознаю, что моя левая рука поднимается и, описывая дугу, приближается к лицу сводного брата, пока в нескольких дюймах от его худой щеки мое запястье не обхватывают цепкие сильные пальцы. Все это происходит в полном молчании. Говорят только взгляды.
Когда Эрик отпускает мою руку, очень медленно поднимаю голову, волосы падают мне на лицо, скрывая широко раскрытые глаза, в которых плещется боль вперемешку с яростью. Щеки начинают полыхать жаром, тяжело хватаю ртом воздух, словно только что провела несколько раундов боксерского поединка.
— Иди к себе и проспись. Не нарывайся, Марго. Мне сейчас не до тебя, ведь это хорошо, не так ли? Поживи в свое удовольствие, ради разнообразия.
Он серьезно мне это предлагает? Поднял над головой гильотину, а теперь советует насладиться жизнью? Чтобы не мешалась под ногами, пока не придет мой черед…
Если между мной и сводным братом все предельно ясно, то его шакалы (в смысле охранники и прочие мордовороты), слуги и другие обитатели особняка — их немало, от массажиста до эксклюзивного повара-француза, не в курсе что я такая же по сути пленница, как Вилена Шахова. У меня нет ни копейки денег, моя мать была небогата, знакомство с отцом Эрика стало для скромной переводчицы билетом в новую жизнь. Даже если попробую сбежать — меня найдут, и будет только хуже. Я трусиха. Боюсь боли. Поэтому живу в капкане, заглушаю боль всякой дрянью, от кокаина до сильнодействующего снотворного, ожидая того, что решит Эрик, что придумает для меня.
Сейчас действие наркотика почти прошло. Мне нужна новая доза. Я хочу еще.
У меня есть отличный поставщик в клубе. Сегодня он меня одарил по полной программе. Веря, что делает это для любимой сестренки Эрика. А не для бедной как церковная мышь выскочке.
Неважно… Новая дорожка кокса взбодрила, придала силы. Мозг загорелся, обрабатывая информацию быстрее, все чувства обострились. Мне захотелось приключений. Драйва. Безумия.
Поэтому выхожу из дома, по длинной дорожке в конец сада, где стоит гостевой дом, в котором расположен тренажерный зал и баня. Ну и подвал для пленников, похоже, необходимый атрибут в жизни Эрика. Он всегда занимался криминалом, еще до Шахова. Иногда мне приходит в голову, что причина так его изуродовать была не одна. Слышала обрывок разговора из которого поняла, что у Эрика были амбициозные планы свалить Шаха…
Возле входа в гостевой дом стоят двое охранников.
— Добрый вечер, — произносят вежливо, вот только похотливые взгляды куда менее приличны, нежели слова.
— Я хочу посмотреть на пленника, мальчики, — заявляю капризным голосом.
— Но… разве так можно, то есть, надо спросить у хозяина, — говорит один.
— Ты серьезно хочешь побеспокоить моего брата из-за такой мелочи? Эрик занят. Он не против. Или ты мне не веришь, дорогой?
Сжимаю пальцами лацкан дорогого пиджака, чуть тяну на себя. В глазах двухметрового блондина с карими глазами мелькает испуг. Боится, что испорчу дизайнерскую вещь? О да, все парни Эрика на работе должны выглядеть с иголочки, при полном параде. Строгие костюмы и галстуки. Мне отчего-то хочется захихикать. Я играю в этом особняке роль придурковато-безумной сестрички. Поэтому парни сторонятся меня. Сумасшествие — отличная защита от любых поползновений. Вот только Эрика не так просто убедить в своей игре. Этих доморощенных охранников, мальчиков на побегушках — раз плюнуть.
Поэтому, один из них ведет меня вниз, по крутой лестнице.
Тут тяжелый запах. Пытаюсь сообразить, на что похоже. Меня передергивает, когда понимаю, что пахнет кровью.
Я никогда прежде не бывала здесь, и надо сказать, зрелище производит тяжелое впечатление, гнетущее. Каменный пол, сырость, обшарпанные стены. Такой интерьер совсем не в духе Эрика, который любит во всем лоск и богатство. Я словно в другое измерение попала. Здесь царит полумрак, в котором лишь слабый свет фонаря открывает страшную картину.
Пленник привязан толстыми веревками к широкому железному стулу, больше походящему на скамью с высокой кованной спинкой. На запястьях — наручники, словно мало пут, больше похожих на канаты, пересекающих его грудь. Лицо мужчины перепачкано грязью вперемешку с кровью. Крупный, можно даже сказать здоровый бородатый детина, на первый взгляд словно сбежавший со съемочной площадки сериала «Викинги». О да, он бы там точно пришелся ко двору. Невольно поеживаюсь. Почему меня все это заводит? Нахождение здесь, пленник. Никакого сочувствия. Наверное, прав Эрик, утверждающий, что я — чудовище.
— Оставьте меня, мальчики, — произношу капризным тоном, слегка кривя губы. — Можете вернуться на свой пост.
При этом не свожу глаз с пленника. Мне интересно, он без сознания, или притворяется? Почему, когда я на него смотрю, адреналин буквально зашкаливает? Как в клетке с тигром. Чувствую себя живой… Именно за это позабытое ощущение жизни, крови, бегущей по венам, я душу готова продать. Потому что нет ничего слаще, чем жизнь на пороге ее завершения. Так, стоп, Рита. Хватит философствовать. К черту всех… На сегодня есть интересное занятие… Посмотрим, каков этот зверь. Будет ли он умолять, или угрожать? Мне не терпится проверить его реакции… Одно я про него уже знаю. Он в сознании.
Потому что поднимает лицо ко мне. От колючего острого взгляда, который осязаемо царапает меня, пронзает огнем злобы, по спине пробегает холодок.
— Вы уверены, Марго… Что хотите остаться с ним наедине? Он опасен, — говорит мой провожатый. — Мы не можем оставить вас с ним. Если что-то случится, то ваш брат… Даже представлять не хочу, что он сделает, — морщится как от зубной боли, настолько легко признаваясь в своем страхе и беспомощности перед хозяином, что мне хочется расхохотаться.
— Он же приковано наручниками. У меня ключей нет. Да если бы и были, я освобождать его не собираюсь, сладкий. Я же не сумасшедшая, — наступаю на охранника, провожу длинными ногтями по его шее, слегка царапая, отчего он вздрагивает. Видно, что хочет отшатнуться. Как от прокаженной. Смешно. Пожирает плотоядным взглядом и в то же время боится до трясучки. Жалкое зрелище. Скучное. Надеюсь, с пленником будет поинтереснее…
— Но если ты не выполнишь мой приказ, я пожалуюсь брату.
Угроза оказывается действенной. Охрана еще пару секунд покумекав, кивает, и друг за дружкой оба покидают подвал.
— Недолго. Марго, пожалуйста… Не подставляйте нас, — кидает на прощание второй, чуть помельче.
— Никаких подстав. Я быстро, — обещаю с улыбкой.
Мы остаемся наедине.
Теперь пленник в моей власти. Внимательно разглядываю его лицо. Трудно понять, симпатичен он или урод — слишком много ссадин и кровоподтеков. Довольно густая борода средней длинны. Толстая шея, мощная грудная клетка. Рубашка висит лохмотьями, открывая густую черную поросль на груди. На мужчине нет брюк, только трусы, поэтому я могу наслаждаться видом мощных крепких волосатых ног. Почему меня это заводит? Неужели я настолько извращенка? Мне нравится, что он почти обнажен. Это ставит его в уязвимое положение передо мной. И я собираюсь насладиться этим в полной мере.
— Кто ты такая? — в пронзительной тишине низкий хриплый голос бьет по нервам.
Теперь пленник не таясь тоже разглядывает меня, так же внимательно, пристально. Кожа начинает гореть под его взглядом.
— За что ты здесь? — отвечаю вопросом на вопрос. Ответ мне известен, но интересно, что скажет этот мужчина.
Забавный разговор, интересно, так и продолжим задавать друг другу вопросы и оставлять без ответа. У мужчины есть грубоватый шарм, безусловно. И, пожалуй, даже передоз с мужественностью. Кажется, таких я раньше не встречала. Не могу сравнить ни с одним знакомым. Не красавец, но притягивает невероятно. В глазах проскальзывает такая властность, что колени начинают дрожать.
— Значит, ты сестра этого подонка, — произносит мужчина с отвращением.
— Потише, малыш, с обвинениями, — произношу как можно нежнее. — Ты не в том положении чтобы разбрасываться эпитетами.
— Ты пришла сюда чтобы угрожать?
— Нет. Простое любопытство. Скучный вечер.
— Тогда вали отсюда побыстрее.
— Ммм, какое сладкое предложение. Серьезно? Тебе не кажется, что ты немного не в том состоянии, чтобы раздавать указания? — произношу как можно насмешливее, и делаю шаг, потом другой, приближаясь к зверю. О да, сейчас он видится мне именно так. Зверем в клетке. Диким и необузданным.
Мужчина даже не пошевелился. Ни единого звука. Я надеялась, что дернется ко мне, что натянутся жилы на мощной шее. Вывести из равновесия. Зацепить, оцарапать. Но я так просто не сдаюсь.
— Ну давай же, почему ты такой скучный? Ты мог поугрожать мне. Рассказать, что сделаешь со мной, если я не помогу тебе сбежать, — подначиваю с усмешкой.
— И часто брат тебя вот так посылает? — к моему разочарованию мужчина продолжает оставаться абсолютно расслабленным, равнодушным.
— Нет. Меня никто не посылает. Я делаю только то, что хочу. Знаешь, с кем я болтала прежде чем к тебе прийти?
О, вот оно, кажется я разбудила в нем интерес.
— Твоя маленькая сладкая невестка. Очень переживает, бедняжка. Еще и беременна. Но ты не волнуйся. С ней хорошо обращаются.
Замолкаю, снова наблюдая за пленником. Интерес сменяется злостью, даже больше, чем злостью. Чувствую, что его обуревает первобытная, звериная ярость. Она выкристаллизовывается в нем, грозя вырваться на свободу и разорвать меня на части. О да, этот зверь сейчас именно об этом мечтает.
Глубокий вдох, и еще шаг на встречу. Я стою почти вплотную, если протяну руку, могу дотронуться до гривы спутанных черных волос.
— Ты боишься, — внезапно произносит мужчина. Насмешливо и холодно.
— Тебя?
— Не знаю. Я не экстрасенс, блядь. Но я тебе обещаю, твой страх не напрасен. Ты заплатишь за этот разговор.
— Почему? Что я тебе сделала?
— Ты принадлежишь его семье. Он причинил вред. Этого достаточно.
— Какой ты грозный.
Я все же касаюсь его волос. Мужчина отшатывается, ударяясь о кованную спинку. По помещению разносится гул.
— Такой грозный, а меня боишься. Почему? Может потому что я тебя возбуждаю.
— Пошла на хер отсюда! — рычит пленник, разражаясь потоком брани, большая часть которой не на русском языке. Но значение слов и так понятно.
— Я уйду, только когда смогу убедиться…
— В чем? Что тебе надо, сука?
— В том, что ты меня хочешь…
Сама не понимаю, что делаю, что на меня нашло. Возможно самое простое объяснение — концентрация наркотика в крови запредельна. Меня душит одежда. В голову приходит безумие, и я не могу отказать себе в этом. Скидываю платье. Дальше и белье: бюстгальтер, трусики. Оставляю только чулки — мне лень с ними возиться. Глаза мужчины вспыхивают недобрым светом. Это отзывается внутри сладкой дрожью. Между ног чувствую сладкое тянущее ощущение. Вопреки столь грязному поведению — я не шлюха. У меня был всего один мужчина, серьезные отношения. Они закончились еще до того как моя мама познакомилась с отцом Эрика. Я застала любимого в постели с лучшей подругой. Самый омерзительный день в моей жизни, сдохнуть хотелось. Этот стресс я переживала мучительно долго, не могла ни с кем встречаться, не хотела. Жила как монашка. Иногда сходила с ума, мастурбировала… Мне даже интересно было, где та грань, после которой мой целибат закончится? Когда я выздоровею? Но меня не ломала моя жизнь, было много разных развлечений, компании, путешествия, яхты… Потом наркотики. Сладкая жизнь, богатая, которая наступила для меня после замужества мамы поглотила меня целиком. Засосала и выплюнула на обочину…
Во что я превратилась? Что вытворяю? И не могу остановиться…
Мне интересно, что сделает этот огромный зверь. Хочу спровоцировать его, эмоций хочу, чтобы выл, рычал. Мне нужна его сила. Как вампиру нужна кровь…
Он смотрит. Жадно, пожирая горящим взглядом. Вижу, как в нем происходит внутренняя борьба.
— Ты пришла сюда от недотраха? — цедит сквозь зубы мужчина. — Не ебет никто?
— Может быть. Ты меня хочешь? Ты бы меня выебал? — спрашиваю томно, с придыханием, наклоняясь к нему, почти касаясь твердыми заостренными сосками его лица. У меня маленькая грудь, первый размер. Но мне всегда было достаточно, никогда не мечтала о буферах, как некоторые, даже многие, дурочки из светской тусовки Эрика, например. Там модно делать пластику на все что только возможно. Так странно, что именно сейчас, с этим огромным варваром царапнуло: эх, были бы побольше. Возможно тогда в нем не было бы столько хладнокровия и презрения. Морщится, словно тухлятину увидел. Взгляд пленника обдает меня презрением. Отворачивает голову. Вот сволочь…
Удар по самолюбию исключителен. Поэтому я делаю еще более невероятное. Опускаюсь перед мужчиной на колени. Кладу ладони на его ноги. Провожу медленно. Понятно, что тут вопрос принципа. Будь он развязан — уже трахал бы меня как бешеный бык. Он определенно возбужден, свидетельство этому — оттопыренные черные трусы. Они не могут скрыть стояк. Но именно контроль, который он упрямо пытается сохранить, работает как самый охуенный афродизиак, сводя меня с ума. И я делаю следующий шаг. Касаюсь кончиками пальцев резинки черных трусов, а потом дергаю изо всех сил, стаскиваю к коленям. Срывая с пленника последнюю защиту. Хочу увидеть его стыд, ошеломление. Но шок пронзает меня — при взгляде на более чем внушительное достоинство. Огромный, мощный, с темными прожилками вен и крупной головкой, пенис зверя стоит торчком, чуть покачиваясь.
Меня опаляет жаром, словно из открытой духовки, щеки моментально начинают пылать, а во рту пересыхает. Чувствую панику и желание отойти подальше.
— Упоротая сука, — в голосе мужчины звучит омерзение. — Больная на всю голову. Надеюсь ты понимаешь, что подписала себе приговор? Я выебу тебя во все щели, сука, а потом отдам своим людям. Раз у тебя так чешется. Получишь по полной, тварь…
Мне становится по-настоящему страшно. Я не подчинила его, не унизила, только разозлила. Вздрагиваю, пульс зашкаливает, сердце бешено бьется о грудную клетку. При этом чувствую, как между ног становится очень влажно. Я хочу этого зверя. Это совершенное безумие, но я его хочу… Злясь на себя, всеми силами пытаюсь скрыть свою уязвимость и неспособность контролировать реакцию тела.
— Я хочу тебя потрогать. Ты разрешишь мне? — спрашиваю, как можно более беспечным тоном, чтобы показать, что меня нисколько не напугали его слова. В конце концов, чего тебе бояться, Рита? Этот зверь тебя просто затрахает до смерти, удовольствие получишь… А вот твой сводный брат напротив, придумает настолько жуткую экзекуцию, что… Кто из зверей предпочтительнее?
Не дожидаясь ответа обхватываю пенис ладонью, сжимаю, провожу вверх-вниз по толстому стволу. Порочно до предела. Захватывающе. Приятно. От мужчины сильно пахнет потом, настоящий первобытный, дикий запах. Он не отталкивает меня. На головке выступает капля влаги. Смазка. Он готов к соитию, как бы не рычал, как бы не поносил меня последними словами. Я могу взять его. Сесть сверху. Он ничего не сделает мне… Его руки скованы. Снова провожу сжатой ладонью вверх-вниз, размазывая влагу по члену. Новое гортанное рычание заставляет вздрогнуть, между ног тянет все сильнее. Не в силах противостоять искушению, поднимаюсь на ноги. А затем сажусь на колени к пленному. Без предупреждения. Я хочу почувствовать его член своей промежностью. Потереться об этот горячий ствол.
— Я тебя разорву, — выдыхает хрипло. — Тварь…
— Разорви, — облизываю губы, вдруг понимая, что больше всего на свете хочу его поцелуя.
У него красивые губы. Идеальной формы, не тонкие, не пухлые. Словно вырезанные скульптором. Касаюсь их пальцами руки, которой только что дрочила ему… Отшатывается. В глазах ярость. Дергается вперед так сильно, что чуть не слетаю с его колен. Мне приходится впиться пальцами в его плечи, оставляя след длинных ногтей. Подаюсь обратно, ближе, чувствуя, что головка члена упирается прямо между ног. Обжигающе горячая. Еще движение и мы соединимся.
Оглушающие хлопки заставляют вздрогнуть, податься назад и слететь с колен пленника. Обернувшись вижу Эрика. Он смеется и аплодирует.
Когда он вошел? Сколько уже находится здесь?
Лихорадочно ищу глазами платье, прижимаю к себе, прикрываясь. Чем вызываю громкий смех сводного брата, и поток брани изо рта пленного.
— Вы оба блядские извращенцы, таким место в аду, — выплевывает мужчина.
Я даже имени его не знаю. И только что едва не трахнула его, как ошалевшая от похоти кошка. Прихожу в ужас от этих мыслей. Возбуждение как рукой снимает, на его место приходит неприятный озноб.
— Честное слово, ты прав, парень. Тут нормальностью и не пахнет, — картинно смахивает слезы, выступившие от смеха, Эрик. — Но честное слово, такого я не ожидал. Марго, что с тобой, детка? У тебя крыша от наркоты поехала?
Молчу. Что мне сказать? Стыдиться? А смысл? Самое дерьмо в моей жизни уже случилось. То что произошло сейчас… не так уж и важно. Неприятно вторжение Эрика, но в целом — плевать.
— И что ты будешь делать, больное уебище? — спрашивает пленник, глядя на Эрика. — Присоединишься?
— О, ты приглашаешь? — Эрик выглядит так, словно переполнен энтузиазмом. — Хм, ты, наверное, не в курсе? Или, может быть… Марго, просвети нашего приятеля.
Мотаю головой. Мне вдруг становится ужасно холодно и неприятно.
— Ладно, я сам. Дорогой, я ведь не по девочкам, знаешь? В противном случае я бы давно выебал свою сводную сестру. Посмотри, как хороша. Гибкая, стройная. А лицо какое? Губы… так и просятся отсосать. Хочешь ее? Вижу, что хочешь. Торчком стоит у тебя. Красивый член. Мне нравится…
От насмешливых, грязных слов Эрика у меня начинает кружиться голова. Охватывает чувство вины. Что если я подставила этого человека? Эрик… он может захотеть его. Как я захотела. Вздрагиваю от этой мысли.
— Так хочешь ее? Или меня? Выбирай, кто тебя трахнет, — сводный брат произносит жуткие слова, от которых у меня волосы на всем теле становятся дыбом.
— Не надо, Эрик, прошу тебя, — бросаюсь к брату, продолжая прижимать к себе платье. — Прости, что я пришла сюда. Я была не в себе…
— Сейчас все прошло?
— Да, абсолютно. Я никогда больше не прикоснусь к коксу…
— Сколько обещаний сразу. Сколько покаяния. Не помню, чтобы ты так яро просила прощения, когда убила моего отца, — кривится Эрик.
— Прошу, не вмешивай в наши проблемы этого чужака! Его это не касается!
— Марго, ты первая вмешала его. Придется пожинать плоды. Я придумал отличное развлечение. Выбор за тобой, как ты любишь, сестренка. Либо ты отсосешь этому бедолаге, потому что у него скоро член от стояка отвалится…
Эрик делает паузу наблюдая за моей реакцией. Полный шок, ужас, неверие услышанному. Нет, он это не всерьез, не может…
— Либо я сам ублажу его, — договаривает Эрик.
Невольно бросаю взгляд на пленника. Абсолютно бесстрастное лицо, словно нас и не слышал. Каменная глыба, от которой меньше всего можно ожидать, что запросит пощады.
— С нетерпением жду твоего решения, сестренка. Мы оба ждем.