Ровно год тому назад, в октябре 1940 года, меня призвали на действительную - как тогда было принято называть - службу в Красную Армию. Летом 1940 года я правдами и неправдами уволился с работы в Туле, чтобы съездить перед призывом в родную деревню на Смоленщине. Два года не видел мать и отца. Был отпуск в 1939 году, мог бы съездить, но уговорили отдохнуть в доме отдыха в Алексино на Оке. Отдохнул хорошо, но с родителями так и не встретился. А мать очень просила приехать. И вот, пришлось ходить с просьбами к райвоенкому и к начальникам всех рангов за разрешением съездить перед призывом на родину.
Разрешение, наконец, получено. Встреча с родителями и братьями. Встреча с друзьями детства. Месяц беззаботной жизни в семье и явка в военкомат в райцентре, в городе Велиже. Призывались мы в один день со старшим братом Сережей. Сережа был 1920 года рождения. Он погиб под Ленинградом в 1943 ( Андреев Сергей Харитонович, родился 12 июля 1920 г., наводчик миномета, мл. сержант 1 сб. 947 сп. 268 сд. 67 армии Ленинградского фронта. Участвовал в прорыве блокады Ленинграда, форсировал Неву и наступал на Рабочий поселок № 1. Погиб 14.08.1943 г. под Синявино. Прах перенесен в братскую могилу в пос. Синявино в 90-е(?) годы. См. Донесение о безвозвратных потерях 947 сп. 268 сд. с 10 по 15 августа 1943 г. (ЦАМО № фонда 58, № описи 18001, № дела 592. Карточка в объединенной базе данных № 3095801 http://www.obd-memorial.ru/). Письмо командира роты матери - Андреевой Прасковье Никитичне от 18.08.1943 г. Книга Памяти Смоленской области. С. 26. (рис. 1, 2, 3). ). Я же родился в 1922 году. Но так как тогда все торопились самостоятельно пробивать себе дорогу, а года иногда сдерживали нас, пришлось идти на обман. Ввел в заблуждение медицинскую комиссию (парень я был рослый) - и метрическая выписка в кармане. Повзрослел сразу на два года. И вот мы два брата - старший и младший подходим к столу комиссии. Оба с 1920 года. Не покидает тревога, а вдруг поинтересуются? Как так, почему с одного года? Близнецы? Нет. Один (это я) родился 14 февраля, а второй - это старший Сережа - 12 июля. Но комиссии некогда было заниматься такими мелочами, и мы оба признаны годными. Оба в артиллерию, но Сережа в морфлот, в береговую, а я - в полевую. В школу младших командиров. Сережа отправлялся первым, в первой половине октября. Мне пришлось ждать еще две недели.
В то время призыв в армию был большим и радостным событием не только для призывника, но и для родителей. Проводить пришло много народа. До военкомата в город Велиж провожала только мама. Ехали на телеге. Младший брат Вася был в школе, ходил в 8-й класс, а отец был в отъезде. Мама очень обрадовалась, когда узнала, что меня отправляют служить в Ташкент - в теплые края.
Отправляли нас - призывников в Ташкент группой - 31 человек. Всех в полковую школу. Все ребята были с полным и неполным средним образованием. Сопровождающих не было и, чтобы как-то нас организовать, составили две команды. В первой старшим назначили меня, а во второй Комиссарова - бывшего районного агронома. Папку с документами вручили Комиссарову.
До Смоленска, а затем и до Москвы доехали без приключений. В Москве, на Казанском вокзале, приказали - ждите. Сколько? Неизвестно. Расходиться нельзя. Вечером, когда уже начало темнеть, Комиссаров решил организовать «экскурсию» по Москве и увел всю свою команду в город, оставив свои мешки и чемоданчики с продуктами на наше попечение. А примерно через час помощник военного коменданта станции дал команду на посадку. Поезд отходит через несколько минут, а Комиссарова нет. Пришлось ехать без Комиссарова и его команды него, и с нами уехали их мешки. Всю неделю (именно столько шел тогда поезд от Москвы до Ташкента) беспокоились и переживали, что будет с ребятами?
В Ташкенте нас встретили. В Велиже, да и в Москве было холодно, а здесь в начале ноября стояла прекрасная солнечная летняя погода. Нам все очень понравилось. Саманные дома в окружении зеленых садов, обнесенных каменными или глиняными заборами. Трубные крики ишаков, да изредка, чинно шествующие в поводе верблюды. Пробегающие группками и в одиночку девушки - узбечки. Мне все они казались красавицами. Загорелые симпатичные лица. Черные как уголь глаза, черные, заплетенные во множество косичек, волосы. Пожилые женщины казались неряшливыми. Особенно уродовала их чадра. В то время почти все пожилые женщины еще носили чадру. Сидя или стоя они еще позволяли себе открыть лицо, а на ходу чадра обязательно опускалась. Очевидно, мы казались очень смешными, когда, как задиристые молодые петушки, «лезли в пузырь» при разговорах с сопровождавшими нас солдатами, возмущались, что нас так долго держат на вокзале. Нам не терпелось побыстрее приехать в часть, на что старые красноармейцы говорили, что не раз еще нам придется поплакать, вспоминая и дом и маму, рассказывали, как тяжела здесь в Средней Азии служба.
Представитель части на местном поезде привез нас в Чирчик, расположенный в 30 км от Ташкента. Нас привели на большой пустырь перед штабом полка. Чемоданы и мешки приказали сложить в кучу, а самих увели в столовую. Хорошо накормили - «от пуза». Кто-то из наших во весь голос заявил:
- А в Ташкенте «паникеры» говорили, что в армии плохо кормят. Видели!
Все выглядело празднично. Предстоящая служба радовала. Огорчало одно, что нет отставших товарищей. Как они доедут? Ведь литер на проезд всей группы из 31 человека остался у нас.
После обеда какой-то старшина приказал выбросить все взятые в дорогу продукты, сказал, что они нам уже не потребуются. Приказ выполнили немедленно. Куски сала, пироги, масло, все, что не съели в дороге, было отнесено к уборной. Но поскольку почти все мы выросли в деревне и знали цену продуктам, то мало кто посмел бросить продукты в мусорный ящик. Все сложили на траву у стены и на подоконник. Каково же было наше удивление, когда все что мы принесли, тут же, почти из наших рук, было разобрано подбежавшими солдатами.
- Обжоры! - возмущались некоторые из нас. - Так хорошо кормят, а они куски собирают.
Через сутки прибыла команда Комиссарова. Грязные, исхудавшие, голодные. Забегая вперед скажу, что Комиссаров, уже и будучи курсантом, не отличался примерной дисциплиной. Всю службу он держал первенство по нарядам «вне очереди». Как у нас говорили - не вылезал из конюшни.