При коронации Наполеона королем Италии Журдан командовал войсками, собранными по этому случаю в военном лагере близ Кастильона. Но с началом в 1805 году войны с Австрией Наполеон не решился доверить Журдану командование действующей Итальянской армией. Новым главнокомандующим на Итальянском ТВД был назначен маршал А. Массена. Обиженный этим Журдан обратился с жалобой к Наполеону, который успокоил его любезным письмом и вскоре назначил командующим войсками на Рейне (из них формировалась «Великая армия», возглавить которую должен был сам Наполеон). Командной должности в действующей армии в войне 1805 года Журдан так и не получил.
В 1806 году, когда королем неаполитанским стал Жозеф Бонапарт (старший брат Наполеона), он был назначен военным губернатором Неаполя. В 1808 году Жозеф Бонапарт стал королем Испании, одновременно возглавив главное командование французскими войсками в этой стране. Начальником штаба к нему был определен Журдан. В 1809 году по собственной просьбе был отозван во Францию. Причина такого решения Журдана заключалась в том, что наполеоновские маршалы, командовавшие войсками в Испании, открыто игнорировали не только начальника Главного штаба Испанской армии маршала Журдана, но и ее номинального главнокомандующего «его католическое величество» короля Жозефа.
Находясь во Франции до 1811 года, Журдан никакой должности не занимал. В предвидении войны с Россией он вернулся в Испанию на прежнюю должность (1811), но обстановка там к этому времени значительно ухудшилась. Постоянные интриги в высших военных и придворных кругах Мадрида, следовавшие одна за другой неудачи французских войск, прямые обвинения его в сдаче Мадрида (август 1812 года) и, наконец, поражение французской армии в сражении при Витории (21 июня 1813 года) заставили Журдана снова оставить свой пост и уехать во Францию, где он не получил никакого нового назначения. Лишь со вторжением противника во Францию Наполеон вспомнил о Журдане и назначил его командующим 14-м и 15-м военными округами (Руан, январь 1814 года).
После отречения Наполеона перешел на сторону Бурбонов и получил от них орден Св. Людовика.
Во время «Ста дней» примкнул к Наполеону, получил от него титул графа Империи, звание пэра Франции и назначение командующим 6-м военным округом (Безансон), но активного участия в событиях не принимал.
После второго отречения Наполеона вновь признал власть Бурбонов и перешел на службу к ним. Был назначен председателем военного суда над маршалом М. Неем, но отказался от этой сомнительной чести, за что лишился звания пэра (восстановлен в 1819 году).
В 1816—1819 годах командовал 7-м военным округом (Гренобль). В дальнейшем заседал в палате пэров. В 1825 году был награжден командорским крестом ордена Св. Духа.
В 1830 году король Луи-Филипп назначил Журдана губернатором Дома инвалидов (одна из не очень обременительных, но самых почетных должностей во Франции), обязанности которого он и исполнял до конца своих дней.
Похоронен в соборе Дома инвалидов, неподалеку от гробницы Наполеона. Франция увековечила память о Журдане в названии одного из бульваров, окружающих французскую столицу. В 1860-м в Лиможе ему установлен памятник. Кроме французских наград, Журдан был кавалером 3 высших иностранных орденов: Св. Губерта (Бавария), Обеих Сицилий (Неаполь) и Цинцинната (США).
Пламенный революционер, Журдан посвятил себя делу вооруженной защиты Отечества с первых же дней революции. Отважный и мужественный офицер, бесстрашно водивший в бой батальоны своих добровольцев-волонтеров, доблестный генерал революционной армии, герой Жемапа и Флерюса, он особенно прославился в годы Революционных войн Французской республики, когда командовал бригадой и дивизией. Однако как командующий армией Журдан оказался не на высоте. Прекрасный тактик, сохранявший полнейшее хладнокровие в огне сражений, он не обладал даром полководца, нередко проявлял чрезмерную осторожность и даже нерешительность в сложной оперативной обстановке. Ему явно не хватало стратегического кругозора, решительности и умения при необходимости идти на риск. Поэтому победы у него чередовались с поражениями, причем последних в его боевой практике как командующего армией было гораздо больше.
Ничем примечательным как военачальник Журдан не проявил себя и в годы Империи. Он никогда не входил в ближайшее окружение Наполеона и не принадлежал к когорте спутников его боевой славы, а потому и оказался на обочине тех громких побед, которыми прославилась французская армия под наполеоновскими орлами.
Когда Наполеон восстановил во Франции звание маршала, то Журдан получил его как один из наиболее известных на то время французских генералов, имевших большой опыт командования армиями, генерал, чье имя неразрывно было связано со славными победами французского оружия на полях Жемапа и Флерюса и, наконец, как генерал, командовавший в данный момент одной из основных французских армий.
Современники отмечали присущие Журдану благородство характера, постоянство и взвешенность поступков. Несмотря на довольно прохладное в целом отношение к нему Наполеона, Журдан был ревностным сторонником императора, сохранил свою верность Наполеону и после его падения, тогда как многие из бывших сподвижников великого полководца предали его сразу же, как только счастье отвернулось от своего любимца. Отдавая должное порядочности Журдана, Наполеон, уже будучи на острове Св. Елены, признался, что бывал часто несправедлив по отношению к нему.
Французский военный деятель Келлерман (Kellermann) Франсуа Этьен Кристоф (28.05.1735, Страсбург — 13.09.1820, Париж), маршал Франции (1804), герцог де Вальми (1808), пэр Франции (1814). Сын юриста. Эльзасец по происхождению. Военную службу начал в 1752 году во французской королевской армии. Служил в кавалерии, в гусарском полку. Офицер с 1753 года. Участвовал в Семилетней войне 1756—1763 годов, во время которой снискал себе известность как лихой гусар. В 1771—1772 годах, будучи военным инструктором, сражался на стороне конфедератов против русских войск в Польше; за отличие в боях был произведен в подполковники и награжден орденом св. Людовика. В 1784 году произведен в бригадиры, а в 1788-м получил чин генерал-майора (случай для Франции того времени беспрецедентный, т. к. чин бригадира для лиц недворянского происхождения был пределом их военной карьеры).
С началом Великой французской революции Келлерман не последовал примеру большинства своих сослуживцев, эмигрировавших за границу, а встал на сторону восставшего народа. Несмотря на начавшийся развал старой армии, Келлерман сумел сохранить воинский порядок и дисциплину в подчиненных частях, за что в 1792 году произведен в генерал-лейтенанты и назначен командиром корпуса, а король пожаловал ему командорский крест ордена Св. Людовика. После свержения королевской власти (август 1792 года) и провозглашения республики Келлерман назначается командующим Мозельской армией, стоявшей под Мецем. Вместе с генералом Ш. Дюмурье (командующий Северной армией) остановил наступление интервентов на Париж, нанеся им поражение в знаменитом сражении при Вальми (20 сентября 1792 года). Это была первая победа революционных войск над объединенными силами европейской реакции, пытавшейся вооруженным путем задушить революцию во Франции. Осенью того же года Келлерман, возглавив Альпийскую армию, одержал ряд побед над австро-сардинскими войсками в Савойе и Ницце. Но через год, в октябре 1793 года, во время якобинского террора, он был арестован по подозрению в государственной измене. Однако из-за недостатка серьезных улик сумел избежать немедленной расправы и не закончил свою жизнь на гильотине, как это случилось со многими другими бывшими генералами и офицерами королевской армии. Следствие затянулось.
27 июля 1794 года во Франции произошел государственный переворот (9 термидора), положивший конец якобинской диктатуре. Тысячи узников, среди которых был и Келлерман, получили свободу. В январе 1795 года Келлерман был восстановлен в армии и через 2 месяца назначен командующим Итальянской и Альпийской армиями, во главе которых он успешно прикрывал восточные и юго-восточные районы Франции. Когда командующим Итальянской армией был назначен генерал Наполеон Бонапарт (март 1796 года), то Директория предложила ему согласовывать свои действия с Келлерманом, а последнему поделиться своим опытом с молодым генералом. Но Бонапарт отказался от какого-либо сотрудничества с Келлерманом и устроил дело так, что вскоре большая часть войск Альпийской армии перешла в его, Бонапарта, подчинение. В 1798 году Келлерман был назначен генерал-инспектором кавалерии.
После переворота 18 брюмера 1799 года, когда к власти во Франции пришел генерал Наполеон Бонапарт, Келлерман стал сенатором, а в 1801 году он был избран президентом сената. Подвиг его сына в сражении при Маренго (1800) резко поднял престиж Келлермана в глазах первого консула. Став императором, Наполеон осыпал его почестями и наградами. Поскольку Келлерман не попал в основной список (14 чел.) первых маршалов Империи, то Наполеон составил дополнительный список, включавший так называемых «почетных маршалов Империи». В него вошли генералы, имевшие большие заслуги перед Францией и особо отличившиеся в период Революционных войн. Среди этих 4 «почетных маршалов» был и Келлерман (1804). Одновременно Келлерман был награжден сразу командорским крестом ордена Почетного легиона, а в 1805-м — Большим крестом ордена Почетного легиона (высшая награда в наполеоновской Франции) и назначен командиром 3-го резервного корпуса. В 1808 году Наполеон пожаловал Келлерману титул герцога и богатые поместья на Рейне.
В войну 1806—1807 годов Келлерман формировал резервные части на Рейне, осенью 1808 года возглавил резервные войска Испанской армии, а с началом войны 1809 года с Австрией — Обсервационный корпус на Эльбе, развернутый осенью того же года в Резервную армию.
Весной 1812 года Наполеон назначил Келлермана командующим 25-м и 26-м военными округами, а в январе 1813 года — командиром Обсервационного корпуса на Рейне. С осени 1813 года Келлерман командовал 2, 3 и 4-м военными округами во Франции.
Вся деятельность Келлермана в годы Империи была связана с формированием и подготовкой резервов для французской армии. В начале апреля 1814 года вместе с большой группой сенаторов голосовал за низложение Наполеона.
После отречения Наполеона (6 апреля 1814 года), Келлерман, подобно всем другим маршалам, перешел на службу к Бурбонам, получил от них звание пэра Франции и Большой крест ордена Св. Людовика.
Вскоре после 1-й Реставрации он был назначен королевским комиссаром в 3-м военном округе (май 1814 года), а затем — командующим 5-м военным округом (Страсбург).
Во время «Ста дней» приказом военного министра маршала Л. Даву от 10 апреля 1815 года, выполнявшего, безусловно, волю Наполеона, Келлерман был вычеркнут из списка маршалов Франции. Причиной, по которой он оказался в числе разжалованных императором маршалов, явилось его голосование год назад в сенате за низложение Наполеона. Однако 2 июня 1814 года Наполеон все же назначает Келлермана пэром Франции. По всей вероятности, частично вернуть доверие императора Келлерману снова помог его сын, вставший в 1815 году под знамена Наполеона и возглавивший один из кавалерийских корпусов его армии. Активного участия в событиях «Ста дней» не принимал, вследствие чего при 2-й Реставрации Бурбонов сохранил все свои чины и титулы. В дальнейшем заседал в палате пэров. Скончался в возрасте 85 лет и был погребен на парижском кладбище Пер-Лашез, ставшем традиционным местом захоронения наполеоновских маршалов.
По завещанию, сердце маршала было захоронено на бывшем поле сражения под Вальми. Сердце старого воина навсегда соединилось с прахом павших героев первой победоносной битвы революционной Франции. Кроме французских наград, Келлерман был удостоен нескольких иностранных орденов высших степеней: Золотого орла (Вюртемберг), Большого креста ордена Верности (Баден) и Большого креста ордена Заслуг (Гессен). Память о маршале Келлермане Франция увековечила в названии одного из парижских бульваров, зеленым ожерельем окружающих французскую, столицу.
Келлерман был самым старым из наполеоновских маршалов. К моменту присвоения звания почетного маршала Франции ему было уже 69 лет, из которых более 50 лет он отдал военной службе. Келлерман был убежденным патриотом и способным генералом. С началом Революции, будучи уже довольно пожилым человеком и генералом королевской армии, он остался верен своему Отчеству, без колебаний встал на сторону народа и отдал делу защиты Революции все свои силы и знания. Он стал одним из первых генералов революционной армии. Именно под его (вместе с Дюмурье) руководством войска революционной Франции смогли отразить первый, самый мощный удар интервентов в сражении при Вальми. Эта первая победа молодой французской революционной армии явилась важнейшим событием, круто изменившим весь последующий ход вооруженной борьбы французского народа против объединенных сил европейской реакции. Победа при Вальми стала одной из знаменательных дат в истории Франции, символом стойкости и героизма французского народа. Уже будучи далеко в преклонном возрасте, Келлерман продолжал самоотверженно служить Франции и в годы Империи, внес большой вклад в дело подготовки резервов для наполеоновской армии. Заслуги его перед Францией были по достоинству оценены Наполеоном и признаны Бурбонами. Небольшого роста, в пудреном парике и с легким румянцем на щеках — Келлерман и на полях революционных битв и на императорских приемах всегда смотрелся как осколок Старого Порядка. В войсках его уважительно называли «Нестор французской армии».
Сын Келлермана — Франсуа Этьен (1770—1835) — был наполеоновским генералом. Командовал кавалерийскими частями и соединениями, в т. ч. кавалерийским корпусом (1813—1814). Прославил свое имя на поле сражения при Маренго (1800), где командовал кавалерийской бригадой. Сражался под знаменами Наполеона и в 1815 году во время «Ста дней».
Французский военный деятель Ланн (Lannes) Жан (10.04.1769, Лектур, департамент Жер, Гасконь — 31.05.1809, Эберсдорф, Австрия), маршал Франции (1804), герцог Монтебелло (1808). Сын конюха.
Начальное образование (умение читать, писать и считать) получил в местной народной школе. Почти все свое детство провел в конюшне, помогая отцу. В подростковом возрасте слыл отчаянным парнем, выделялся как лидер среди сверстников. Поскольку никаких перспектив на будущее у крестьянского сына не было (Ланн был 5-м ребенком в семье, имевшей 8 детей), отец отдал его учеником к красильщику. В красильной мастерской будущий маршал и герцог проработал несколько лет. Там же он и встретил начало Великой Французской революции, которая не внесла абсолютно никаких изменений в его тяжелую и беспросветную жизнь чернорабочего.
Буйные ветры революции, всколыхнувшие тогда всю Францию, долетали до глухой провинции слишком медленно, да и то уже значительно ослабевшими. Поэтому в далекой провинции жизнь продолжала идти своим чередом, без каких-либо существенных изменений для простого народа. Изменения наступили только с началом Революционных войн, когда был объявлен набор добровольцев в армию. Летом 1792 года Ланн поступает рядовым солдатом во 2-й батальон волонтеров департамента Жер, вскоре включенный в состав Восточно-Пиренейской армии. Бойкий, смышленый и представительный волонтер сразу же обратил на себя внимание командиров и уже через 2 недели был произведен в сержанты, затем — в старшие сержанты и вскоре в офицеры, получив чин сублейтенанта (август 1792 года).
Боевое поприще Ланна началось в Восточных Пиренеях. За проявленные в боях храбрость и мужество он получает чин лейтенанта (октябрь 1793 года). В том же месяце особо отличился в бою при Баньюле (30 октября 1793 года). Внезапно атакованный противником батальон, в котором служил Ланн, дрогнул, а затем обратился в беспорядочное бегство. В этот критический момент один молодой офицер смело бросается в самую гущу беглецов, путем неимоверных усилий останавливает их, а затем увлекает в контратаку. Этим молодым офицером был Ланн. В том бою он был ранен пулей в руку, но не покинул поля боя до тех пор, пока противник не был отброшен в исходное положение. За свершенный подвиг Ланн получает чин капитана и назначается командиром роты. Уже тогда, на пиренейском фронте, он проявляет недюжинный военный талант и далеко незаурядные командирские способности, которые резко выделяют его из общей массы офицеров Восточно-Пиренейской армии. Через месяц Ланн становится командиром батальона.
В конце 1793 года французы атаковали испанский укрепленный лагерь Вильлонга, расположенный у подножия Пиренеев. Ничто не могло остановить их мощного прорыва. Во главе авангарда штурмовой колонны, атаковавшей главный редут противника, шел Ланн. Редут был взят штурмом. Среди особо отличившихся в ходе этой ожесточенной схватки был и батальонный командир Ланн. Наградой ему стали чин подполковника и право доставить известие об одержанной победе в штаб-квартиру армии, находившуюся в г. Перпиньян. Такой вид поощрения во французской революционной армии был заимствован из античной истории. В свою дивизию Ланн вернулся уже полковником и командиром полубригады (декабрь 1793 года).
Необходимо отметить, что в период якобинской диктатуры продвижение по службе для многих отличившихся в боях офицеров и генералов было столь же стремительным, как и закат военной карьеры тех из них, которые по тем или иным причинам не оправдывали доверие якобинских комиссаров или же были заподозрены ими в нелояльности. Имеются данные, что только с апреля по декабрь 1793 года свыше 180 генералов и сотни офицеров подверглись аресту. 58 генералов были разжалованы, многие изгнаны из армии, а некоторые даже закончили свою жизнь под ножом гильотины.
В кампанию 1794 года Ланн успешно командовал своей полубригадой, отличился в целом ряде боев и сражений, считался одним из лучших командиров Восточно-Пиренейской армии. Но после переворота 9 термидора (27 июля 1794 года) термидорианский Конвент принял решение уволить из армии всех малограмотных и не имеющих военного образования старших офицеров как «не способных к командованию» вверенными им частями и соединениями. На самом же деле это была просто чистка командного состава армии от политически неблагонадежных офицеров, в данном случае от якобинцев и сочувствовавших им. К числу таковых был отнесен и Ланн, известный своими проякобинскими взглядами. Исполнение принятого решения возлагалось на комиссаров Конвента. Осенью 1794 года 25-летний полковник Ланн в числе других подобных ему офицеров оказался изгнанным из армии. Правда, увольнение, согласно постановлению Конвента, было представлено как «почетное».
Вернувшись в родные края, Ланн оказался не у дел. Конечно, можно было вернуться в красильную мастерскую или, на худой конец, в конюшню, но уже вкусивший власти и познавший цену себе молодой и честолюбивый полковник не хотел об этом даже и слышать. Погостив несколько месяцев у родных, он подался в Париж, решив попытать счастья в столице. Кое-как перебиваясь случайными заработками, он провел там еще несколько месяцев.
3—5 октября 1795 года в Париже вспыхнул роялистский мятеж (11—13 вандемьера), подавить который правительство Республики поручило генералу Наполеону Бонапарту, который, так же как и Ланн, оказался после переворота 9 термидора вне армии. Ланн предложил свои услуги Бонапарту и принял участие в подавлении мятежа.
Когда в марте 1796 года Бонапарт получил назначение на пост командующего Итальянской армией, Ланн обратился к нему с просьбой разрешить ему, Ланну, служить в Итальянской армии хотя бы в качестве волонтера. Бонапарт сразу же вспомнил, что этот весьма способный полковник служил под его командованием во время подавления роялистского мятежа в Париже и удовлетворил его просьбу. Для начала он поручил Ланну возглавить батальон. Во главе батальона Ланн отважно сражался при Миллезимо (13 апреля 1796 года) и Дего (14—15 апреля 1796 года). Неустрашимость, умелые и инициативные действия Ланна в этих первых боях Итальянского похода 1796—1797 годов впервые обращают на него внимание Бонапарта. Оценив способности молодого офицера, он назначает его командиром полубригады, и не ошибается в своем выборе. В дальнейшем Ланн продолжает демонстрировать свое боевое мастерство. Его бригада (официальное название — полубригада, но в обиходе полубригады по-прежнему продолжали называть бригадами) одной из первых форсировала реку По и сыграла решающую роль в бою при Фомбио (5 мая 1796 года).
Отмечая боевые заслуги Ланна при переходе через По и захвате плацдарма на ее левом берегу, Бонапарт докладывал в Париж: «Бригадный командир Ланн, столь же храбрый, сколь и умный, первым ступил на противоположный берег реки и успех всего боя (при Фомбио. — Авт.) во многом принадлежит его отваге».
Доверие главнокомандующего армией к Ланну все возрастает. В сражении при Лоди (10 мая 1796 года) Ланн снова проявляет себя с наилучшей стороны. В июне 1796 года для охраны штаб-квартиры армии и ее главнокомандующего было решено сформировать особый отряд, состоявший из отборных воинов. Командиром его Бонапарт назначил полковника Ланна. Этим он выразил высшую степень доверия к молодому офицеру, доверив ему свою личную безопасность. Факт весьма примечательный в том плане, что в ближайшем окружении главнокомандующего в то время находилась довольно большая группа особо доверенных и лично преданных ему офицеров, уже давно сопутствовавших Бонапарту (Мюрат, Мармон, Жюно, Дюрок, Мюирон и др.), но он выбрал Ланна.
С тех пор молодой гасконец входит в число ближайших сподвижников Наполеона, а позднее между ними завязываются и дружеские отношения. Теперь Ланн повсюду сопровождает Бонапарта. Но это отнюдь не мешает ему принимать активное участие в боевых действиях. Он доблестно сражается при Бассано (8 сентября 1796 года) и проявляет выдающийся героизм при штурме Павии, за что получает чин бригадного генерала (сентябрь 1796 года). Возглавив бригаду, когда выбыл из строя ее командир, штурмом взял один из фортов крепости Мантуя, затем сыграл большую роль в достижении успеха в бою при Говерноло (15 сентября 1796 года), где был тяжело ранен (пулевое ранение в ногу и штыковое в бедро). Еще не оправившись вполне от ран, Ланн оставляет миланский госпиталь и спешит на помощь к Бонапарту, чтобы принять участие в сражении при Арколе (15—17 ноября 1796 года). Но в первый же день сражения был тяжело ранен, получив сразу две пули в грудь, когда прикрыл собой Бонапарта. На следующий день, узнав, что сражение еще продолжается, Ланн приказал посадить себя на лошадь и устремился в самую гущу боя. Одним своим появлением он увлек отходивших под натиском неприятеля солдат вперед и во главе их ворвался на Аркольский мост, за который шла самая ожесточенная борьба. Но здесь вражеская пуля сбросила его с коня. Замертво вынесенный из боя, Ланн был эвакуирован обратно в госпиталь. Едва оправившись от ран, принял участие в сражении при Риволи (13—15 января 1797 года), где действовал с присущим ему мужеством и бесстрашием, и снова покрыл себя славой.
Затем участвовал в походе на Рим (февраль 1797 года). Возглавляемый им отряд разбил папское войско на реке Сенино, потом овладел укреплениями Иммолы, что заставило папу римского прекратить сопротивление и заключить с Французской республикой Толентинский мир (февраль 1797 года), продиктованный ему победителем. После заключения Кампоформийского мира (17 октября 1797 года), завершившего 5,5-летнюю войну республиканской Франции с монархической Австрией, Ланн получил назначение в армию, формировавшуюся на Западе Франции и предназначавшуюся для десантной операции в Ирландию. Но Бонапарт добился его откомандирования из этой армии и взял с собой в Египет. В Восточной армии, созданной для проведения Египетской экспедиции 1798—1799 годов, Ланн получил должность командира полубригады (июнь 1798 года). Отличился при взятии французами Александрии (2 июля 1798 года) и Каира (24 июля 1798 года). Участвовал в Сирийском походе Бонапарта (февраль — июнь 1799 года), во время которого командовал уже дивизией.
Новую славу своими умелыми и инициативными действиями снискал при осаде сильной турецкой крепости Сен-Жан-д’Акр (Акка) в марте — мае 1799 года. В одном из боев под ее стенами (8 мая) Ланн был тяжело ранен (пулей в шею) и замертво вынесен с поля боя. Боевые заслуги Ланна в Сирийском походе доставили ему чин дивизионного генерала (май 1799 года). Боевая деятельность Ланна в Египте завершилась сражением при Абукире (25 июля 1799 года), в котором французская армия под командованием Наполеона Бонапарта уничтожила 16-тысячный турецкий десантный корпус Мустафы-паши. Дивизия Ланна внесла важный вклад в эту победу, но сам он в очередной раз был ранен (пулевое ранение в ногу) в ходе этого сражения. Покинул Египет вместе с Наполеоном (23 августа 1799 года), который забрал с собой во Францию наиболее преданных ему генералов. Но уже тогда Наполеон ценил в Ланне не только личную преданность (таких у него было достаточно), но прежде всего его выдающийся военный талант, умение блестяще решать самые сложные боевые задачи, которые были по плечу далеко не каждому генералу его армии.
По прибытии во Францию Ланн принял активное участие в перевороте 18 брюмера (9 ноября 1799 года), в результате которого к власти в стране пришел Наполеон Бонапарт, ставший первым консулом Французской республики. Сразу же после переворота Ланн возглавил командование 9-й и 10-й дивизиями. Своей твердостью и разумными мерами он быстро нейтрализовал противников Бонапарта в подчиненных войсках и обеспечил их лояльность новому правителю. По возвращении в Париж назначен командующим вновь созданной Консульской гвардией (апрель 1800 года), а затем принял участие в Итальянском походе Бонапарта 1800 года.
Возглавив Резервную армию, Наполеон поручил командование ее авангардом Ланну (май 1800 года). После перехода через Альпы войска французской армии вторглись в Италию, утерянную французами в результате Итальянского похода А. В. Суворова 1799 года. Они сразу же развернули наступление в южном направлении, имея цель разгромить австрийскую армию в Северной Италии и деблокировать осажденную австрийцами в Генуе армию генерала А. Массены.
9 июня у Монтебелло дорогу французскому авангарду (6 тыс. человек) преградили австрийские войска (генерал П. Отт), имевшие тройное превосходство в силах. Завязалось ожесточенное сражение, в ходе которого Ланн проявил исключительное мужество, стойкость и героизм, отразив все атаки превосходящих сил противника и удержав занимаемые позиции до подхода подкреплений (корпус генерала К. Виктора). Столь же геройски Ланн сражался и в битве при Маренго (14 июня 1800 года). Бесстрашно бросаясь в самое пекло сражения, он демонстрировал полное презрение к опасности, проявил выдающуюся стойкость и неукротимую отвагу. Смерть витала совсем рядом, и однажды ее черное крыло едва не коснулось генерала — вражеское ядро пролетело настолько близко от его головы, что сбило шляпу. Но все неимоверные усилия Ланна изменить ход сражения оказались тщетными. Под натиском превосходящих сил врага его войска были вынуждены отступать. Положение спас своевременно подоспевший с одной дивизией своего корпуса на поле битвы генерал Л. Дезе, с ходу атаковавший противника. Чтобы поддержать Дезе, Ланн сразу же повел свои войска в контратаку. Победа была буквально вырвана из рук врага. Сражение при Маренго завершилось блистательной победой французов.
Наградой Ланну за проявленный при Маренго героизм стала почетная сабля (такая награда только что была учреждена Наполеоном, и Ланн стал одним из первых ее обладателей). Наполеон тогда назвал Ланна «Роландом армии».
Но после завершения кампании 1800 года в Италии в дружеских отношениях Ланна и Наполеона наступило заметное охлаждение. Не обладавший необходимым интеллектом, Ланн никак не мог понять, что теперь между ним, всего лишь одним из генералов французской армии, и главой государства — первым консулом Французской республики пролегает дистанция огромного масштаба. Он никак не мог взять в толк, что теперь имеет дело не с бывшим близким боевым другом, с которым привык разделять все военные невзгоды, опасности, горечь неудач и радость побед, а с политиком, облеченным властью главы государства. Но Ланн не обращал на это никакого внимания, продолжая по-прежнему демонстрировать свои дружеские отношения с Бонапартом. Иногда дело доходило до курьезов, принимавших скандальный оттенок, когда генерал публично обращался к главе государства на «ты» (от таких фамильярностей на публике воздерживались даже родственники Бонапарта). Наполеон неоднократно пытался объяснить другу неуместность такого поведения в официальной обстановке. Однако привыкший лишь драться с врагом на полях сражений и весьма далекий от понимания «высоких материй» и всякого рода светских нюансов и условностей простодушный сын конюха трактовал все это по-своему. Вывод его был однозначен: бывший друг, которого он когда-то прикрывал своей грудью от смертоносного вражеского свинца и которому бескорыстно помогал взойти на вершину власти, зазнался, предал боевую дружбу и теперь стремился быть «господином», а своим бывшим боевым друзьям хочет отвести роль барских холопов.
Кроме того, Наполеона крайне раздражали неоднократные попытки Ланна вмешиваться в вопросы государственной политики, в том числе и кадровые. Первый консул, являвшийся фактически единовластным правителем государства (два других консула решающей роли не играли), в любом деле ценил прежде всего профессионалов, специалистов своего дела и всегда стремился внимательно выслушивать их рекомендации, мнения и пожелания. Ланн же, абсолютно не разбираясь в существе вопросов, нередко пытался давать первому консулу свои советы (например, по вопросам законодательства, промышленности, международных отношений, финансов и т. п.), которые зачастую оказывались совершенно некомпетентными, а на возражения Наполеона, что они противоречат мнению специалистов, предлагал «поменьше слушать этих людей». Первый консул, конечно, отклонял подобного рода «рекомендации» своего друга, что вызывало с его стороны крайнее недовольство. Чтобы убедить Ланна в несостоятельности выдвигаемых им предложений, Наполеон обычно, проявляя завидное терпение, пытался разъяснить ему свою позицию по тому или иному вопросу, но тот в большинстве случаев проявлял невосприимчивость к любого рода доводам. Поэтому довольно часто все дело заканчивалось тем, что первый консул резко обрывал разговор, не желая тратить время на доказывание очевидных истин. Естественно, консенсуса не получалось. Обладавший взрывным и импульсивным характером гасконец все чаще и настойчивее высказывал Бонапарту свое недовольство складывающимися между ними отношениями, упрекал первого консула в пренебрежении дружбой, беседы между ними нередко заканчивались самой банальной перепалкой.
Со временем личные отношения между Ланном и Бонапартом перестали быть лишь частным делом двух людей. Свои обиды, претензии и недовольство отношением Бонапарта к прежним друзьям, которые помогали ему взойти на вершину власти, свое разочарование в нем Ланн и не думал скрывать. Постепенно вокруг него образовалась целая группа генералов, недовольных первым консулом и установленным им режимом. Они с удовольствием внимали бурным откровениям темпераментного, не сдержанного в эмоциях и поступках гасконца, и всячески настраивали его против Бонапарта. Очень скоро слухи о фрондерстве командующего Консульской гвардией дошли до Наполеона. Терпению первого консула пришел конец. Клубок своих слишком запутанных взаимоотношений с Ланном он решил разрубить одним ударом. Правда, способ, избранный им для этого, был слишком грубый и к тому же циничный. Его с полным основанием можно квалифицировать как самую банальную и притом довольно подлую провокацию. Осенью 1802 года Ланн приобрел в Париже фешенебельный особняк, но денег на его меблировку ему не хватило. Он обратился за советом к своему «другу» Бонапарту. Тот порекомендовал ему позаимствовать деньги в казне гвардии, заверив генерала, что в случае чего он за него поручится. Но как только Ланн взял деньги, нагрянула ревизия финансов гвардии, выявившая недостачу 400 тыс. франков (сумма по тем временам очень большая). Заместитель и старый друг Ланна, тоже гасконец, генерал Ж. Бессьер (будущий маршал Франции), тут же доложил о недостаче Наполеону. Первый консул вызвал Ланна для объяснений и предложил ему немедленно погасить выявленную недостачу. Когда генерал напомнил Наполеону об их договоренности, тот ответил: он и предположить не мог, что речь идет о такой большой сумме и подтвердил свое требование погасить недостачу. Ланн заявил, что таких денег у него нет, и тогда Наполеон раскрыл свои карты. «Ну что ж, тогда долг пусть погасит известная вам клика генералов», — закончил свой разговор с оторопевшим от такого неожиданного удара Ланном первый консул. Только теперь до командующего гвардией дошло, в какую искусно расставленную ловушку он попал. «Генеральская клика» рассчитываться по чужим долгам не пожелала. Более того, почувствовав, что Ланн попал в немилость и дело принимает нешуточный оборот, бывшие «приятели» быстро от него отмежевались. Оказавшегося в крайне затруднительном положении Ланна выручил генерал П. Ожеро (будущий маршал Франции), одолживший ему требуемую сумму денег. А между бывшими неразлучными друзьями Ланном и Бессьером с тех пор будто черная кошка пробежала — они стали непримиримыми врагами. Их взаимная ненависть была настолько велика, что 7 лет спустя, прямо на поле битвы при Эсслинге (Асперне), в виду неприятеля, оба маршала едва не сошлись в смертельном поединке. Их адъютантам с большим трудом удалось не допустить этого. А тогда, осенью 1802 года, Наполеон отстранил Ланна от командования гвардией и убрал его с глаз долой, назначив послом в Португалию (ноябрь 1802 года). Должность командующего гвардией была упразднена. Вместо нее учреждены 4 должности командующих ее отдельными частями: кавалерией (Бессьер), гренадерами (Даву), легкой пехотой (Сульт) и артиллерией (Мортье). С 1804 года каждый из этих генералов стал именоваться генерал-полковником соответственно — гвардейской кавалерии, гвардейских гренадеров, гвардейской легкой пехоты и гвардейской артиллерии.
Дипломатом Ланн оказался негодным. Необразованный, грубый и заносчивый, он считал себя в стране пребывания не представителем другого, дружественного государства, а, по крайней мере, генерал-губернатором завоеванной страны и вел себя соответственно. Не считаясь с национальными интересами Португалии и почти открыто игнорируя ее правительство, Ланн вскоре возбудил против себя всеобщую неприязнь. В Париж посыпались жалобы. Под угрозой оказался политический престиж Франции и ее дальнейшие отношения с Португалией. Наполеон был вынужден отозвать Ланна (1803). Вернувшись во Францию, он оказался не у дел. Никакого командного поста Наполеон ему не давал и на службу не приглашал. После смещения с поста командующего гвардией Ланн наконец понял, что в своем противостоянии с Наполеоном он зашел слишком далеко и что о восстановлении былой дружбы не может быть и речи. С того времени его отношения с бывшим другом, удалившимся от него на недосягаемую высоту, стали сугубо официальными.