Надо было устроить ее, чтобы отдохнула. Надо было переодеть, накормить прямо сейчас. Столько всего одновременно. А у него руки подрагивали, и мысли были только об одном, как бы сдержаться, потому что яд желания уже подтравливал его.
Но ведь он обещал, что ничего не будет, пока она не захочет. Какой идиот дает такие обещания? Похоже, идиот тут все-таки он.
Захри опустился с ней на руках на белую шкуру, хотел уложить ее и встать, но она вцепилась в него обеими руками, так крепко прижалась.
— Не уходи, останься со мной… Пожалуйста.
Мужчина сглотнул и беззвучно простонал, удерживая свой вес одной рукой, а другой прижимая к себе ее дрожащее тело.
— Не бойся, я никуда не уйду. Все хорошо, ИматАани.
Закивала, потерлась щекой о его грудь и затихла. Для него это было мучительно, держать ее в объятиях и не касаться. Сначала стало сбиваться дыхание, а потом — волнами жар.
«Разииии, если ты не отпустишь меня, я не…»
Чувствовать, как она прикасается к его груди, стало отдельной пыткой. Захри подумал, что можно позволить себе немного. Ничего лишнего. Он не нарушит клятву.
Но прежде все-таки дал ей выбор.
— Рази, тебе надо переодеться.
Голос предательски дрогнул, а рука потянулась к вороту ее халата и замерла. Думал, воспротивится, прогонит его, и тогда он сможет хоть немного отвлечься и начать думать головой, а не…
Кивнула. Прижалась к нему еще теснее. Захри невольно застыл, боясь шелохнуться.
— Тебе… помочь?
Кивнула снова. И закрыла глаза.
— Это надо снять, — прохрипел он, уже стягивая халат с ее плеча.
Потому что тело сейчас действовало само, ему было плевать, какие клятвы давались, оно хотело своего. Сдернуть с нее эти тряпки, пометить собой, смять. Дать ей крови, привязать к себе. Его скручивало от нахлынувшего желания, но все же мужчина заставлял себе сдерживаться. Он не нарушит. Только немного.
Медленно, очень медленно отодвинул ворот халата влево, открывая небольшую крепкую грудь, прикрытую черным шелковым бельем. И замер. Выдохнуть нетерпение, выдохнуть пожар. Не спугнуть.
— Рази… — прошептал едва слышно.
И тут она неуловимо подалась к нему всем телом.
— Аххххх…
Один тихий всхлип. Этого оказалось достаточно. Он сорвался. Сдернул халат до талии, белье, теперь уже мешавшее его взгляду. Целовал ее как безумный, гладил. Ласкал и втягивал поочередно маленькие вершинки. Жарко, сладко, убийственно, потому что больше пока нельзя. Пока нельзя… Он обещал, что не тронет.
Но ведь она не отстранялась, сама тянулась к нему. Не выдержал, чуть сильнее прикусил левый сосок. Капелькой набухла красная кровь, он впился губами, забывая себя.
— Мммм… Ах-ха-хааааах, — застонала она, выгибаясь, и двумя руками прижала к себе его голову.
Что с ним творилось в тот момент? Чего стоило не взять ее сейчас же!
Сжал зубы и отодвинулся.
— Рази, я не сдержусь.
Хотел встать…
— Нет! — Вцепилась в него обеими руками. Огонь полыхнул в светлых зеленоватых глазах. — Ты не оставишь меня с этим одну!
— Рази, — выдохнул с трудом. — Ты…
Но она уже стягивала с него одежду и жарко шептала:
— Дай мне это, прошу.
Куда к чертям полетела его одежда. Секунды не прошло, как он уже накрывал ее своим телом, снимая с нее халат окончательно. Только крохотные черные трусики пока не тронул, только гладил, прикусывая зубами вершинки поочередно. А сам, с трудом прерываясь, спрашивал:
— Откуда? Откуда хочешь… ИматАани?
— Из сердца, — выдохнула она.
Рывком поднял обоих, усаживая ее себе на колени. Рванул когтями кожу на груди у самого сердца и смочил ее губы, а потом надавил, проталкивая палец в рот. Еле сдержал стон, когда она прикусила его.
— Теперь ты.
Кровная привязка. Она ведь должна была сделать это сама, добровольно. Но вместо этого она снова подставила ему грудь.
— Сделай это снова. Я хочу. Еще…
Все. Пути назад больше не было. И все же он хотел, чтобы первый раз прошел щадяще для нее. Ведь она маленькая, хрупкая, а он в Истинной форме просто огромный.
— Мы не будем спешить, — прохрипел. — Сделаем все осторожно.
Одно неуловимое движение, он снова навис над ней, прижимая своим телом к мягкому меху. И снова стал ласкать, до последнего оставляя на ней белье. И только когда уже терпеть стало невозможно, коснулся входа. Хотел еще немного оттянуть мучительно желанный момент. Но она не дала ему такой возможности. Сама рванулась навстречу, обхватывая его ногами и одновременно запуская коготки в его плечи.
— Ррра…зииии! — зарычал, подаваясь вперед всем телом.
И дальше его остановить было невозможно. Он горел, горели оба. Какие предосторожности, преграды, условности? Только наслаждение, чистое, огненное.
Сколько это длилось, когда он обратился? Оба этого момента не помнили. Но когда все схлынуло, огромный черно-бронзовый Наг прижимал к груди свою Золотую змейку. Хотел щадяще? Глупо и смешно пытаться спорить со своей природой.
Рази шевельнулась, удобнее устраиваясь, и затихла, обхватив его руками и ногами. Такая маленькая на нем. Захри хотел осмотреть, проверить, не навредил ли он ей.
Ловко перевернулся, удерживая ее и нависая снова. Скользнул ладонью между стройных ног, а потом опустился ниже, подтягивая ее к своему лицу.
И тут увидел Матри.
Брачный знак — свернувшаяся клубком черная кобра. Была на внутренней стороне ее левого бедра. Почти у… Она пыталась закрыться.
Ну уж нет.
Шумно выдохнул, накрывая большой ладонью брачный знак: — МОЁ.
Для Рази все случившееся было шоком. Она не ожидала от себя такого, потому и закрывалась от него теперь. Ее всегда учили, что надо быть покорной, ИматАани принимает своего господина, и в этом радость. А она… как взбесившаяся кошка…
Сначала было ужасно стыдно, что она все испортила. И что сковородку сожгла. Криворукая, такую простую вещь сделать не смогла. Так боялась, что Захри будет ее ругать, ведь было за что!
А когда он бережно поднял ее на руки и понес в спальню, Рази просто не выдержала. Столько времени мечтала прикоснуться к нему хотя бы украдкой, что просто не смогла отпустить его. И да! Она хотела его жадно!
Откуда только сила и дерзость взялись…
Боже, сейчас, стоило ей вспомнить, что сама… Да еще когти… Ей казалось, он должен страшно сердиться на нее. Потому что нормальные девушки так себя не ведут. А когда она увидела Матри, вообще готова была со стыда сгореть.
Это же такой позор! Ей теперь нельзя будет показывать брачный знак никому! Потому что все сразу поймут, что она… Она…
Но Захри совсем не ругал ее. И не рассердился. Наоборот. Он стал целовать ее там. И тогда она снова сгорела со стыда, потому что кричала.
Боже, какой позор…
— Тише, ИматАани, — прижимал он ее к себе потом и смялся.
А ей хотелось сказать, что так нельзя! Что он должен немедленно умыться… Вместо этого он выгнул бровь и облизнулся. Да еще повторил: — МОЁ.
И как-то рухнуло само собой в душе все это «должен» или «не должен». Они здесь одни, их некому судить, кроме них самих.
— Пойдем, надо тебя накормить, — проговорил он, поднимая ее на руки, и понес вниз.
— А мы не будем мыться? — спросила она осторожно.
— М?
Мужчина втянул ноздрями воздух и снова облизнулся, а ее залило румянцем.
— Будем, обязательно будем, но потом. А сейчассс тебя надо накормить.
Потом она сидела в кресле, укутанная в большой темный махровый халат. Новый, судя по размеру — его. А Захри не глядя, одним неуловимым движением развел в большом камине огонь. Потом сходил на кухню, принес тушки ваншей и насадил на вертел. И пока мясо жарилось, уселся рядом на корточках.
Рази смотрела на него и не могла насмотреться. Такой красивый. Он уже успел натянуть домашние штаны, чтобы не смущать ее, но волосы не собрал. Они свободно спадали на плечи, и огонь бросал на них красные отблески. От глубоких царапин на груди у него уже не осталось следов, только красные потеки на смуглой коже. И такие же потеки, только помешьше, были у него и на плечах, и на спине. И это была ее работа. Она смутилась.
И тут он спросил:
— Рази, скажи все-таки, как ты умудрилась спалить все?
Какой дурой она себя в тот момент чувствовала, но все же призналась:
— Я хотела разжечь жаровню. Сделала маленький огненный шар, и… в общем. Загорелось все. А я еще в тесто добавила коньяк.
Сама понимала, как по-идиотски это звучит.
— И много добавила? — у Захри как-то подозрительно шевельнулись губы.
— Много, — кивнула Рази.
Он так хохотал, что она просто разозлилась. И проворчала:
— Ничего смешного. Есть такой рецепт.
— Иди сюда, — сказал он, обнял одной рукой и посадил рядом. — Я знаю, есть. А теперь покажи мне, как ты делала огненный шшшар.
— Так ты не сердишься?
— Сержусь. Я просто в гневе, — проурчал он, принюхиваясь к ее закутанной в халат шее. — А ещщще мне теперь придется изыскатсссь время, чтобы обучить одного дикого и невоссспитанного боевого мага. Иначе она однажды разнесет мне весь дом.
— Захри…! Ты…
Она просто задохнулась, когда поняла, что именно он сказал. Обучать ее, дать ей то, о чем она мечтала с детства и знала, что навсегда лишена.
— Спасибо, — обняла и уткнулась носом в его грудь. — Спасибо!
— Чшшшш, — мужчина усмехнулся. — Сссмотри, подрумянились. Сейчас еще немного, и можно будет есть.
Маленькие тушки поджарились быстро, Захри снял их с вертела, посыпал сверху пикотой, потом разломил и лучший, самый сочный кусочек протянул ей.
Но только она хотела взять, тут же отдернул руку обратно.
— Подожди.
Рази недоуменно замерла, глядя, как он оторвал зубами кусочек, прожевал и только после этого снова протянул ей.
— Теперь можешь есть.
А у нее мелькнула совершенно дикая догадка. Взяла кусочек и замерла.
— Захри. Скажи, зачем ты пробуешь мою еду?
Он пожал плечами, а потом провел пальцами, выпачканными в мясном соку, по губам и отвел руку в сторону.
— В еде мог быть яд.
Это простое признание. У нее словно разом глаза открылись на все, чего она не видела или не понимала раньше.
— То есть… ты пробовал мою еду, даже когда думал, что я могу тебя отравить?
В следующую секунду она уже обнимала его и шептала что-то ужасно глупое и бессмысленное. А он не выдержал, сказал дрогнувшим голосом:
— Рази, пойдем наверх…
Но наверх они не пошли, все было хорошо и так.
И мясо ванша, кстати, успело остыть.