Лето 1817 года было счастливейшим временем в жизни Элис. Поборов депрессию, Реджи превратился в совершенно другого человека. Он стал жизнерадостным и общительным, много шутил и смеялся, мрачные воспоминания о прошлом и тяга к спиртному тревожили его все реже. Они с Элис часто засиживались допоздна, беседуя о всякой всячине, но уже не потому, что Реджи надо было как-то отвлечься от мыслей о выпивке, просто они стали друзьями, и им всегда было о чем поговорить.
Как друг и собеседник Реджи был на редкость интересен — обладая широчайшим кругозором, он часто высказывал удивительно оригинальные суждения, которые вызывали у Элис уважение и восхищение, хотя подчас шли вразрез с ее собственными представлениями.
Реджи по-прежнему много трудился физически, работая в поле или выезжая лошадей, — эти занятия доставляли ему огромное удовольствие. Нездоровая бледность исчезла — теперь лицо его было покрыто загаром, красиво оттенявшим аквамариновый цвет глаз. Выглядел он просто великолепно, и его мужское обаяние по-прежнему восхищало Элис днем и лишало сна ночью. Однако, несмотря на то что приходилось скрывать влечение к Дэвенпорту, она была счастлива.
Однажды, когда лето уже клонилось к концу и приближалась жатва, во время их обычной вечерней партии в шахматы Реджи как бы между прочим обронил:
— Через пару дней нас навестит мой кузен Уоргрейв, — В самом деле? Вы его приглашали?
— Он сообщил мне, что будет неподалеку от Стрикленда, и попросил разрешения заехать. — Реджи ухмыльнулся. — Разумеется, Ричард хочет проверить, как идут дела у Реджинальда Дэвенпорта, известного мота и повесы. Что ж, его желание вполне понятно.
— Вы против? — поинтересовалась Элис, сделав ход ладьей и снимая с доски одну из пешек Реджи.
— Вообще-то нет. Ричард проявил по отношению ко мне удивительную терпимость, доброжелательность и справедливость. В начале нашего знакомства мы в течение нескольких недель жили под одной крышей, и он ни разу не видел меня трезвым за это время. И держался я, надо признать, отвратительно. — Реджи задумчиво принялся набивать пенковую трубку. — Я всю жизнь только тем и занимался, что сжигал мосты — пора наконец начать их строить.
Элис подперла подбородок ладонью.
— Мне не терпится увидеть, как он отреагирует, когда узнает, что это я тот самый мистер Уэстон, которому он обещал подыскать подходящее место, если мы с вами не сработаемся.
— И мне тоже, Элли. И мне тоже, — рассмеялся Реджи, и глаза его дьявольски блеснули.
Граф Уоргрейв оказался совсем не таким, каким его представляла себе Элис. Она помнила слова Реджи о том, что все Дэвенпорты высоки ростом, темноволосы и глаза у них с какой-то чертовщинкой, и потому немало удивилась, когда, вернувшись однажды к вечеру домой, увидела, как одновременно с ней к главному входу в усадьбу подъехал всадник.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила Элис, когда мужчина спешился.
Незнакомец был молодым человеком приятной наружности, примерно одного роста с Элис. Она не могла не отдать ему должное — он не выказал удивления, увидев, что она необычно высока и одета в бриджи и сапоги.
— Я бы хотел видеть моего кузена, Реджинальда Дэвенпорта, — произнес молодой человек мягким баритоном. — Он меня ждет.
Элис на секунду растерялась, но тут же поняла, кто перед ней.
— Боже мой, да ведь вы, должно быть, граф Уоргрейв!
— Стараюсь им быть, хотя не знаю, насколько хорошо это у меня получается, — сказал гость с нарочитой серьезностью.
Элис расхохоталась — двоюродный брат Реджи ей понравился. Предвкушая сюрприз, который она собиралась ему преподнести, Элис протянула графу руку. Она всегда поступала так, когда была одета в мужское платье, тем самым избавляя мужчин от необходимости раздумывать над тем, как ее приветствовать — поклоном или рукопожатием.
— Моя фамилия Уэстон, — представилась она. — Я — управляющая поместьем Стрикленд.
В глазах гостя мелькнуло изумление, но лишь на миг, — Значит, это вы тот самый эксперт по финансовым вопросам и проблемам сельского хозяйства, благодаря которому имение стало приносить такой солидный доход, — сказал он, крепко пожимая руку Элис. — Если я правильно понимаю, больной родственник, из-за которого вы были вынуждены отлучиться из поместья во время моего первого визита сюда, оказался не настолько болен, как вы опасались?
— Вы угадали. Скажите, милорд, если бы вы узнали, что я женщина, то лишили бы меня работы?
— Учитывая то, как вы справляетесь с делами, я бы никогда так не поступил.
— Кажется, Реджи сейчас занимается с лошадьми в загоне, — сказала она. — Может быть, пойдем поищем его?
Уоргрейв согласился и, ведя свою лошадь под уздцы, за" — шагал следом за Элис к конюшне. Предоставив животное попечению конюхов, они направились к загону. Прежде чем Реджи их заметил, они успели получить массу удовольствия, наблюдая за тем, как он управляется с лошадьми.
— Я не раз слышал, что он очень хорош в седле, и это в самом деле так, — тихо сказал Уоргрейв.
— Что правда, то правда, — согласилась Элис. Увидев наконец, что он не один, Реджи подъехал к загородке загона. Элис почувствовала, что граф Уоргрейв нервничает.
Тем временем Реджинальд, соскочив с лошади, улыбнулся Ричарду с таким видом, словно между ними отродясь не было никаких раздоров, и протянул ему руку со словами:
— Добро пожаловать в Стрикленд, кузен.
Уоргрейв просиял и с чувством пожал руку Реджинальда. Элис облегченно вздохнула — ей стало ясно, что никаких осложнений не будет.
Блейкфорд ликовал. Ему хотелось завопить от радости, чтобы эхо долго гуляло среди холмов. Он все-таки дождался, все складывалось именно так, как ему было нужно. Он нашел подходящих людей, завел информаторов, и вот теперь ему представился благоприятный случай для того, чтобы осуществить свой план. Через два дня в Дорчестере должна была состояться сельскохозяйственная выставка, на которую Элис Уэстон и Реджинальд Дэвенпорт собирались отправиться вместе. Информация была, казалось бы, совершенно безобидная — во всяком случае, так думал человек из стриклендской прислуги, сболтнувший об этом за пинтой портера.
Блейкфорд подобрал идеальное место для засады — в неглубоком овраге, где густой кустарник подступал к самой дороге. Там его люди могли спрятаться, чтобы их нападение было для Элис Уэстон и Дэвенпорта полной неожиданностью. В этом случае у последних не будет ни малейшего шанса на спасение. Блейкфорд решил тоже пойти в засаду, чтобы иметь возможность увериться в том, что все сделано как надо. Мало того, он хотел своими руками убить хотя бы одну из жертв. Ему доставляло удовольствие размышлять о том, кого из двоих — Элис Уэстон или Реджи Дэвенпорта — он убил бы с большим наслаждением.
Граф Уоргрейв оказался идеальным гостем. Находясь в доме Дэвенпорта, он ни словом, ни жестом ни разу не выказал своего удивления, хотя многое из того, что он видел, могло показаться ему странным. Он совершенно спокойно отреагировал даже на то, что за обеденным столом вместе со взрослыми сидел семилетний ребенок. Уоргрейв сохранил полное хладнокровие и тогда, когда молодежь забросала его вопросами, хотя Элис показалось, что временами ему стоило немалого труда сдержать улыбку.
Питер был неприятно поражен тем обстоятельством, что граф не стал брать с собой камердинера и приехал налегке. Было очевидно, что знакомство с Уоргрейвом не поколебало убежденности юноши в том, что образцом благородного джентльмена из высшего света является Джулиан Маркхэм.
Хотя граф торопился домой, к супруге, он принял приглашение Реджи задержаться в Стрикленде, чтобы посетить выставку. На следующее утро после прибытия Уоргрейв вызвался сопровождать Элис в поездке по имению. Граф молча смотрел по сторонам, лишь время от времени задавая вопросы, из которых было ясно, что он неплохо разбирается в сельском хозяйстве.
В полдень по пути на пастбище, предназначенное для откорма молочного скота, Элис сказала:
— Для человека, который еще год назад не имел ни малейшего представления о сельскохозяйственном производстве, вы успели многое узнать и многому научиться.
— Я старался изо всех сил. — Граф широким жестом повел рукой. — Ни в одном из поместий Уоргрейвов дела не идут так хорошо, как в Стрикленде. Если я не научусь задавать толковые вопросы и нанимать толковых людей, мне никогда не добиться ничего подобного.
— У вас все получится, милорд, — сказала Элис. — Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Когда они поднялись на вершину очередного холма, граф, устремив на Элис взгляд, осторожно осведомился:
— Ответьте, пожалуйста, мне это кажется, или кузен в самом деле стал другим человеком?
— Вам это вовсе не кажется, — ответила Элис, отдавая должное наблюдательности гостя.
— Пожалуй, моя благодарность будет в данном случае не совсем уместной, — тихо произнес Уоргрейв, — но я хочу сказать вам спасибо за то, что он так переменился. Мне кажется, вы сыграли в этом не последнюю роль.
Элис почувствовала, что краснеет.
— Если я и сыграла какую-то роль, то это произошло чисто случайно.
— Вот как? — удивился граф, давая понять, что ответ Элис его не убедил.
Неужели Уоргрейв догадался о том, какие чувства она испытывает по отношению к Реджи? Похоже, проницательность — фамильное качество Дэвенпортов, в смятении подумала Элис.
Чтобы сменить тему разговора, она указала на стадо коров, рассыпавшееся по пастбищу.
— Наши молочные коровы — гернсийской породы, — принялась объяснять она. — Их молоко имеет большую жирность, чем молоко коров других пород, так что мы довольны результатами их разведения. Если у себя в Уоргрейв-Парке вы держите молочное стадо, возможно, вы тоже захотите приобрести таких.
Что и говорить, крупный рогатый скот был вполне безопасной темой для разговора.
Для всех троих поездка на сельскохозяйственную выставку была чем-то вроде праздника. День выдался солнечный, утренний воздух был прозрачен и свеж, и Элис, ехавшая верхом между Реджи и графом Уоргрейвом, чувствовала, как радость переполняет ее душу. Поскольку на этот раз ей предстояло отправиться за пределы Стрикленда, она, чтобы никого не шокировать, была одета в женский костюм для верховой езды и сидела в седле не по-мужски, как обычно, а по-женски — боком. Впрочем, даже это не могло испортить ей настроение.
Примерно в пяти милях от Стрикленда дорога сбегала в неглубокий овраг, густо поросший кустарниками и деревьями. Когда они подъехали к этому месту, Уоргрейв, натянув поводья, слегка придержал свою лошадь и пробормотал:
— Клянусь честью, я уже видел нечто подобное…
— Что случилось? — спросил Реджи, метнув на него быстрый взгляд.
— Да нет, ничего особенного. — Уоргрейв пожал плечами. — Просто этот участок дороги идеально подходит для засады. В Испании я научился остерегаться таких мест. Когда я их вижу, у меня волосы на затылке встают дыбом. — Граф говорил подчеркнуто легкомысленным тоном, но при этом напряженно всматривался в заросли. — В ваших краях разбойники не пошаливают?
— Я, во всяком случае, об этом не слышал, — рассмеялся Реджи.
От Элис, однако, не укрылось, что он тоже насторожился.
Сидя в засаде за деревьями, Блейкфорд хмуро наблюдал за тремя приближающимися всадниками. Он не рассчитывал, что с Элис Уэстон и Реджинальдом Дэвенпортом может оказаться кто-то еще. Однако их спутник на вид не казался серьезным противником. Кем бы он ни был, решил Блейкфорд, его тоже придется убить. Что поделаешь, бедолаге следовало получше выбирать себе приятелей.
Блейкфорд надел узкую черную маску, поднял свой легкий, пристрелянный охотничий карабин и приготовился к стрельбе. Он сам и четверо его вооруженных сообщников были готовы в любой момент верхом на лошадях атаковать свои жертвы с фронта и с тыла. Еще один участник нападения, бывший армейский стрелок, лежал на животе, уверенно держа в руках ружье, которым его снабдил Блейкфорд. Этот человек, в совершенстве владевший искусством стрельбы, был для Блейкфорда настоящей находкой. Именно он должен был первым же выстрелом убить Элис Уэстон. С Дэвенпортом Блейкфорд намеревался расправиться сам. Что же касается неизвестно откуда взявшегося спутника Элис и Реджи, у кого-нибудь из нанятых Блейкфордом головорезов хватит соображения прикончить и его. Все это надо было сделать как можно быстрее — в этом Блейкфорд видел едва ли не главное условие успеха.
Как только всадники приблизились на расстояние выстрела, Блейкфорд шепнул человеку с ружьем, изготовившемуся к стрельбе из положения лежа:
— Прикончи того, что в середине. Стрелок чуть повел стволом ружья, наводя его на цель, но вдруг удивленно вскинул голову и пробормотал:
— Я не стану убивать женщину.
На какой-то миг у Блейкфорда от удивления отвисла челюсть.
— Когда я тебя нанимал, ты ничего не говорил мне насчет того, что не стреляешь в женщин, — сказал он свистящим шепотом, вне себя от злости. — Все это затеяно в первую очередь для того, чтобы отправить на тот свет ее.
— Я сказал — женщину убивать не стану, — повторил мужчина и упрямо покачал головой.
Блейкфорд пришел в бешенство, но времени на споры не оставалось.
— Тогда пали в мужчину — вон в того, высокого. С женщиной я разберусь сам.
Стрелок изменил прицел, но тут взгляд его случайно скользнул по третьему всаднику.
— Боже правый, да ведь это капитан Далтон! — Мужчина вскочил на ноги и громко закричал, стараясь предупредить путников об опасности:
— Берегись, засада!
Блейкфорд похолодел — тщательно продуманный план висел на волоске. Не долго думая, он ударил кричавшего прикладом по голове, чтобы заставить его замолчать. Стрелок обмяк и ничком рухнул на землю. Тело его вместе с ружьем покатилось по крутому склону к краю дороги.
Понимая, что медлить нельзя, Блейкфорд махнул наемникам рукой:
— Вперед!
И, вскинув карабин, прицелился в голову Элис Уэстон.
Хотя предупреждение Уоргрейва о том, что овраг представляет собой очень удобное место для засады, не было воспринято Реджи и Элис с должной серьезностью, все трое стали более внимательными. Однако когда откуда-то сверху, из-за деревьев, растущих на склоне оврага, послышался чей-то крик:
«Берегись, засада!» — и Элис, и Реджи, и Ричард замерли на месте от удивления.
Первым опомнился Реджи:
— Пригнитесь и пришпорьте лошадей!
Все трое низко наклонились в седлах и пустили лошадей галопом. В ту же секунду на дорогу выкатилось чье-то бесчувственное тело, а в непосредственной близости от всадников оглушительно захлопали выстрелы.
Благодаря тому что Элис и ее спутники пригнулись, пули не попали ни в одного из них, но, прежде чем они успели проскочить опасное место, спереди и позади них на дорогу выехали несколько всадников весьма зловещей наружности.
Натянув поводья, Элис избежала столкновения с лошадью одного из разбойников, размахивавшего ножом. Крики, звук ударов, стук копыт — все это сливалось в общую какофонию схватки. Раджи и Ричард, находившиеся по обе стороны от Элис, вынуждены были отбиваться каждый от двух наседавших противников.
Реджи потеснил одного из нападавших, и в строю бандитов образовалась брешь. Отразив удар ножом, он крикнул:
— Элли, бегите!
Элис попыталась воспользоваться замешательством противника и оторваться от нападавших, чтобы получить возможность выхватить пистолет, но пятый бандит, в черной маске, преградил ей дорогу. Она попыталась его объехать, но он вскинул карабин и прицелился в нее с расстояния, не превышавшего двенадцать футов.
Промахнуться, стреляя практически в упор, было невозможно. Черный глазок ствола уставился на Элис. Она инстинктивно натянула поводья, заставив кобылу попятиться и встать на дыбы. Выхватив из кобуры пистолет, она взвела курок.
Мужчина в маске нажал на спусковой крючок. Выстрел был сделан с такого близкого расстояния, что Элис показалось, она почувствовала запах пороха, однако пуля пролетела мимо. Человек в маске на какое-то время перестал представлять непосредственную угрозу, поэтому Элис развернула лошадь, чтобы посмотреть, что происходит у нее за спиной.
Позади Элис развернулась настоящая битва. Несмотря на численное превосходство нападавших, которые к тому же были вооружены, им пришлось нелегко, поскольку их противники оказались хорошо подготовленными, тренированными бойцами и действовали решительно и бесстрашно. Элис видела, как Уоргрейв, резким нырком уклонившись от сабельного удара, перехватил руку своего противника и, безжалостно вывернув ее, обезоружил разбойника и выбил его из седла. Реджи, схватившийся с другим бандитом, также сбросил его на землю ударом кулака.
Видя, что третий нападавший прицелился в спину Реджи из пистолета, Элис предостерегающе выкрикнула имя Дэвенпорта и выстрелила. Оттуда, где она находилась, сделать точный выстрел было почти невозможно, но ей повезло — пуля угодила бандиту в руку, и он, громко вскрикнув, выронил пистолет.
Тем временем разбойник в маске снова атаковал Элис. Перезарядить свое оружие она не могла. Лихорадочно раздумывая над тем, почему человек, скрывающий свое лицо под маской, так упорно старается ее убить, Элис изо всех сил швырнула в него бесполезный теперь пистолет. Мужчина отшатнулся и снова дал промах.
— Ах ты, сука! — выругался он. Ухватившись рукой за уздечку лошади Элис и таким образом лишив ее возможности маневрировать, он выхватил из сапога длинный, острый как бритва нож.
В этот момент Реджи оглянулся и с ужасом увидел, что Элис не в состоянии увернуться от бандита, который уже занес руку с ножом для удара. Спрыгнув с лошади, Реджи схватил ружье, лежавшее на земле.
Элис крутилась в седле, стараясь уклониться от удара, и пришпоривала лошадь, чтобы освободиться, но все ее старания были напрасны. Реджи показалось, что время замедлило свой бег.
Он увидел, что рука бандита взмыла вверх, и успел даже заметить, как луч утреннего солнца блеснул на тонком лезвии.
Слишком напуганный, чтобы молиться, Реджи опустился на одно колено и оперся локтем о другое, желая придать ружью устойчивость. Видя, что рука с ножом уже начала опускаться, он взвел курок и, тщательно прицелившись, нажал на спусковой крючок, желая только одного — не промахнуться.
Пуля угодила мужчине в грудь и сбросила его с лошади. Нож, описав в воздухе сверкающую дугу, упал на землю. Эхо ружейного выстрела заметалось между склонами оврага. Бандиты, видя, что схватка складывается не в их пользу, бросились наутек, пустив лошадей галопом.
Вся стычка заняла не более двух минут. После того как стук копыт удиравших злодеев смолк вдали, в овраге наступила полная тишина. Молчали даже птицы, вспугнутые выстрелами. Разбойник в маске лежал неподвижно, на одежде его расплывалось кровавое пятно. Мужчина, скатившийся с откоса к краю дороги, тоже не вставал и не шевелился — по всей видимости, он еще не пришел в себя.
Не говоря ни слова, Реджи подошел к сидевшей на лошади Элис и протянул к ней руки. Она соскользнула в его объятия. Хотя она только что дралась как тигрица и, возможно, спасла Реджи жизнь, теперь, когда опасность миновала, ее била крупная дрожь. Реджи крепко прижал Элис к себе, благодаря Бога за то, что она осталась жива.
К ним подъехал Уоргрейв. Он был совершенно невозмутим, словно джентльмен, катающийся верхом в одном из лондонских парков, однако на плече его коричневого, охристого оттенка сюртука красовалась дыра с черными, обугленными краями.
— Надеюсь, никто из вас не ранен? — спросил граф. Уоргрейву было куда легче сохранить хладнокровие, чем Реджи, — ведь это не его любимая только что подвергалась смертельной опасности. Если до этого момента у Реджи еще были какие-то сомнения по поводу того, что Элис Уэстон — это та самая единственная женщина, которая ему по-настоящему нужна, то теперь они исчезли.
— Кажется, мы оба в полном порядке. Верно, Элли?
— Да. Я нисколько не пострадала. Извините, что я вся трясусь, словно желе, — сказала Элис, осторожно высвобождаясь из объятий Реджи.
— Вам вполне позволительно немного нервничать, — заметил Уоргрейв, спрыгивая с лошади. — Для новобранца, принявшего боевое крещение, вы прекрасно себя показали.
— Если бы не ты, Ричард, у нас не было бы никаких шансов уцелеть. Благодарю тебя.
Чувство благодарности, которое он испытывал в этот момент по отношению к графу Уоргрейву, было глубоким и искренним.
— В твоем лице армия потеряла прекрасного солдата, — заметил Уоргрейв.
Обменявшись чисто мужскими комплиментами, Реджи и Ричард всего лишь какой-то миг смотрели друг другу в глаза, но этого было достаточно, чтобы Реджи понял: с этого момента они с двоюродным братом стали друзьями.
Реджи снова крепко обнял Элис одной рукой. Граф тем временем опустился на колени и снял с убитого маску. На мертвом лице разбойника застыла злобная гримаса. Элис тихо ахнула.
— Блейкфорд! — воскликнул Реджи.
— Ты его знаешь? — вопросительно взглянул ва кузена Уоргрейв.
Элис почувствовала, как рука Реджи напряглась.
— Да, я его знаю, — мрачно сказал он. — В последнее время мы с ним были в ссоре, но причина слишком незначительная, чтобы стать основанием для убийства.
— Возможно, она и была незначительной для тебя, но никак не для него, — заметил граф. — Пусть тебя не мучает совесть. Человек, который нанимает банду головорезов, чтобы расправиться с противником из засады, а заодно прикончить и тех, кто случайно оказался рядом с ним, вполне заслуживает смерти.
Хотя слова Уоргрейва были вполне справедливы, Элис почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Реджи мог считать, что нападение было задумано Блейкфордом, чтобы убить его, но она знала: это не так. Элис прекрасно понимала, что охотились в первую очередь именно на нее, и причина покушения была ей известна.
Кто бы мог подумать, что ее прошлое настигнет ее таким страшным образом? Один человек погиб, пытаясь убить ее, и еще двое могли умереть только потому, что находились с ней рядом. При мысли о том, какая опасность грозила ей и ее спутникам, Элис почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.
Лежавший у края дороги незнакомец, одетый в сюртук военного покроя, который, как видно, когда-то был темно-зеленым, но вылинял настолько, что точно определить его изначальный цвет было практически невозможно, застонал и пошевелился, приходя в себя. С трудом приподнявшись, он сел, осторожно ощупал голову и бросил затравленный взгляд на стоявшую поодаль троицу. На худощавом лице мужчины отразился страх.
Граф Уоргрейв пересек дорогу и подошел к незнакомцу.
— Это вы кричали, пытаясь нас предупредить? — поинтересовался он.
— Да, я, — кивнул мужчина. — Я отказался стрелять в женщину, а когда стал целиться вон в того высокого мужчину, вдруг узнал вас, капитан Далтон.
— Да, я в самом деле когда-то был капитаном Далтоном, но год назад узнал, что моя настоящая фамилия — Дэвенпорт. Теперь я ношу титул графа Уоргрейва. — Прищурившись, граф пригляделся к сюртуку собеседника. — Ваше лицо кажется мне знакомым, но, по-моему, мы с вами никогда раньше не разговаривали. Вы служили в девяносто пятом пехотном полку, в роте Кеннета Уайлдинга, не так ли?
— Так точно, сэр. Капрал Уиллит, сэр. В нашем полку вас все знали. Вы были отличным офицером. — Мужчина приложил руку к сочащейся кровью ране на голове. — Увидев вас, я понял, что оказался не на той стороне.
— Что может быть общего у бывшего солдата пехотного полка с бандой убийц? — сухо осведомился граф.
— Надо как-то кормить семью, сэр, — мрачно бросил Уиллит. — После того как мы рисковали своей задницей на войне… — Бывший капрал перевел взгляд на Элис. — Извините, мэм. На войне мы рисковали жизнью, подставляя грудь под пули французов, а вернувшись домой, оказались у разбитого корыта, без работы, без денег. Моя жена и ребенок были вынуждены месяцами ночевать под открытым небом, пока тот тип, который там лежит, узнав, что я здорово стреляю, не предложил мне поработать на него. Он, конечно, мерзавец, но он предложил пятьдесят фунтов за то, за что король платил мне жалкие гроши.
— Ваше сравнение не совсем корректно, но мне понятны причины, которые вынудили вас принять его предложение. — Граф нахмурился и, помедлив немного, добавил:
— Если у вас нет возражений против того, чтобы переехать вместе с семьей в Глостершир, я найду вам подходящую работу в моем имении.
Бывший пехотинец с трудом встал. Лицо его засветилось надеждой, но в глазах мелькнуло недоверие — судя по всему, этот человек давно уже утратил веру в справедливость.
— И вы не сдадите меня констеблям? — спросил он.
— Вы заслуживаете лучшей участи. Если бы не ваше предупреждение, мы все могли погибнуть. — Граф бросил на Уиллита жесткий взгляд. — Надеюсь, вы никогда не повторите подобной ошибки.
— Так точно, сэр! — отчеканил Уиллит и, вытянувшись, по всем правилам отдал графу честь.
Остановив экипаж у конюшни Стрикленда, Джулиан Маркхэм почувствовал себя так, словно вернулся домой. Местный конюх, распрягая лошадей, назвал его блудным сыном, после чего, озорно подмигнув, сообщил молодому человеку, что мистер Дэвенпорт и леди Элис уехали на сельскохозяйственную выставку в Дорчестер, а мисс Мередит дома.
Было совершенно ясно, что всем обитателям усадьбы известно об отношениях Мерри и Джулиана. У Маркхэма даже мелькнула мысль, что скорее всего они заключали пари, вернется он в Стрикленд или нет. Если бы они только знали, с каким нетерпением он ждал того момента, когда снова окажется здесь!
Перескакивая через две ступеньки, он поднялся на крыльцо и нетерпеливо постучал в дверь. Ему открыла горничная, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы справиться о мисс Спенсер, через заднюю дверь в дом вошла Мерри с корзиной только что срезанных цветов. Джулиан успел заметить в ее голубых глазах глубокую печаль. Спустя мгновение голубые глаза Мередит широко распахнулись от удивления и неожиданности.
За несколько недель разлуки у Джулиана поубавилось уверенности в нежных чувствах Мерри.
— Вы мне рады? — нерешительно спросил он. С восторженным возгласом Мерри бросилась к нему, отшвырнув корзину с цветами. Цветы пестрым ковром устлали пол. Мередит и Джулиан сжали друг друга в объятиях, шепча ласковые слова. Счастье их было настолько полным, что даже горничная смотрела на них с нескрываемым одобрением.
Придя в себя, Джулиан повел девушку в гостиную. На щеках Мередит блестели слезы.
— В чем дело, Мерри? — спросил он с беспокойством. — Что-нибудь случилось?
Она покачала головой и улыбнулась:
— Простите, что у меня глаза на мокром месте. Просто я думала, что никогда больше вас не увижу.
Джулиан не стал упрекать девушку за недоверие к его обещаниям. Усадив ее на диван и усевшись рядом, он обнял Мерри за плечи.
— Я все-таки вернулся. Только теперь я не такой завидный жених, каким меня можно было назвать в начале лета, — сказал он и, видя вопросительный взгляд Мередит, пояснил; — Вы были правы. Несколько недель я спорил с отцом, стараясь убедить его согласиться на наш брак, но он твердо стоял на своем, считая, что мы не пара.
Джулиан невольно стиснул зубы при воспоминании о том, что говорил ему отец. У лорда Маркхэма были серьезные возражения против женитьбы сына на Мередит Спенсер. Его смущало и то, что Мерри жила под одной крышей с Реджинальдом Дэвенпортом. Джулиан предлагал отцу пригласить Мерри погостить у них, чтобы лорд Mapкхэм мог лично убедиться — она будет его сыну прекрасной женой, но виконт наотрез отказался принимать у себя в доме особу, которую он назвал охотницей за состояниями.
Мерри резко выпрямилась.
— Джулиан, я не могу допустить, чтобы из-за меня вы порвали со своей семьей.
Молодой человек с нежностью прикоснулся пальцем к ее губам.
— Похоже, у меня нет другого выхода. Поверьте, Мерри, я знаю, что делаю. Отец может лишить меня содержания, но он не может запретить мне вступать в брак. Он не может даже лишить меня права унаследовать его титул. И уж что ему определенно не по силам, так это заставить меня поступить вразрез с велением моего сердца.
Молодой человек глубоко вздохнул и решился наконец сообщить Мередит главную новость:
— Я так долго отсутствовал по той причине, что подыскивал себе место. Один мой кузен, который всегда не ладил с моим отцом, помог мне устроиться на вакантную должность в Уайтхолле. Жалованья и небольшого наследства, которое я получил несколько лет назад, нам вполне хватит. Мы не будем богаты, но вполне обеспеченное существование я вам гарантирую, — подытожил Джулиан и шепотом добавил:
— Разумеется, если вы все еще согласны стать моей женой.
Именно в этот момент Мерри поняла, что Джулиану Маркхэму, блестящему, уверенному в себе столичному джентльмену, она нужна так же, как и он ей. Мередит нежно поцеловала его в теплые губы и прошептала:
— Неужели вы в этом все еще сомневаетесь?
Обняв ее, Джулиан подумал, что Мерри, безусловно, стоит всего того, от чего он отказывался.
Вернувшись домой, Элис увидела на диване в гостиной нежно воркующих Мерри и Джулиана. Впрочем, она вынуждена была признать, что это был куда более приятный сюрприз, нежели нападение шайки убийц. Элис, Реджи и Ричарду пришлось провести в Дорчестере несколько часов, давая показания и приводя себя в порядок после схватки. Реджи был мрачен. Что касается его двоюродного брата, то он держался куда спокойнее и философски заметил, что чистка одежды после боя всегда занимает куда больше времени, чем сам бой.
Граф отдал необходимые распоряжения для отправки в Глостершир вновь нанятого работника и его семьи. Когда Элис, Реджи и Уоргрейв уезжали, Уиллит и его домочадцы, не веря своему счастью, сидели на одном из лучших постоялых дворов Дорчестера за столом, накрытым обильным ужином.
Поскольку бывший капрал спас жизнь ему и Элис, Реджи предложил оплатить дорожные расходы Уиллитов, но граф заявил, что пехотинцы обычно сами заботятся о себе, и тем самым пресек дальнейшие разговоры на эту тему. Элис украдкой улыбнулась, подумав, что граф Уоргрейв нисколько не уступает своему кузену в упрямстве.
Она сочла необходимым побеседовать с Джулианом и обсудить его новое положение. Должность, на которую он поступил, должна была позволить ему обеспечить Мерри жизнь если не в роскоши, то, во всяком случае, в условиях, которые можно было назвать вполне комфортными. В перспективе Мередит должна была стать виконтессой и весьма обеспеченной женщиной, но это было для Элис уже не так важно. Самое главное для нее состояло в том, что ее воспитанница станет женой человека, который ее любит, любит настолько, что ради нее решился полностью изменить свою жизнь.
Радуясь за Мередит, Элис с горечью думала о том, что в ее собственной жизни не могло случиться ничего подобного. Однако она безжалостно подавила в душе это чувство. Элис давно уже примирилась с тем печальным фактом, что роль героини романтической любовной истории — не для нее.