В первый момент холодом залило. Рази резко отдернула руку и замерла, глядя на ту бумажку, словно это было опасное ядовитое насекомое. Но все же переборола себя. Попыталась успокоиться и анализировать.
Как это могло попасть сюда?
Смотрела на сложенный вдвое маленький бумажный листочек и хмурилась. Потом перевела взгляд на себя в зеркало. То, что она видела сейчас, ей не нравилось.
«Ты боишься, Рази».
Да, в глазах, только недавно светившихся уверенностью и счастьем, теперь были настороженность и страх.
«Боишься вот эту… какую-то бумажку?! Чего ты стоишь, вообще, после этого?»
Всю ее жизнь всегда что-то перечеркивало ее надежды на счастье! Как будто судьба специально вырывала у нее из рук то, что должно было принадлежать ей. Но сейчас, когда единственный раз в жизни, с ней случилось что-то хорошее…
НЕТ! В этот раз она не собиралась отдавать судьбе ничего.
Она опустила голову и медленно выдохнула, потом подняла снова. Записка.
Хорошо, откуда она могла здесь взяться? Упала с неба? Она мрачно хмыкнула, с неба такие вещи не падают. Значит, кто-то подложил. Рази нахмурилась, вспоминая, как все выглядело в ванной, когда она вошла. Оказалось, она была так увлечена своими мыслями, что не могла вспомнить точно.
Могло быть так, что она просто не сразу заметила?
Трудно сказать, Рази уже не была ни в чем уверена. В конце концов, зачем гадать? Она взяла записку и развернула ее. Быстро пробежала взглядом написанное, потом еще раз, но медленнее. И еще. И застыла.
Почерк был тот же, что в первый раз.
«К сожалению, мы сразу не смогли помочь. Теперь на тебе стоит это постыдное клеймо, но не бойся. О твоем позоре никто не узнает. Мы поможем тебе избавиться от уродства, и ты станешь свободной. Помни о своей семье, Рази, так же, как и она помнит о тебе.
Жди»
Прочитала снова и похолодела, наливаясь отвратительным ощущением, что ее опять предали. Писавший эту записку был в курсе всего! Всего, что с ней происходило. До мелочей! Она тяжело дышала, стараясь подавить слезы, подступившие к глазам.
Рука невольно потянулась закрыть Матри. В таком месте… Это действительно позор. Ей же придется прятать это всю жизнь, потому что если кто-то узнает, она сгорит со стыда. Ее как будто начало гнуть к земле. Хотелось зажать руками голову и выть.
Но то счастье, которым она была полна еще совсем недавно была полна, противилось. Оно, как сжатая пружина, выталкивало из души липкий холодный яд, которым ее залили. Рази снова развернула записку и стала ее перечитывать. Только теперь спокойно и отрешенно, словно это ее не касалось.
«Помни о своей семье, Рази, так же, как и она помнит о тебе»
Здесь был намек.
Совсем недавно, двух дней еще не прошло, как ее навещала мать. Говорила много разного, но сводилось все к тому, что Рази должна помочь брату. Именно этого хотела от нее Лаал. И сейчас ей об этом напомнили.
Нахмурилась и отложила записку в сторону. Потом снова схватила.
Значит, мать все же имеет к этому отношение?! Рази нахмурилась, глядя на себя в зеркало. Тем утром, когда она проснулась, Лаал была уже здесь. Могла мать оставить записку? Могла. Да что угодно могла, пока она спала, не подозревая о ее присутствии.
Но… Рази замерла в растерянности, не зная, что думать. Ведь в то утро мать еще не могла знать, что у нее Матри будет в таком позорном месте. Получалось…
Она совсем запуталась, опустились руки.
Захри оставил жену и ненадолго вышел. Приказал подавать обед в спальню, а сам выбрал уединенное место и замер, приложив руку к артефакту связи, спрятанному под кожу на груди.
Об этом средстве связи не знал никто. Мехидар сам лично вживлял детям под кожу на груди специально зачарованные артефакты, и это было тайной рода Умрановых. Все трое братьев имели такие и молочная сестра Сахи — нагиня Таньма. Артефакт позволял общаться ментально при любых условиях и на любом расстоянии. Сейчас ему нужно было переговорить с братом.
Далгет ответил почти сразу.
— Брат?
— У меня новосссти для тебя, — начал Захри.
А тот сходу спросил:
— Тебя можно поздравить?
Захри улыбнулся про себя, теплом отозвалось все внутри на слова брата.
— Да, — проговорил он. — Но я вот о чем. Отряды Красссных и Радужных рыщут у границ наших земель. Я их видел у охотничьего домика. Того, помнишшшь, на окраине Васана.
Далгет лишних вопросов задавать не стал. Но и ответил не сразу, несколько секунд молчал, потом сказал:
— Ясно. Спасибо, что предупредил. Я отправлю туда отряд разведчиков.
И вдруг добавил:
— Рази привет передавай. Надеюсь, ты там не…
— Иди к черту, — фыркнул Захри и прервал связь.
Теперь можно было возвращаться к жене. Он почему-то испытывал странное беспокойство. Хотя для этого, казалось бы, сейчас не было причин. Потому и ускорился, направляясь в спальню.
Первый звоночек был, когда Рази не встретила его в комнате и не откликнулась, когда он ее позвал. Буквально взревела в душе тревожность. Когти мгновенно удлинились. Что с ней? Где она? Он стал диким взглядом оглядывать комнату. Хорошо заметил приоткрытую дверь в ванную, иначе разнес бы все к чертям.
Пошел туда, а беспокойство не отпускало. Что с ней? Если она там, почему не ответила? Понял, когда вошел и увидел ее.
Рази стояла, белая как мел, в руках эта поганая бумажка. Взглянула на него беспомощно и сказала убитым голосом:
— Вот…
У него как будто в груди что-то оборвалось. Шагнул к ней, сказал резко:
— Дай это сюда!
Протянула. А губы дрожат.
— Ахшшшш! — взревел Захри, читая эту дрянь.
Потом взглянул на нее, сжал поганую записку в руке. У него голос срывался от обиды и волнения.
— Разиии… — начал глухо. — Это — Матри. Это — защщщита. Это… часть меня. Моя любовь к тебе, понимаешь! — сорвался он вдруг на крик.
Она вздрогнула, вскинула на него прозрачные, полные слез глаза. Закрыла губы пальцами. Он видел, что напугал ее, и чертыхался мысленно, но ему трудно было успокоиться.
— И это не позор и не уродство, это…
Захри не успел договорить, она кинулась к нему, прижалась, крепко обхватив его за талию.
— Прости меня. Я… я… — И все-таки разрыдалась.
Его наконец отпустило. Прижал к себе тонкое тело, потом поднял и, не выпуская из рук, усадил на столешницу раковины. Теперь их лица были почти на одном уровне.
— Это МОЁ, Рази, — проговорил, вдвигаясь между ее ног и накрывая ладонью то место на бедре, где был брачный знак. — МОЁ, понимаешь?
Прижался и погладил собой, чуть надавливая ладонью. И еще, и еще. И все, залило обоих желанием. Выжгло к чертовой матери обиды, сомнения и страхи, остались только они вдвоем. Жарко, сладко. Жадно.
Потом он прижимал ее к себе, все еще задыхаясь от переполнявшей его страсти.
— Разве это постыдное клеймо, Рази? — спросил, целуя ее.
А она спрятала лицо, уткнувшись в его шею, затрясла головой.
— Прости, я такая дура… — и вдруг замялась. — Просто…
— Что? Говори! — еле сдержался он. — Что заставляет тебя думать такое?!
— Понимаешь, я не никогда не смогу показать ее никому.
— Псссс… — он невольно хмыкнул от облегчения.
Вот же глупая девчонка. Но сейчас Захри действительно отпустило. Он снова прижал ее к себе и, склонившись к самому ушку, ехидно проговорил:
— Ну почему же? Ты можешшшь показать свою Матри Валерии.
Надо было видеть, как она сразу вскинула голову, и сколько разных чувств отразилось в ее глазах. Потом слегка толкнула его в грудь и прищурилась.
— Хмммм!
До сих пор ревнует? Захри стало смешно и так неимоверно приятно, что она ревнует его, аж сердце в груди расширилось.
— Разииии, глупая девчччонка, — тихонько засмеялся он и добавил, сразу становясь серьезным: — А ссс этой твоей сссемьей, шшшто «о тебе помнит», я еще разберусссс.