Вопреки моим ожиданиям, портальный переход оказался отнюдь не мгновенным. По моим внутренним часам я, наверное, минуты две пребывал в полнейшей темноте и невесомости. А еще я совершенно не ощущал своего тела, один только, что называется, незамутненный разум. Хотя, какой, к черту, незамутненный? Страшно стало до ужаса! Гуамоко тоже на мои мысленные вопли никак не отзывался. Короче, когда я из темноты безвременья оказался в незнакомой очень небольшой комнатушке с низким потолком, держащим отца за руку, слезы из моих глаз так и хлынули. Хорошо еще хоть удержался от того, чтобы в голос не разрыдаться.
— Сергей, ты чего, — недоуменно поинтересовался у меня родитель.
— Испугался, — признался я, — не думал, что окажусь в том черном безвременье.
— Какое безвременье? — Очень натурально удивился опытный магистр артефакторики. Да-да, с этим вопросом ко мне обратился в качестве не просто близкого родственника, а именно специалиста, в заданном вопросе прослеживался просто таки жгучий интерес.
Как мог, обрисовал ему, как именно я ощутил весь этот портальный переход.
— Странно, у всех, кто до тебя порталами переходил, ничего похожего не наблюдалось, если бы такое хоть изредка случалось, я бы тебя обязательно предупредил, — озадачено проговорил родитель, когда я в нескольких фразах раскрыл ему всю непередаваемую гамму своих только что перенесенных ощущений. — Надо будет дать целителям задание, чтобы проверили твое состояние.
Потом мы из этой небольшой комнатки, в которой очутились, перешли в соседнее помещение, оказавшееся какой-то очень богато обставленной огромной мастерской. По крайней мере, тут нашлось место и более чем десятку разнообразных станков, и лаборатории с кучей химической посуды и парой отдельных изолированных застекленных помещений, и кузнице с целым рядом наковален различных размеров и конфигурации, и еще целой куче чего-то, внушавшего трепет своей сложностью, но так и не опознанного мною. И да, потолки тут оказались раза в два выше, чем в той первой комнатушке.
— Вот, сын, тут мы будем с тобой заниматься. Потом, когда я официально представлю тебя императору, — обвел рукой по сторонам родитель, излучая немалых размеров… гордость что ли? — А той кабиной для переходов ты будешь пользоваться, чтобы посещать своего деда.
На первый раз в мастерской мы с отцом надолго не задержались, он повел меня показывать мои покои (да-да, так и назвал, покои). Хм, удивить меня, отец точно смог. Вот скажите, сколько комнат нужно, чтобы человек чувствовал себя комфортно? Лично мне, в доме деда, вполне хватало одной. Плюс, разумеется, санузел, кухня, если бы я и дальше пошел по дедовым стопам и стал алхимиком, возможно, мне потребовалась бы своя мастерская. Ну, если бы, конечно не удовольствовался одной мастерской на двоих с ним. Еще иногда оказывалась полезна библиотека, которая у деда занимала свою, отдельную комнату, и при приходе нечастых гостей — гостиная с ее длинным, резным столом и дюжиной стульев. И все!
Во дворце же моего отца мне было предоставлено шесть огромных помещений. Шесть! И они не включали в себя ни библиотеки, ни танцевального зала, исключительно помещения для проживания. Хотя, признаться, сауна со своим, личным, пусть и не очень большим бассейном, мне пришлись по вкусу.
Впрочем, как выяснилось уже на следующее утро, в эти роскошно обставленные комнаты я буду пока возвращаться лишь для сна. Все остальное время на ближайший десяток дней у меня будет занято исключительно уроками хороших манер. Даже обиделся немного поначалу. Словно до этого я на диком острове обитал, и из всего свода хороших манер по жизни задавался лишь одним вопросом: «в какой руке джентльмен должен держать вилку, если в правой он держит котлету?».
— Рассматривай это, как некий ритуал посвящения, — философски отозвался отец во время одного из совместных приемов пищи в дворцовой малой столовой. Он тогда поинтересовался, как у меня продвигаются дела с учебой. — Есть даже такая пословица: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Тебе ведь не только десять минут предстоит перед императором постоять, после ты не раз будешь встречаться с представителями старой имперской аристократии, а у них все эти стойки, выверенные наклоны головы и прочие манерности служат дресс-кодом почище самого костюма, в который ты окажешься одет.
Хм, теперь я гораздо лучше понимаю деда, который, как выяснилось, напрочь отказался от всех этих придворных должностей с титулами и уехал в глушь Светлогорского княжества. Самого немало подмывает проделать что-то подобное. Вот только сначала я все же выучусь на артефактора.
Еще во время одного из этих совместных приемов пищи (вдвоем с отцом за обеденным столом на несколько десятков человек, и только слуги вокруг неслышными тенями снуют, обслуживая нас), я воочию увидел процесс отцова лечения тем самым светящимся эликсиром, изготовленным моим дедом из добытого мной у демонов легендарного ингредиента.
В самом конце завтрака к родителю подошел благообразный седобородый старичок в форменном балахоне целителя и пипеткой капнул одну единственную малюсенькую светящуюся капельку ему на язык, после чего принялся в весьма скором темпе накладывать целый каскад весьма сложных на вид заклинаний.
— Теперь, ваше сиятельство, прошу пожаловать на беговую дорожку. И настоятельно прошу не халтурить, как в прошлый раз. Только физическая нагрузка до полного изнеможения позволит в полной мере сформировать каркас для этого моего лечебного воздействия.
Ага, только теперь я понял, отчего отец с утра одним зеленым салатиком перебивался, с такой завистью заглядывая ко мне в тарелку. С переполненным желудком еще пойди, побегай.
Отец упомянул о костюме не напрасно. Его, точнее их, сразу несколько, мне тоже строили, на все случаи жизни. Ну, или шили, чтобы вам было понятнее. И шили очень быстрыми темпами. Как сказал старик — портной, проводивший первую примерку, все будет полностью готово даже не через десять дней, а всего через пять. Надо же мне будет хоть немного пообвыкнуть ходить в этом не совсем привычном для меня наряде.
И таки все на этом. В описанных мной хлопотах время до назначенной нам высочайшей аудиенции пролетело практически моментально.
Визит во дворец императора был запланирован на вторую половину дня, точнее, скорее, на ранний вечер, но уже с самого утра отец устроил для меня что-то вроде экзамена. Оценивалось все: одежда, осанка, выражение лица, то, как я отвечал ему на заданные стандартные вопросы, отход после окончания аудиенции. Причем, судя по напряженному вниманию трех обучавших меня по очереди педагогов, экзамен этот был не только моим, но и их, как преподавателей, тоже. Впрочем, вроде бы, в грязь лицом я не ударил. По крайней мере, критики после этой генеральной репетиции никакой не последовало.
И вот мы в императорском дворце. Бог его знает, действовал ли там какой-нибудь запрет на портальные перемещения, или просто отец решил знакомство с конечной целью нашего путешествия проводить, как с театром, с вешалки, но туда мы отправились в роскошном огромном лимузине, кажется, именно так в технологическом мире называли этот тип автомобилей для очень богатых.
Хм, а Новый Город по стилю своей архитектуры отличается от Старгорода! Если в старой столице центральные улицы встречали впервые попавших на них, несмотря на все свое многолюдство, неким флером уюта и респектабельности, как старая добрая тетушка встречает своих обормотов-племянников, то улицы Нового Города были в этом плане скорее чопорным и манерным богатым аристократом, к которому внезапно прибыли дальние родственники из провинции. Бесчувственный блеск стекла и полированного камня.
Мы уже подъезжали к стенам императорской резиденции, когда отец вдруг, спохватившись, во все глаза уставился на меня.
— Сергей, ответь мне, почему ты не надел выданные мной тебе артефакты? — Вопросил он очень серьезным тоном.
И вот что мне теперь ему отвечать? Боюсь, моя правда про засаду демонов в данной конкретной обстановке может быть воспринята вообще как-нибудь не так. Этак, говоря одну только чистую правду, и отчаянным лжецом прослыть недолго.
— Отец, я их поменял на другие, — м-да, не самый хороший ответ. Удача еще, что у меня вообще нашлось что-то на замену. Вовремя мне Син с ее тягой к семенам аленького цветочка подвернулась, может, если показать ему эти мои артефакты, созданные на совершенно других принципах, отец все же не так уж усердно будет рыть носом землю.
К счастью, в этот момент мы подъехали к цели нашего путешествия и остановились.
— Держись ко мне поближе, — хмуро приказал родитель, подкручивая что-то на одном из своих артефактов, отчего ясно видимое мне светящееся марево вокруг него, чуточку убавив в яркости, раздвинулось в радиусе примерно на полтора метра. — Насчет твоего обмена мы поговорим после.
Императорская резиденция была… величественной. Вполне соответствовала своему статусу места пребывания главы могущественнейшего государства. Когда я, шаг в шаг с отцом, поднимался по широченной мраморной лестнице, окаймленной ажурными бронзовыми балюстрадами, я реально ощущал мурашом, по недомыслию заползшим в жилище великанов. И остальная анфилада богато изукрашенных залов была той лестнице вполне под стать. Камень, бронза, позолота, огромные полотнища картин на стенах и потолке, суровые двухметровые стражи в стилизованных под старину одеяниях, но окутанных вполне себе современными защитными конструктами высоких уровней.
Зал, в котором нас принимал император, если и выделялся из череды предыдущих помещений, то лишь в сторону еще большего богатства обстановки и общего ощущения помпезности. Причем, на восприятие в пользу последнего даже не столько позолота зала играла, хотя ее там было, что называется, от пола до потолка, сколько общее торжественно надменное выражение лиц всех многочисленных там присутствующих. И таки самого императора это мое замечание не касалось. Его вообще, в тот момент, когда мы прошли внутрь приемного зала, там не было.
Отец сразу же направился в сторону нескольких беседовавших между собой мужчин, этот момент был обговорен между нами заранее, как и тот, что до появления перед прибывшими на высочайшую аудиенцию подданными самого императора может не один десяток минут пройти. Я, соответственно, как привязанный, держался в поле действия защитного артефакта родителя.
— Знакомьтесь, друзья, — возгласил мой родитель после положенной в таких случаях череды рукопожатий, — Сергей, надеюсь, с сегодняшнего дня, мой наследник.
Не сказать, чтобы эти сурового вида аристократы от внезапно сообщенной им новости рассыпались градом вопросов, но сильным удивлением от них так и пыхнуло.…От всех, кроме одного, графа Снежнопольского. А вот от того основополагающей совсем иная эмоция прорезалась. Злоба. М-да, надо бы не забыть потом, под шквалом впечатлений от аудиенции на тему этого графа побеседовать с родителем. Сдается мне, не все те, кто назван был сегодня друзьями, является ими на самом деле.
Стояли, общались, отец, разумеется, в качестве главного рассказчика выступал. Описывал, как он совершенно внезапно меня отыскал. Разумеется, эта версия была сильно приглаженной, а я вообще стоял молча, изображая собой этакий занимательный музейный экспонат, возле которого остановился экскурсовод, распинающийся перед группой сопровождаемых им туристов. Впрочем, и туристы тоже не молчали, почти у каждого нашлось, что бы он хотел поведать миру. Ага, этот нюанс устного народного творчества, накидывания определенного рода субстанции на вентилятор распространения сплетен, мы с моими наставниками тоже подробно разбирали. Подозреваю, тут вообще у них действует своего рода не озвученная вслух договоренность: вы упомянете в подходящий момент то, что я вам сказал, а я уж, так и быть, распространю сплетни, выгодные вам.
Вопреки предсказанному мне, император не заставил своих подданных ждать себя так уж долго. Едва где-то с четверть часа от назначенного времени минуло, от дальних дверей, ведущих в этот зал, громыхнуло:
— Его императорское величество Владимир Второй! — Конечно не взрывпакет на основе магния с окислителем, которые я изготавливал для применения их против демонических чудовищ, но оглушило тоже, будь здоров!
Как меня и учили, встал, склонив голову, в постойке «смирно». Вокруг точно в таких же позах замерли все остальные, собравшиеся в этот час в зале.
— Радвидеть вас, мои верные подданные! — Донесся минуту спустя голос с возвышения с установленным на нем золоченым сильно изукрашенным креслом. Опять же по правилам дворцового этикета, с этой минуты можно вздохнуть чуть свободнее, поднять склоненную голову, и просто взглянуть на повелителя нашей империи.
Хм, очень двоякое зрелище, однако. Простым взором я вижу стоящего возле своего трона обычного пожилого человека в роскошных церемониальных одеждах, с венцом, усеянным разноцветными камнями, на голове. Его худощавое лицо с запавшими глазами кажется очень усталым и даже, в какой-то мере, болезненным. Тем больше и резче получается контраст с выученным у Чернозубовой навыком восприятия, который доносит до меня информацию о том, что сейчас на возвышении перед нами стоит форменный монстр, просто таки переполненный силой и энергией. Даже если все присутствующие сейчас в тронном зале тоже очень неслабые люди разом объединятся против него, не факт, что они сумеют выйти победителями.
Император, привычным движением поддернув мантию, воссел на трон, махнул рукой распорядителю мероприятия:
— Начнем, Александр Ильич, пожалуй. Что там у нас на сегодня?
Александр Ильич, мужчина дюжего роста и богатырского телосложения, раскатав перед собой свиток, начал зачитывать вполне спокойным голосом, так не вяжущимся с предыдущей церемониальностью и его собственной могучей телесной конституцией:
— К императорскому престолу вызываются светлейший князь Николай Громов и князь Василий Светлов….
Признаться, помня об очередности лиц, заявившихся на императорскую аудиенцию, в зависимости от титула и знатности рода, я ожидал, что нас вызовут первыми, но вот, нашлись и более достойные. На всякий случай, взглянул в сторону отца:
— Не беспокойся, все проходит по задуманному, — тихо, почти одними губами, подбодрил меня родитель.
Меж тем, два князя, судя по их сердитым и агрессивным выпадам друг против друга, находящихся между собой в непримиримой вражде, желали от своего императора одного и того же: разрешить им начать на спорных территориях небольшую такую войнушку. Ага, а в качестве зоны боевых действий указывалось вовсе не маленькое пространство, включающее в себя помимо нескольких городков и поселков поменьше, еще игород Солеград с его шестью сотнями тысяч населения.
— Князь Светлов, — очень-очень спокойным тоном обратился император к одному из двух зачинщиков конфликта, может, кого-нибудь этим тоном он и обманул, только не меня, в его эмоциях просто-таки клокотала ярость, — значит, ты считаешь, что земли во главе с городом Солеградом принадлежат тебе?
— Да, ваше императорское величество.
— А ты, Николай Наумович, уверяешь, что эти земли твое наследство? — И снова голос такой спокойный-спокойный.
— Наследство. Еще в переписи от шестьсот пятьдесят девятого года, Солеград записан за улусом Тенгри, из него потом и пошло наше Громовое княжество.
— Теперь ответьте мне, князья, тексты своих клятв при вашем восшествии на княжеский престол, хорошо ли вы помните? Не вы ли в пункте втором, сразу же вслед за клятвой верности своему государю, клялись защищать жизни всех своих подданных? А не усматриваете ли вы противоречия между теми данными вами клятвами и нынешним стремлением ввергнуть, вроде как, ваши исконные земли в войну? А ведь войн без смертей не бывает. Что вы мне на это скажете, князья? — Последнее слово «князья» император буквально прорычал.
Два спорщика застыли в состоянии полнейшего недоумения. Не таких слов они ожидали от сюзерена. Наконец, один из них, светлейший князь Громов, собрался с мыслями:
— Негоже поступаешь, твое величество, — почти прошипел он. Наши подтвержденные договором с короной княжеские вольности нарушаешь.
— Ваши княжеские вольности? — Окончательно вспылил Владимир Второй, — а кто-нибудь из вас двоих сможет скомпенсировать империи будущую недостачу в локомотивах и подвижном составе? В Солеграде ведь почти половина их выпускается. А кто из вас, вольнолюбивые вы наши, озаботится предоставлением крова сотням тысяч беженцев, которые от вашей свары по всем окрестным областям разбегутся? На прокорм их в вашей княжеской казне деньги будем искать или, как всегда, империи придется раскошеливаться?
— Посмотрим, что эти ваши слова, император, скажет совет князей, — отмер наконец и князь Светлов.
— Да-да, а еще не забудьте, когда будете докладывать на совете князей про мое самоуправство, все же изложить, где вы будете брать для их нужд те самые недостающие тепловозы, и за чей счет планируете устранять последствия этой вашей молодецкой забавы. — Император махнул рукой, словно отметая спорщиков от себя, и те, с весьма хмурым, но гордым и непокорным видом, поспешили покинуть зал.
— Что там, Александр Ильич у нас следующим вопросом? — Поинтересовался император, проводив взглядом обиженных его решением князей вплоть до самого выхода из зала.
— Светлейший князь Василий Буревой с прошением о признании найденного им сына Сергея его главным наследником.
Отец с гордо поднятой головой шагнул вперед, я, как это и было заповедовано всеми наставлениями, шагнул следом за ним, следуя за его левым плечом.
— Что ж, брат, я рад, что у тебя нашелся достойный сын и наследник, — кивнул Владимир Второй в нашу сторону. — Нашей империи и мне лично крайне важно, чтобы все секреты артефакторики, известные тебе, Василий, не оказались потеряны, а были переданы достойному продолжателя дел рода. — И уже в сторону: — Александр Ильич, проследи, чтобы уже сегодня сообщение об утвержденном мной изменении в роду Буревых было передано в Геральдический отдел и департамент актов наследственного состояния.
— Будет исполнено, ваше императорское величество, — отозвался императорский ближник, и по жесту императора мы с отцом двинулись в сторону распахнутых при нашем приближении дверей.
— Ну, вот, осталось только засветиться на одном из аристократических балов, и все традиции высшего света будут соблюдены, — сказал отец с ясно читаемым облегчением в голосе, когда мы, снова усевшись в наш лимузин, начали удаляться от императорской резиденции.
Охо-хо, с одной проблемой разобрался, теперь как-нибудь бы другую попытаться решить. Это я сейчас вспомнил о моей невольной замене выданных мне отцом комплекта защитных артефактов. Очень уж не хочется злить его своим отказом рассказать, как такое могло произойти.…Да еще и замена у меня вообще является продуктом артефакторики совсем иного мира. Тоже ведь потребует сообщить, где такие вот штуковины клепают.
— Отец, мне случайно во время прохождения практики после первого курса подготовительного отделения стало известно о серьезной опасности, нависшей над нашей страной и даже всем человечеством сразу. К кому я могу обратиться по этому вопросу?
Говорят, таким образом, пожарники с лесными и степными пожарами борются, методика называется «встречный пал». В принципе, тоже пожар устраивают, и даже вполне опасный для окружающих, в том числе и их самих, но с целью прекратить еще большее бедствие. Вот, собственно сейчас именно такой встречный пал я пытаюсь разжечь. Тоже на вопрос, откуда я узнал об опасности роевого разума, потихоньку пробирающегося к нам через старый зияющий портал, буду только мычать и разводить руками.Плюсом в подобном переводе стрелок для меня является то, что тема Зон сопряжения для отца, в отличие от темы артефактов, не является эмоционально близкой, мой отказ делиться дополнительными темами по ней не вызовет в нем бури эмоционального возмущения.…А про артефакты я тоже напомню, сам, но позже, когда у родителя в сознании уже отложится, что не любую информацию я буду по первому его требованию выдавать.…Хотя, прецедент то я еще ранее создал, когда так и не раскрыл координаты поставщика Средоточия феникса, так что, может, и напрасно начал весь этот огород с отвлечением внимания городить. С другой стороны, об опасности, исходящей из той Зоны сопряжения, затерянной далеко в горах, тоже ведь надо было информацию до властей доводить… почему бы и не совместить для пущей своей безопасности.
Отец от озвученного мной вопроса даже экнул и воззрился на меня в полнейшем недоумении:
— О чем это ты, Сережа?
— О том, что во время практики случайно смог совсем ненадолго подключиться к общему фону, генерируемому насекомыми, проходящими на Землю через один из порталов. Огромная мощь! Думаю, только из-за того, что портал этот оказался изолирован очень высокими горами, позволяет людям еще существовать.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — а глаза такие добрые-добрые! В точности такими на не слишком буйных помешанных смотрят.
— Отец, я проконсультировался у очень знающего разумного, — уверенно, глядя отцу прямо в глаза, произнес я. — Ты же помнишь, что я имею очень своеобразные связи? Так вот, о той дряни на том конце портала мне было сказано примерно следующее: «Ужас миров. Удивительно, что вы еще существуете».
И таки да, подобной формулировкой своей фразы я еще дополнительно давал своему отцу намек, что мой контакт возможно вовсе даже не землянин. Один черт, магистр артефакторики об этом сразу же догадается, едва хоть чуточку попытается изучить надетые на мне артефакты. Главное, для его постепенного привыкания всю мою информацию подавать малыми порциями.…Ага, лишь бы у меня не получилось, как в той шутке, рекомендующей из чисто гуманных соображений хвост коту постепенно, по пятачку отрубать.
— Сергей, ты должен лично познакомить меня с этим знающим разумным! — Подхватил мою мнимую оговорку родитель. — Не могу же я идти к императору, имея в качестве обоснования одни только твои слова, без всякого подтверждения.
— Не могу, отец, я связан словом. К тому же он грозился просто прервать всяческие контакты, едва только к нему полезет кто-нибудь другой, а не я.
— Хм, ну хорошо, вечером, когда закончится прием, я переговорю с императором. — Нахмурился светлейший князь Буревой. — В конце концов, опасность, про которую ты сообщил, слишком велика, чтобы мы могли просто так отмахнуться. И все равно, советую тебе подумать, как сделать так, чтобы тайн и недомолвок между нами стало как можно меньше.