Отличие голландских поработителей Индонезии от английских эксплуататоров Индии, отмеченное Воейковым, носило, конечно, лишь внешний характер. Оно объяснялось тем, что голландцы владели Индонезией дольше, чем англичане Индией, а потому среди голландцев было больше таких семейств, которые связаны с Индонезией на протяжении нескольких поколений.
«Ubi bene, ibi patria» («Где хорошо, там и отечество») — гласит латинская поговорка. Наживавшиеся на принудительном труде индонезийцев голландские чиновники считали Яву своим отечеством: здесь им было хорошо.
Поездка на Яву дала Воейкову немало впечатлений о природе этой своеобразной островной тропической, страны. Теперь уже Воейков накопил наблюдения над климатом тропических стран двух материков: Америки и Азии. Собственные наблюдения в Центральной и Южной Америке, в Индии и на Яве — в местностях, столь различных между собой, хотя и расположенных в экваториальном поясе, помогли Воейкову безошибочно решать многие вопросы циркуляции атмосферы.
Из климатических областей земного шара Воейкова особенно интересовала область восточноазиатских муссонов, в первую очередь Японские острова, куда лежал его дальнейший путь. По дороге в Японию он хотел посетить Южный Китай. Пароходы, шедшие в Японию, заходили в южнокитайские порты и в Шанхай. Это дало Воейкову возможность побывать в портовых городах Китая. Однако Воейков спешил в Японию, а потому оставался в прибрежной зоне Южного Китая всего лишь около месяца. И все же за такое короткое время Александр Иванович успел познакомиться с природой и узнать много интересного о хозяйстве Южного Китая. Впоследствии он с большой компетентностью характеризовал китайскую природу и выступал со статьями о Китае.
Показательным для Воейкова был его ответ на статью известного русского путешественника и востоковеда Венюкова, утверждавшего, что китайцы не способны поднять хозяйство и успешно конкурировать с европейскими торговцами. Отсталость хозяйства китайцев Венюков объяснял их природной неспособностью к торговле.
Воейков оспаривал утверждения Венюкова, указывая, что европейским купцам удалось вытеснить китайскую торговлю лишь благодаря насилию и контрабандным поставкам оружия во время восстания тай-пинов.
Воейков отлично понимал, какое огромное зло причиняет Китаю прогнивший политический строй. Императоры и окружавшие их высшие сановники, продажные мандарины, конечно, не могли обеспечить развитие хозяйства, влить свежую струю в древнейшую китайскую культуру.
«Китай богат каменным углем, как ни одна страна, — писал Воейков, — и уголь залегает вблизи месторождений железной руды».
«Отчего же происходит отсталость Китая во многих отношениях, в особенности слабое развитие каменноугольного и железного дела, при огромных естественных богатствах? Отчего в Китае полное отсутствие сколько-нибудь порядочных путей сообщения?» — спрашивал Воейков и тут же сам отвечал:
«Вряд ли от чего иного, как от неспособности и нечестности управляющего класса (мандаринов)».
Воейков подчеркивал, что злоупотребления господствующих классов за последние двадцать пять — тридцать лет[42] были причиной восстаний, охвативших целые области, и тем не менее правительство не принимало никаких мер. В Китае не только не создавались новые пути сообщения, но даже старые сооружения, как, например, знаменитый Императорский канал[43], были приведены в полный упадок.
«Китаю нужно более просвещенное управление», — писал он.
Только в 1950 году, когда китайский народ под руководством коммунистической партии сверг реакционное правительство и изгнал из Страны империалистов, в жизни Китая наступила эра бурного роста хозяйства и культуры. Создаются сотни новых промышленных предприятий, миллионы крестьянских хозяйств объединяются в земледельческие кооперативы, строятся плотины на великих китайских реках, сооружаются оросительные каналы, организуются новые учебные заведения.
Вплоть до шестидесятых годов прошлого столетия Япония была типично феодальной страной, развитие которой тормозилось большой раздробленностью государства, слабостью центрального правительства сегуна[44], которому многочисленные вассалы — дайме — зачастую были подчинены только номинально. Усиление эксплуатации крестьян феодалами и военным дворянством (самураями) вызывало массовые крестьянские восстания. Часть самураев, недовольная режимом сегуна, стремилась восстановить власть императора, узурпированную сегунами, рассчитывая получить большую свободу действий.
Происходил процесс формирования промышленной буржуазии. Японская буржуазия добивалась отмены феодальных ограничений и стремилась к созданию централизованной власти.
Японское правительство в течение столетий не допускало в страну иностранцев. Эта изоляция Японии была насильственно прекращена вторжением в японские порты американской эскадры адмирала (коммодора) Перри, который в 1853 году под угрозой артиллерийского обстрела потребовал допуска судов в японский порт Иокогаму.
Вслед за американцами Японию посетили эскадры европейских стран. Япония была вынуждена заключить с рядом государств неравноправные торговые договоры и открыть иностранцам доступ в несколько портов.
Вторжение иностранного капитала ускорило процесс разложения феодализма. В 1867 — 1868 году в Японии произошел государственный переворот, получивший в истории название «революции Мэйдзи». Этот переворот сильно отличался от буржуазных революций европейских стран. Буржуазия заключила соглашение с крупными феодалами-землевладельцами и, устранив сегуна, восстановила власть императора. Феодально-буржуазный блок стремился сохранить феодальную систему принудительного труда, за исключением того, что мешало самим помещикам и буржуазии.
Результатом этого сговора двух высших классов было сохранение многих феодальных повинностей в деревне и жестокая эксплуатация безземельных и малоземельных крестьян. Крестьяне бежали в города и поступали на промышленные предприятия. Уже с тех времен Япония стала страной особенно низкой заработной платы, поэтому капиталисты получали высокую прибыль и имели возможность бороться за расширение внешних рынков.
В 1872 году в Японии была проведена аграрная реформа. Площадь государственных земель, принадлежащих микадо (императору), дворцовой знати и религиозным организациям, а также крупным помещикам, была увеличена за счет крестьянских владений.
В 1873 году правительство микадо установило высокий поземельный налог, непосильный для подавляющего большинства мелких землевладельцев, и разрешило свободную продажу земли. Многие крестьяне продавали или отдавали в залог землю помещикам и ростовщикам. Резко увеличилось число безземельных и малоземельных.
Стремительный рост сельскохозяйственного пролетариата и полупролетариата и недовольство сторонников свергнутого сегуната создавали в стране напряженное положение.
Когда Воейков еще только собирался в Японию, его предупреждали, что в стране часто происходят волнения и путешествовать там опасно, но это не заставило ученого отказаться от намеченной поездки.
В начале июля 1876 года Александр Иванович сошел с парохода в Иокогаме и по железной дороге проехал в столицу Японии Токио. Здесь он посетил русского посланника Струве и просил его получить у японского правительства паспорт для посещения внутренних областей страны.
Правительство Японии, хотя и заключило с европейскими государствами договоры, попрежнему очень неохотно допускало иностранцев внутрь страны. «Открытыми» для иностранцев считались только семь портов и зона около тридцати километров вокруг каждого из них. Поэтому для поездки внутрь страны требовался особый паспорт, который вскоре и был выдан Воейкову.
— Но я не знаю ни языка, ни японских обычаев, — сказал Воейков посланнику. — Мне необходим переводчик-японец.
Через несколько дней посланник с довольной улыбкой говорил Воейкову:
— Все устроилось как нельзя лучше. У вас есть переводчик, и даже говорящий по-русски.
В то время в Японии открылись школы, в которых обучались иностранным языкам. Посланник присутствовал на экзаменах в одной из таких школ, где преподавание велось на русском языке. На экзамене по физике воспитанники хорошо отвечали по-русски. Директор школы, узнав от посланника, что Воейков нуждается в переводчике, рекомендовал одного из своих воспитанников — Ватанабе.
Воейков начал изучение страны с севера. Вместе со своим спутником он сел на пароход, доставивший его на северный остров Японии Хоккайдо в небольшой тогда порт Хакодате. В то время население острова Хоккайдо было малочисленно. На весну и лето сюда перебирались с юга японские рыболовы.
За день до приезда Воейкова в Хакодате отсюда уехал японский микадо, которому представлялись делегации местного населения, в том числе рыболовы-айны с южного берега Хоккайдо. Как и японцы, айны небольшого роста, но отличаются от них крепким телосложением. Они широкоплечи, длинное лицо покрыто густой растительностью, скулы, как у японцев, не выдаются. Странно видеть в Японии белых людей с окладистыми бородами, в длиннополых одеждах.
Воейков заинтересовался айнами. Он выяснил, что лучше всего знает их живущий в Хакодате английский полковник Блэкистон, который разбогател на торговле с ними. Воейков посетил Блзкистона. Английский коммерсант посоветовал поехать в рыбачье селение Юрап на берегу Вулканической бухты.
Айны встретили русского путешественника радушно. Многие из них и раньше знавали русских. Их родичи, жившие на Сахалине и Курильских островах, были русскими подданными, некоторые говорили порусски, приняли православие. Но айны, жившие на Южном Сахалине, когда он находился под властью японцев, привыкли к японскому образу жизни, питались преимущественно рисом, переняли у японцев технику рыболовства, которое было главным их занятием.
Жилища айнов резко отличались от японских хижин: у айнов были зимние бревенчатые хаты и летние шалаши, напоминавшие доисторические свайные постройки. У некоторых Воейков увидел клетки с медведями. Айны считали медведя священным животным и верили, что он приносит счастье семье, которая его воспитала. Они почитали также змей.
Орнаменты, служившие украшением хат и утвари, изображали змей, человеческие черепа.
Осматривая жилища айнов, Александр Иванович обнаружил большое сходство некоторых предметов с утварью, которую он видел в хижине индонезийцев. А ткацкие станки и луки были совсем индонезийские. Похожей на индонезийскую была одежда — длинные цветные халаты.
Воейков сделал подробные записи об айнах, приобрел у них предметы утвари и ремесленных изделий и двинулся в обратный путь — в Хакодате[45],
Путешествуя по Хоккайдо, Александр Иванович все время обращал внимание на слабую заселенность острова. В Хакодате ему удалось выяснить, что причиной, тормозившей колонизацию Хоккайдо, является неудачный выбор местности для переселенцев.
Осматривая полупустынный остров Хоккайдо, Воейков. размышлял о его большой будущности: обилие рыбы, прекрасного строевого леса, благоприятные почвенные и климатические условия для посева пшеницы и ржи, овцеводства, несомненно, будут способствовать развитию хозяйства и заселению этого острова. Как известно, то, что предсказывал Воейков, осуществилось уже к концу прошлого века, и только общий упадок экономики капиталистической Японии в начале XX века задерживал дальнейшее хозяйственное развитие острова.
В конце июля Воейков и Ватанабе переправились через пролив Цугару на остров Хонсю (главный из Японских островов) и высадились в городе Аомори. Взору путешественников предстала густонаселенная долина с симметрично расположенными деревьями и живыми изгородями рисовых полей.
По обе стороны долины тянулись цепи лесистых хребтов с возвышающейся над местностью высокой конусообразной вершиной Иваки. Воейков совершил подъем на эту довольно крутую вершину.
Перед ним открылся замечательный, подлинно японский пейзаж. Япония — страна лесов, кустарников и трав, отлично произрастающих здесь в атмосфере, значительную часть года напоминающей оранжерейную. В летние месяцы над Японией проносится юго-восточный муссон, насыщенный испарениями Тихого океана. В зимнюю пору дует северо-западный муссон, зарождающийся на Азиатском континенте, но впитывающий теплые пары Японского моря. Летом обильные дожди идут в восточной и центральной части Японских островов. Зимой осадки выпадают преимущественно на западном побережье. Но на севере Хонсю зимы бывают относительно холодными, выпадает снег. Поэтому и растительность здесь отличается от субтропической флоры южной половины острова. Много хвойных лесов.
Воейков знакомился с породами леса, своеобразной вьющейся растительностью. Криптомерии, сосны, туи, кедры, кипарисы в этой местности явно преобладали, но встречались и лиственные породы: дубы, клены, вязы, ясени, тополя. Наряду с деревьями обильно росли дикие кустарники, бобовые растения и папоротники. Горные породы представляли собой разноцветные мергели[46].
Из Аомори путешественники направились на юго-запад и вскоре оказались на берегу порожистой реки Носиро, впадающей в Японское море. Наняли лодку, чтобы спуститься вниз по течению. Это было плоскодонное суденышко из очень тонких сосновых досок. Ударяясь о камни, доски не ломались, а гнулись. Впрочем, гребцы с большой ловкостью обходили хорошо им известные пороги и камни, и Воейков очень скоро убедился в безопасности путешествия по реке с такими опытными лодочниками.
Наблюдая за склонами речной долины, Александр Иванович впервые увидел часто встречающиеся в Японии глинистые сланцы.
Бассейн реки Носиро (по которой спускался Воейков) славится своими лесными массивами. Здесь преобладают большие суги (японские криптомерии), достигающие 120 — 200-летнего возраста, хибы с отличной плотной древесиной. Поднимаясь на горные хребты, Воейков видел леса, перемежающиеся с живописными долинами, в которых были расположены японские деревни, напоминавшие чистенькие дачные поселки европейских стран.
Наняв лошадей, Воейков и его спутник проехали вдоль полуострова Ого.
— На этом полуострове еще никогда не был ни один европеец. Вы — первый, — торжественно заявил Ватанабе Воейкову.
Переправившись на лодке через лагуну и поднявшись по реке Омано, путешественники прибыли в Акиту — один из важнейших городов северного Хонсю. На горе находился старый замок бывшего дайме, окруженный садом. Воейков посетил губернатора и получил от него карту губернии («кена»), что значительно облегчало знакомство с местностью.