Рох шарахнул кулаком о дверной косяк, влетев коршуном в каминную комнату. Пред глазами алые вспышки, внутри шторм, рвущий плоть в клочья. Если бы остался то, набросился бы как дикий и безумно голодный по её телу зверь. Порвал бы её всю, от кипучей ревности что разъедала изнутри до жжения. Надо было убить этого молокососа, тогда бы он чуть притушил бы эту ломающую кости и сжимающее дыхание ревность. Что Лориан всё это время была с другим. С другим!
Рох смял до хруста кулаки, всматриваясь в языки пламени. Жаль, что он не иссёк его до смерти. Грисанд бы это и сделал, если бы не вмешалась Лориан. Бросилась под кнут, а Рох не успел сдержать удар. Проклятье! Перед ним до сих пор её синие полные ужаса и боли глаза, они сковали его цепями. Она точно заколдовала его, привязала сотнями узлами. Но, какие же сладкие у неё губы, как он соскучился по ней, что набросился на её рот позабыв о том, что она сбежала, бросив камень своего равнодушия ему в спину. И то, что она не желала его видеть разрывало на части, крушило самообладание. А он, хотел её, с ней, хотел до помешательства, так что член распирал в штанах. Вдыхать её запах, касаться бархатной кожи, слизывать языком нектар её влаги и наслаждаться вкусом… Знала бы каких сил ему стоило чтобы сдерживаться и не взять её прямо там на этой грёбаной дороге, наплевав на то, что она не хочет его.
Роха трясло, от ярости, от неудовлетворения, от кипящей лавой желания. Жаждал всадить в её влажные складки член, вбиться в узкое горячее лоно на всю глубину и трахать безудержно, ловить её губы и слизывать сладость стонов, трахать до изнеможения, пока не останется сил у обоих, а потом обнять её нежную и влажную измученную до томительного бессилия, наслаждаться её запахом насыщаться им, пропитаться. Рох хотел её трогать, везде, хотел сделать с ней всё то, что он представлял себе в своём воображении, пока как искал её. Он знал, что найдёт, от него ещё никто не мог скрыться. Но внутри царапал когтями страх, что больше не увидит её и это ввергало его в какое-то оцепенение, исступление.
Рох выдохнул. Она сказала, что этот юнец не касался её… Ноздри лихорадочно дрогнули. Бросил взгляд на кувшин, что стоял на столике. Подошёл плеснув в кубок тягучего красно-бардового вина. Заглушить дерущие в клочья чувства…Он верил ей, почему-то верил, она не такая… Не такая как все те шлюхи, что окружали Роха, готовые дать ему всегда и везде, а после трахнуться с кем-нибудь ещё, кто может тоже заплатить. Но одно то, что этот щенок себе воображал в мыслях с ней… Рох резко опрокинул в себя кубок, глотку обожгла и тут же согрела вязкая жидкость, оставляя на языке приторный сладко-терпкий вкус спелого винограда. Нет, Рох её не отпустит никогда от себя. Никому не отдаст. Лориан его. Вырвет глотки каждому ублюдку, кто посмеет к ней приблизиться. Лориан только его. Роха даже тряхнула от мысли, что она может принадлежать кому-то ещё.
Допил остатки и влил больше, подобрав кубок, опустился в кресло перед камином. Жар обдал грудь, сушил воздух. Нужно успокоиться. Иначе может сделать только хуже, чем уже есть сейчас. Не хотел её пугать, но по-другому не вышло, не смог себя контролировать. Это было почти невозможно. Щенок теперь зализывает раны — пусть знает, что Лориан принадлежит ему. Только ему.
Рох сжал кулак до белеющих, счёсанных в кровь, костяшек. Конечно, он перегнул палку, и эта плескающая ядом в её глазах ненависть к нему отравляла быстрее, чем сок белены. Не хотел ей делать больно. И впервые не знал, что предпринять, как поступить так, чтобы она приняла его? В голове зашумело. Горячо сделалась в груди, по венам нанёсся жар, от которого покалывали ладони и стопы. Лориан не понимает насколько он хочет принадлежать ему, настолько, что вредит самому себе. Он готов оставить всё ради неё. Даже Шеит… Рох горько усмехнулся самому себе. Хуже и не может быть, он погряз в собственном безумии по ней. Как только она оказалась не доступна, его словно прошибло молнией. Каждый его поступок каждая мысль о ней, ради неё. Проклятье, он тронулся умом по ней и звереет, что она не отвечает ему тем же. Она ведь хочет его, текла на его пальцы, Рох ощущал аромат её желания, но умом и сердцем маленькая гордячка не желает его принимать, подпускать. Что он может сделать, чтобы она захотела?
Рох сощурил на огонь глаза. Гадство, гадство, гадство, о чём думает!? С каких пор его стало волновать чужое желание? Лориан что-то сделала с ним, вывернула наизнанку, и продолжает беспощадно вытряхивать всё нутро. Он бы мог прямо сейчас пойти взять то, что жаждет, как этот делал всегда, но не в этот раз. После брошенных ею сказанных слов о том, что лучше путь ударит, лишь бы он не касался её, не брал, сорвали внутри последние петли самообладания. И вместо того, чтобы вогнать член в её горячий ротик, он готов был пойти и выпытать из неё то, что она хочет, что нужно ей для того чтобы этот яд в её глаза и словах исчез.
Рох разжал кулак, и по потёрся плечами о спинку кресла, отпуская напряжение, когда слуха вдруг коснулись шелест едва уловимых шагов. Фергана вышла из комнаты, где осталась Лориан.