Меня подобрал колхозник. В госпитале даже видавшие виды врачи удивились: на моем теле оказалась 21 рана.
Но все прошло, зажило. Я снова в строю и уже не раз встречался в воздухе с гитлеровцами. В мой личный счет сбитых фашистских самолетов сделаны новые записи. Однако счет еще не закрыт. Я подведу окончательный итог только тогда, когда на советской земле и над нею не останется ни одного немецкого оккупанта".
Петр Андреевич Пилютов выполнил свое обещание. Он успешно воевал до последнего дня Великой Отечественной войны. На его счету сотни боевых вылетов, десятки проведенных воздушных боев, двадцать три сбитых самолета противника. Он кавалер четырех орденов Ленина, четырех орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны I степени, двух орденов Красной Звезды. За мужество и отвагу в боях за Родину удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
Бомбардировочный авиаполк меняет профиль..
По распоряжению Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета Ленинградского фронта в середине ноября 1941 года к работе воздушного моста, связывавшего блокированный Ленинград с Большой землей, подключился 7-й тяжелобомбардировочный авиаполк.
Дальний полевой аэродром, затерявшийся на лесных просторах вологодской земли, принимал целый авиационный полк - четыре эскадрильи тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Каждая такая махина могла поднять в воздух 3-3,5 тонны бомб.
Жители ближней деревеньки с любопытством смотрели на огромные приземлившиеся машины. 28 метров в длину, размах крыльев - 51 метр. Забравшись в свою кабину, летчик оказывался на высоте восьми метров от земли, а в плоскостях самолета человек мог ходить почти в полный рост.
С начала войны это был первый случай, чтобы весь полк собрался на одном аэродроме.
Как только приземлился последний самолет, объявили общее построение. Несколько сот авиаторов выстроились в две шеренги на заснеженном летном поле. Да, это был тяжелый перелет.
...Сырой ноябрьский рассвет, укутанный облаками, не слишком беспокоил пилотов. Перед вылетом, как всегда, они надеялись, что на маршруте авось распогодится. Но на этот раз было иначе. Вскоре началось обледенение самолетов в воздухе. Видимость к концу маршрута не превышала 300-500 метров. Серая дымка стелилась над землей плотной завесой. Особенно труден был путь над Ладожским озером. Заснеженное ледяное пространство сливалось с небом. Сознание постоянной опасности полета в таких условиях изматывало, и каждый пилот с облегчением вздохнул, когда наконец-то подошли к аэродрому. Но после приземления первых самолетов охватило беспокойство за товарищей, которые еще находились в воздухе.
К счастью, в тот день все самолеты полка благополучно прибыли на свою базу. Оказавшись на земле, в полковом строю, летчики, штурманы, бортмеханики, стрелки-радисты постепенно освобождались от напряжения, сбрасывая груз усталости и тревоги. Раздавались шутки, смех.
К этому времени 7-й авиаполк тяжелых бомбардировщиков провоевал уже несколько месяцев. Были победы, удачи, но наряду с ними и потери, причем немалые.
В боях полк лишился половины машин. Если учесть, что боевой расчет корабля состоял из восьми человек: двух пилотов, штурмана, борттехника и его помощника, стрелка-радиста, двух воздушных стрелков, то теперь полк недосчитался около двухсот авиаторов.
Но вот прозвучала команда "смирно!". Командир полка подполковник В. И. Лабудев выслушал доклад своего заместителя и внимательно оглядел выстроившихся летчиков. Он был уверен, что они выполнят новую боевую задачу. О ней пока лишь знали он и комиссар полка батальонный комиссар А. И. Поваляев. Но прежде чем зачитать приказ перед строем, Лабудев представил летчикам стоявшего рядом с ним средних лет мужчину в черном пальто и меховой папахе, прилетевшего утром на ПС-84.
- Товарищи, перед вами сейчас выступит председатель Ленгорислолкома Петр Сергеевич Попков.
Гость поздоровался с летчиками, протянул командиру части свернутый трубочкой лист бумаги, предлагая тому самому прочесть его текст. К ним, летчикам 7-го авиаполка, ко всем членам экипажей обращался с письмом секретарь ЦК партии, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома А. А. Жданов.
И каждому казалось, что с ними говорят сейчас тысячи ленинградцев. Говорят о том, что город живет и борется. Но горожанам приходится очень трудно. Продукты на исходе. Наступил голод, который уже унес тысячи человеческих жизней. Днем и ночью город бомбят, обстреливают... Ленинградцы надеются на летчиков, на их авиаполк, ждут от них помощи...
Полк стоял не шелохнувшись. Только по блеску глаз можно было догадаться, что испытывали в этот момент летчики. Многие из них были коренными ленинградцами. В городе у них оставались родители, братья, сестры, друзья, невесты...
Вышло так, что в 1932 году в Ленинграде, если говорить еще точнее, в Гребном порту на Васильевском острове была сформирована 14-я авиабригада ВВС Балтийского флота.
Затем авиабригада была реорганизована в два бомбардировочных полка, один из которых стал 7-м тяжелобомбардировочным авиаполком. Поскольку полк имел "морское происхождение", весь его личный состав до середины 1942 года носил морскую форму.
...Вот уже командир прочел последние строчки письма: обком партии, Военный совет Ленинградского фронта просили летчиков приложить все усилия, все мастерство, чтобы больше продуктов переправить в Ленинград...
Много лет спустя командир корабля 7-го авиаполка, ныне майор ленинградец А. И. Судаков вспомнит о своем первом впечатлении.
- Сложные чувства всколыхнуло то письмо, прочитанное командиром полка, - рассказывает А. И. Судаков. - Как же это я, боевой офицер, - и вдруг мясо буду развозить, в то время как другие по-настоящему воюют? Кто-кто, а летчики знали, как дорожило командование каждым тяжелым бомбардировщиком, особенно в те дни сорок первого года, - ведь нехватка боевых машин была острейшей. Недаром тяжелобомбардировочная авиация использовалась исключительно по планам Ставки.
Но это была лишь первая реакция. Она быстро уступила место другому чувству - огромной тревоге за судьбу родного города и его жителей. Я почувствовал, как тревожно заколотилось сердце, и понял, что поставленная перед нами задача не менее важна, чем наши боевые вылеты.
Правда, была в активе полка одна сентябрьская операция, когда самолеты загружались не бомбами, а танковыми моторами, пулеметами и все это доставлялось из Подмосковья в блокадный Ленинград. Весь сентябрь, как говорили летчики, полк работал в интересах Ленинграда. Вешали под машину по четыре танковых мотора, каждый весом 650 килограммов. Обратными рейсами вывозили в основном средства связи и цветные металлы.
Двадцать бомбардировщиков день за днем доставляли этот ценный груз на место. А в последние дни сентября и в начале октября эти же самолеты перебрасывали на Комендантский аэродром боеприпасы, технические средства для истребительных авиаполков ВВС Ленинградского фронта. Приходилось в том же сентябре по заданию Ставки забрасывать десантников в тыл врага.
Но чтобы совсем прервать боевую работу и полностью переключиться на доставку продовольствия, такого не бывало.
Но Ленинград надо было спасать. И командование сочло необходимым снять с фронта боевой полк для транспортировки продовольствия в осажденный город.
Летчики, построенные на летном поле, после чтения письма умом и сердцем осознали важность предстоявшей работы. Ленинградцы нуждались в их помощи. И здесь тяжелые бомбардировщики годились в самый раз. 24 громадных самолета могли одним рейсом доставить в город 60-70 тонн продуктов.
Вот что по нашей просьбе рассказали спустя четыре десятка лет после этого памятного события его непосредственные участники.
Н. Г. Афонин (командир 2-й эскадрильи). Кажется, никогда в жизни я больше не испытал столь сильного волнения, как в те минуты, когда полк слушал письмо Жданова. Вспомнился отец. В отряде Красной гвардии Путиловского завода он штурмовал Зимний. В Ленинграде прошли первые годы моей жизни. Здесь я учился на рабфаке. Отсюда по путевке райкома партии был направлен в авиаучилище. Сюда же - в Ленинградский военный округ - вернулся на службу и первую боевую награду, медаль "За отвагу", получил, защищая подступы к Ленинграду. Можно понять, с каким волнением я на другой день вел свой ТБ-3 к Ленинграду.
Б. Г. Езерский (командир 4-й эскадрильи). С того момента, когда Ленинград окружили фашисты, пожалуй, не было дня, чтобы летчики нашего полка не заводили разговора о судьбе города, родных, близких, оставшихся за блокадным кольцом.
Каждый был мысленно с дорогими ленинградцами, горел желанием самолично помочь землякам. Но как это сделать? И вдруг такая возможность появилась. Мы, летчики, получили приказ возить в Ленинград через Ладогу вместо привычного груза - бомб - продукты питания. Весть об этом потрясла своей неожиданностью.
К. С. Иванов (штурман). В городе, где я родился, вырос, оставались отец, мать, братья, сестры, моя невеста. Сама мысль, что они голодают и жиэнь их угасает, была невыносима. Не было для меня задания более святого, чем спасти моих родных, моих земляков от голодной смерти.
Г. А. Барышников (помощник борттехника). В блокадном Ленинграде оставались мои родители и тяжело раненный в бою старший брат. Мать писала, что каждый день голодная, опухшая ходит к брату в госпиталь через весь город. Одна мысль владела нами: скорей, скорей прилететь в Ленинград, спасти родных, спасти город.
Время полета в Ленинград и обратно занимало около шести часов. Плюс разгрузка, погрузка, всякие неожиданности. А дни становились все короче, и никакого резерва времени не оставалось. Не отправить экипаж на рассвете значило усложнить выполнение рейса и сорвать подготовку к следующему дню. Надежда была на ночь, которой еле хватало для завершения дел. Летчики спали не более пяти-шести часов, часто не раздеваясь, прямо в комбинезонах. О техниках и говорить не приходится - были дни, когда на сон, отдых оставалось в сутки всего два-три часа. Работа у них была адовая. В мороз подготовить тяжелый самолет к полету - очень сложное дело.
По летным книжкам командира эскадрильи Н. Г. Афонина и других летчиков полка, подкрепленным письмами и воспоминаниями пилотов, авиатехников, мы теперь имеем возможность восстановить хронику челночных рейсов полка в блокадный Ленинград, которых насчитывалось не одна сотня. Летчики полка выполняли эту работу с ноября 1941 года до января 1942 года с двух дальних полевых аэродромов Вологодской области.
Н. Г. Афонин в своей летной книжке перечисляет рейсы в блокадный Ленинград.
Один из них, наиболее памятный, датирован 24 ноября. Всего одна строка: "24. 11. 41 г. Череповец - Ленинград и обратно (Продукты. Люди)".
Получив задание от командира полка подполковника В. И. Лабудева поднять самолеты в воздух 24 ноября в 10.00 утра, командир эскадрильи Н. Г. Афонин приказал экипажам готовиться к рейсу накануне. Он вспоминает:
- Загружались с вечера, сразу после ужина. В погрузке, как всегда, участвовал весь экипаж - восемь человек. Мешки и ящики с беконом, яичным порошком, маслом надо было умудриться разместить и закрепить так, чтобы не нарушить центровку самолета. Работа непростая. Но никто не ныл. Мыслями каждый был в Ленинграде, где голод косил людей.
День выдался морозный. Пришлось разогревать возле стоянок в так называемых "гончарках" воду и масло. Устройство нехитрое - установленный на саночках резервуар с отсеками для воды и масла, внизу топка для подогрева. Вручную заливали бидонами то и другое в системы корабля. Чтобы подготовить к вылету один тяжелый бомбардировщик, наземный состав экипажа должен был обеспечить четыре таких "гончарки". Летчики, штурманы, стрелки-радисты тоже участвовали в этой работе - все же больше тысячи литров надо было вычерпать и залить вручную.
Не покидали самолеты бортовые техники Старостин, Шарохин, Зубков, Дмитриев, Калинин, Анисимов, Шахов, Дубинин, Толсточан... Утром надо было выпустить в воздух 16 машин.
В то ноябрьское утро запустили двигатели 16 тяжелых бомбардировщиков. Гул такой - хоть уши затыкай. Но вот над КП взвилась зеленая ракета. Тяжелые корабли с беконом вместо бомб на борту взлетали и брали курс на Ленинград.
Заместитель командира эскадрильи М. А. Баженов дополняет рассказ Афонина:
- Погода была получше, чем накануне. Облачная, в пределах 10 баллов с высотой нижней кромки порядка 600-800 метров. Видимость в пределах пяти километров. Выстроились "клином". Первое звено вел Афонин, второе - я, третье - командир третьей эскадрильи Калинин. Ведущим группы был командир четвертой эскадрильи Езерский. В полете участвовали самые опытные летчики полка. Назову остальных командиров кораблей - Насикан, Сугак, Шевченко, Замота, Косач, комэск первой эскадрильи Варфоломеев, Бородкин, Бобин, Гончаров, Петренко, Соколов-Шалаев и Калыгин.
Шли на бреющем, едва не задевая верхушки деревьев. Сопровождала нас четверка истребителей 127-го авиаполка.
Под самолетами лес и лес. Мелькнули поляны со стогами сена, обнесенными заборами, наверное, чтобы уберечь от лосей. Контрольными ориентирами были вышки в лесу, а на Ладоге - вмерзшие в озеро баржи, подбитые самолеты.
Второй пилот Г. Сибилев продолжает рассказывать: