Как известно, в царской России кукуруза была мало распространена и советы Воейкова были не лишними. Только в наше время оценили эту замечательную культуру. В 1955 году засеяно кукурузой по всей стране 17,9 миллиона гектаров. Директивы XX съезда КПСС по шестому пятилетнему плану указывают на необходимость довести к 1960 году посевные площади под кукурузой не менее чем до 28 миллионов гектаров.
Воейков выступил с предложением акклиматизировать в западном Закавказье чайный куст и бамбук. Он сравнивал климатические и почвенные условия наших влажных субтропиков с китайскими и японскими областями, которые славятся чайными плантациями, и отмечал районы Закавказья, пригодные для возделывания чайного куста.
Именно Воейкову и ботанику А.Н. Краснову, пропагандировавшим эту идею с большой настойчивостью, Россия обязана возникновением первых чайных плантаций близ Чаквы (Аджария). Сейчас чай выращивается в Аджарии, в Абхазии и Азербайджане, в приморских районах краснодарского края, то-есть в тех местностях, на которые указывал Воейков.
Александр Иванович всегда ратовал за развитие рисосеяния и хлопководства. Увеличение сбора риса и хлопка, как известно, зависит от искусственного орошения, и поэтому Воейков энергично выступал за сооружение оросительных каналов. Как мы увидим дальше, деятельность ученого немало способствовала развитию хлопководства в Средней Азии.
В органической связи теории и практики заключалась главная ценность многолетнего плодотворного научного труда Воейкова. Но при его жизни практика безнадежно отставала от прогрессивной науки.
Метеорологическая наука в России занимала все более почетное место. Накопилось столько наблюдений и обобщений, что назрела необходимость в издании специального периодического печатного органа.
Восьмой съезд русских естествоиспытателей и врачей, собравшийся в конце девяностых годов, высказал пожелание создать метеорологический журнал.
Передовая научная общественность горячо поддержала это предложение, и вскоре Русское географическое общество начало выпускать «Метеорологический вестник». Первый номер вышел в 1891 году. Бессменным редактором журнала вплоть до самой своей смерти, то-есть в продолжение около двадцати пяти лет, оставался Александр Иванович Воейков.
В «Метеорологическом вестнике» помещались статьи и обзоры крупнейших ученых; заметки о явлениях природы — засухах, ливнях, сильных грозах, снегопадах, извержениях вулканов, землетрясениях; печатались рецензии и сообщения о выходе различных специальных книг и статей в России и за границей.
Александр Иванович напечатал в этом журнале несколько сот статей, обзоров, заметок. Некоторые номера журнала написаны целиком Воейковым, но установить авторство во многих случаях очень трудно, так как обзоры и небольшие материалы он помещал часто без подписи.
Через «Вестник» Воейков поддерживал связь с местными научными работниками — метеорологами и климатологами, делился с ними своими мыслями. Это была всероссийская аудитория Воейкова.
Большая часть работы Александра Ивановича, не считая книг, была напечатана в «Метеорологическом вестнике». Впрочем, и после смерти Воейкова «Вестник» продолжал вплоть до 1921 года печатать его статьи, оставшиеся в портфеле редакции.
Литературная деятельность Воейкова была поистине всеобъемлющей. Открываем наугад тома 7, 8 и 9-й энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, вышедшие в 1891 году. В списке статей и заметок тридцать работ Воейкова. Тут и описание Белого моря и характеристики рек Белой, Западного и Южного Буга, Бухтармы, Вагая, Ваузы, озера Буз-Даг, горы Белуки, Вагайской луки, городов Белозерска, Бийска, Бобруйска, Борисова, Бугуруслана. С 1892 года Александр Иванович вел в словаре Брокгауза и Ефрона отдел географии. Многие статьи Воейкова посвящены выдающимся ученым.
Поездки по России попрежнему отнимали у Воейкова ежегодно почти весь летний период. Он часто бывал за границей — участвовал в международных съездах, конгрессах, совещаниях. Можно только поражаться его выносливости и энергии.
Один раз здоровье изменило ему. В мае 1893 года Александр Иванович тяжело заболел. Пришлось лечь в больницу. Болезнь угрожала жизни. Больного предупредили об опасности и посоветовали написать завещание. Этот документ сохранился.
Александр Иванович завещал все движимое и недвижимое имущество брату Дмитрию Ивановичу. «Часть моей библиотеки поручаю отдать близким мне по духу лицам и учреждениям», — указывал завещатель.
Значительная часть состояния Александра Ивановича была к тому времени уже израсходована на путешествия, научные работы, которые ученый производил обычно за свой счет, на помощь брату и его семье.
На личные нужды Александр Иванович тратил очень мало: после болезни он окончательно перешел на вегетарианскую пищу. Друзья вспоминают, что во время прогулок, — а Воейков любил подолгу находиться на свежем воздухе, — он всегда держал в карманах фрукты и настойчиво предлагал их спутникам или случайно встретившимся знакомым.
Из переписки Александра Ивановича за эти годы видно, что оба брата испытывали порой недостаток в деньгах. Сызранский асфальтовый завод приносил убытки. Трудно было рассчитываться с банками, с кредиторами.
Дмитрий Иванович состоял на государственной службе и дошел до высокого гражданского чина действительного статского советника. Одновременно он занимался журналистикой, писал статьи по экономическим вопросам в газете «Русь», издававшейся в Москве известным славянофилом Иваном Сергеевичем Аксаковым. В справочнике того времени Д.И. Воейкова называли экономистом. В своих статьях Дмитрий Иванович придерживался несколько более либеральных взглядов, чем Аксаков, высказывался за «всеобщее наделение землей крестьян», причем идеализировал американский закон о «хоумстэде» (о предоставлении земли фермерам после гражданской войны 1861 — 1865 годов), высказывался за укрепление земств и против расширения «области казенного хозяйства».
Д.И. Воейков критиковал экономическое положение Российской империи в довольно резких выражениях. Так, он писал:
«Мы ухитряемся голодать чуть ли не на пристанях, заваленных хлебом».
Дмитрий Иванович выступал против злоупотреблений чиновников — взяточничества при постройке казенных железных дорог, спаивания жителей Мурманского берега безакцизным норвежским спиртом.
Выйдя в отставку, он управлял воейковским имением и занимался различными коммерческими делами, но убытки от асфальтового завода подорвали материальное благополучие семьи. В девяностых годах Дмитрий Иванович серьезно болел. Содержание писем, которые он писал брату, свидетельствует о его тяжелом душевном состоянии.
Конечно, о больном брате и его семье приходилось заботиться Александру Ивановичу. Когда брат умер, он перевез в Петербург вдову брата, Ольгу Александровну, и шестерых детей. Снял большую квартиру. Воейков отказался в пользу семьи брата от своей доли самайкинского имения (подмосковное было давно продано). Но самайкинское имение было расстроено неумелым хозяйствованием Дмитрия Ивановича, и семье жить приходилось на профессорское жалованье и литературные гонорары, которые обычно были небольшими: Воейков, не споря, соглашался на любую сумму, которую платили ему издатели, а зачастую отдавал свои работы бесплатно. Иногда он печатал брошюры на собственный счет и дарил их знакомым.
Александр Иванович жил всегда очень уединенно, но с переездом к нему семьи брата в квартире стало людно и шумно. Создавалась трудная обстановка для научных занятий. Александр Иванович никогда ни одним словом не попрекнул близких и нашел несколько необычайный выход из положения. Он уходил из дому и где-то работал. Но где? Об этом семья узнала лишь после его смерти.
На похоронах Воейкова к Ольге Александровне подошла какая-то старушка и спросила;
— Куда отвезти вещи и книги Александра Ивановича?
— Какие книги?
— Да ведь Александр Иванович много лет снимал у меня комнату и почти каждый день приходил туда заниматься.
Такую же деликатность проявлял Воейков и по отношению к своим помощникам по работе. Тон приказания или распоряжения был ему чужд. Когда же приходилось все же предлагать что-нибудь сотруднику, Александр Иванович прибегал к форме полувопроса:
— Как бы вы отнеслись к возникшей у меня мысли командировать вас на некоторое время?
Или:
— Не находите ли вы, что ваша статья сильно выиграла бы, если бы вы добавили некоторые мысли?
Студенту, провалившемуся на экзамене, Воейков говорил как бы мимоходом:
— Я хотел бы еще раз встретиться с вами, чтобы побеседовать на затронутые сегодня темы.
Это означало обычное профессорское: «Придите в другой раз!»
Развитие капиталистических отношений в пореформенной России сопровождалось ростом промышленности и сельского хозяйства. В деревне происходило классовое расслоение крестьянства, начали формироваться сельская буржуазия и сельский пролетариат.
Разоренные крестьяне становились батраками у помещиков или кулаков, шли на работу в город, увеличивая ряды фабрично-заводского пролетариата. Эксплуатация городских и сельских пролетариев стала источником огромных прибылей буржуазии и помещиков.
Со второй половины семидесятых годов под влиянием усилившегося вывоза хлеба из России заокеанских стран, а также в связи с продолжительным кризисом европейской промышленности хлебные цены на мировом рынке начали падать. Наступил длительный мировой аграрный кризис, продолжавшийся примерно с 1875 по 1895 год.
Влияние аграрного кризиса на развитие сельского хозяйства в России было огромным. В связи с падением цен на внешнем рынке резко снизились и внутренние цены на хлеб.
Стремясь к накоплению в стране запасов золота, царское правительство решило усилить вывоз хлеба: «Недоедим, а вывезем».
Конечно, недоедать приходилось народу, а не авторам этих циничных СЛОВ. Беспощадное взимание непосильных податей приводило к тому, что крестьяне продавали за бесценок не только излишки хлеба, но и зерно, необходимое для пропитания и даже для посевов.
Результатом разорения крестьянского хозяйства был страшный голод 1891 года, охвативший основные земледельческие районы страны. Голод в те годы не был новостью для России, но бедствия крестьянского населения в 1891 году превосходили последствия всех «неурожаев» и «недородов» (по официальной терминологии) предшествующих лет.
В бюрократических кругах стали рождаться проекты перестройки сельского хозяйства. Правительство было бы не прочь повысить продуктивность земледелия и снизить расходы по выращиванию экспортных культур. Оно надеялось таким образом избавить государственную казну от издержек на помощь голодающему населению, на борьбу с засухами, паводками. При этом, понятно, и не помышлялось о пересмотре отношений между помещиками и трудовым сельским населением, об улучшении положения крестьян. Под «перестройкой» имелись в виду некоторые технические улучшения. Специалисты — агрономы, инженеры, лесоводы и ученые — были привлечены во всевозможные правительственные комитеты и комиссии, где обсуждались проблемы, связанные с применением техники, предотвращением засух и неурожаев.
Некоторые из ученых искренно хотели бы помочь крестьянам, но не затрагивая основы основ капиталистического строя — частной собственности. А это было чистейшей утопией. К числу таких ученых принадлежал Александр Иванович Воейков.
В 1892 году под редакцией Д.Н. Анучина вышел сборник статей группы ученых под заглавием «Помощь голодающим». Доход от продажи сборника, как и авторский гонорар, предназначался жертвам голода. В сборнике была помещена статья Воейкова «Климат и народное хозяйство». В последующие годы Александр Иванович опубликовал несколько статей, написанных под впечатлением голода 1891 года. Две из них под заглавием «Воздействие человека на природу» вышли в свет в 1894 году.
Воейков отмечал, что даже в наиболее пострадавших областях на помещичьих полях собрали лучший урожай, чем на крестьянских. По мнению Воейкова, это объяснялось более глубокой вспашкой. Он, видимо, не понимал, что крестьяне, ограбленные «реформой» 1861 года и разоренные политикой правительства, помещиками, кулаками, ростовщиками, не в состоянии были вести свое хозяйство лучше.
Значение работ Воейкова, конечно, не в политико-экономическом анализе причин неурожая. Ценны соображения ученого о воздействии человека на природу.