— Иия, стипендия.
Именно с этих слов моя жизнь заиграла новыми красками. И если Марен довольно скептически отнеслась к двум кошелькам, в которых нам передали по десять золотых, то я готова была прыгать до потолка. Особенно при мысли, что сейчас уже вечер, а завтра — первый выходной.
— Похоже, радуешься тут только ты, — беззлобно отозвалась подруга. А потом вздохнула, затянула потуже шнурочки на горловине зеленого кошелька и спрятала в ящик стола.
— Для меня это очень большие деньги, — постаралась я поддержать разговор, и только потом уловила то, что своими словами будто бы пытаюсь ее укорить.
Марен пожала плечами:
— Я все равно половину должна отдать отцу. Так что с уверенностью могу заявить — сейчас я беднее тебя.
— Отдать? — удивилась я. — Почему?
— Потому что отец не очень-то хотел меня отпускать сюда учиться. Так что приходится придерживаться тех правил, что он выдвинул.
— Подожди, — я даже села. — Разве твой папа не купец?
Что-то у меня не складывалась картинка происходящего. Почему-то я была уверена, что тут Марен должны присылаться дополнительные средства, а не отбираться те, что дает академия.
— Если ты думаешь, что все купцы купаются в золоте, то это не так, — хмыкнула подруга, расчесывая волосы перед сном. — У нас большие долги. Ему выгоднее пристроить своих дочерей замуж, чем потакать прихотям и позволять учиться в Первой Вельской. Думаю, я последняя из сестер, кому удалось сюда попасть. Младших не отпустят.
— Но разве квалифицированные чародейки в семье не принесут больше выгоды? — непонимающе покачала я головой.
— Ну смотри, моя старшая сестра сейчас подрабатывает в лавке одного артефактора, — проговорила подруга. — Вторая сбежала из дома, путешествует. Пишет письма, говорит, что изучает новые чары. Может в будущем они и принесут нашей семье горы золота. Но пока мы имеем большие долги и кучу проблем.
— Прости, — пробормотала я, опуская взгляд. — Я думала, что… ну так не бывает. То есть…
— Что богатство если есть, то не исчезнет, — поняла меня она. — Да только увы, так не всегда. Так что, завтра надо будет навестить родителей. Если хочешь, можешь пойти со мной.
— Эм… не уверена, что это хорошая идея, — я постаралась аккуратно подобрать слова. — Думаешь, твой отец обрадуется, если узнает, что ты подружилась с приютской?
— Ему необязательно знать, что ты…
— А по одежде он не поймет? — хмыкнула я. — Насколько я помню, в форме академии не особо советуют выходить в город. Правда, я так и не поняла почему. Не украдут же меня для экспериментов.
— Ты можешь взять одно из моих платьев, — широким жестом предложила Марен. — Думаю, что-нибудь да подберем…
— Давай в следующий раз, правда.
Я отказывалась не из-за упрямства. А из-за того, что переживала. Переживала, что Марен из-за меня еще больше испортит отношения с семьей.
— Уверена? — уточнила она, слегка прищурившись.
— Я специально для такого случая куплю платье, — с улыбкой пообещала ей. — Завтра же озабочусь этим вопросом.
— То есть завтра ты будешь гулять по столице, примерять красивые наряды, наслаждаться последними теплыми деньками и тратить золото, — протянула девушка, после чего со смешком добавила. — Я начинаю тебе завидовать, Иия.
— Я завтра еще и в приют хочу зайти, — дополнила я этот жизнерадостный список. — Расспросить директора о том, где меня нашли. Может это хоть частично прольет свет на то, кем были мои родители. Не знаю… этот блок слишком уж странный.
— Угу, а уровень твоей силы тебя не смущает, подруга, да?
— Думаешь, этого достаточно для предположений? Стоит начать считать, что я ребенок каких-то сильных чародеев, которые не смогли себя прокормить, потому от меня и отказались?
В слова так и выплеснулся яд. Может я опять ошибалась, и даже у сильных колдунов может возникнуть ситуация, где ребенку лучше запечатать дар и бросить у порога приюта… Но если в проблемы купцов я еще могла поверить, то представить, что могло заставить сильного чародея так поступить, попросту не могла.
— Думаю, что в этом лучше не копаться, — серьезным тоном проговорила Марен. — Что бы ни произошло в прошлом, ты это уже не исправишь. А блок, как сказал декан Оффин, снять можно. Вот только… я так и не поняла, что имел в виду Алан тогда при встрече на полигоне?
— Я и сама не поняла, — выдохнула я, забираясь под одеяло. — И чувство было такое странное. Будто не одна я с кашей в голове при нашей встрече оказываюсь.
— Так все может быть. Тут надо декану сказать, что у вас все не так гладко с этой расшаткой блока.
— Ага, — фыркнула я. — Он явно дал понять, что не собирается тратить на меня больше, чем несколько часов в неделю. Так что раньше срока я к нему не пойду. Следующая встреча все равно через несколько дней. Главное в кабинет прийти пораньше, чтобы с Аланом на полпути не столкнуться.
— Могу тебя провести, — Марен накрылась одеялом с головой и щелчком пальцев деактивировала артефакты-осветлители.
— Ты и так слишком много для меня сделала, — уже тише проговорила я. — Спасибо тебе за это.
— Не за что, Иия. Иначе зачем нужны друзья?
У меня дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы. Так тепло стало на душе, приятно. Так…
Я подняла руку и коснулась кулона с пегасом. Еще один символ дружбы. Даже… семьи. Откровенно заявляю, в этой жизни мне точно повезло. Хотя бы с друзьями.
Кажется, я так и уснула, улыбаясь и прикасаясь к кулону. А проснулась от яркого, заглядывающего в окно солнца. Казалось бы, лето уже закончилось, осень становилась все холоднее. Вскоре должны начаться дожди, а тут…
— Оу, Марен!
Я наконец нашла виновника того, что в нашей комнате будто еще одно солнце зажгли.
— Прости за это, — пробормотала подруга, не отрываясь от настольного зеркала, которое обставила странными продолговатыми артефактами. Они светились ярким белым светом и откровенно слепили. — Моя матушка отрицает тот факт, что порядочная девушка может выходить в люди без макияжа. А если этот макияж неаккуратный, так и вовсе она должна сгореть со стыда, так что…
Тут она замолчала и подвела второй глаз идеальной черной стрелкой.
— Тогда я бы точно твоим родителям не понравилась, — я потерла кулаками глаза. — Я в купальню. Или у тебя и на нее планы.
— Я уже, — буквально по слогам ответила подруга, стряхивая с пушистой кисточки излишки пудры. — Так что, можешь хоть поселиться там.
— Увы, там я себе платье не куплю.
Услышав тихий смешок за спиной, а потом такую же тихую ругань из-за неровных румян, я поспешила скрыться за дверью купальни.
Ругань Марен время от времени заглушала шум воды, а я тихо подхихикивала над этим. Она не закончила с макияжем ни когда я вернулась в комнату и просушила волосы одолженным у соседки артефактом. Ни когда переоделась в серое приютское платье. Ни даже когда я уже шагнула к выходу.
— Может все же возьмешь что-то из моего? — предложила она.
— Думаю, еще один день в шкуре приютской я точно переживу, — улыбнулась я. — Особенно сладким будет тот момент, когда я за свои деньги сама куплю себе платье.
Марен рассмеялась и пожелала мне удачи.
И… это было на самом деле очень странное чувство. Выходить за двери общежития в вещах, которые больше не собиралась надевать. Вновь чувствовать себя той, кем была до поступления в академию Высшего света.
Наверное, без этого я бы не почувствовала того, что сейчас на самом деле счастлива. Что нашла свое место в этом мире. И незачем для этого куда-то уезжать, терять приютские документы, придумывать себе новое имя. Нет. Для этого просто нужно поверить в свои силы.
Если бы не Тера, я бы даже сюда не пришла. Если бы не Марен, я бы не смогла адаптироваться. Даже Элиза сыграла свою роль. А Алан…
Я тряхнула головой, запрещая себе сегодня думать обо всех странностях, и вышла за ворота.
Синий бархатный кошель с золотом приятно оттягивал карман платья, в котором отродясь не лежало ничего ценнее серебренников.
И ведь что обидно, те сапоги мне все равно не по карману. Я могу потратить все деньги только на них. Но… нет. Обувь куплю себе в следующий раз. И не в той лавке. Может, где удастся найти дешевле.
С этими мыслями я вышла на улицы столицы, и направилась на окраину торгового квартала. В центре я точно не смогу себе ничего позволить, а здесь есть шанс найти что-то новое и недорогое.
Боги, слышала бы меня Тера! Она бы этому золоту нашла куда более ценное применение, чем покупка платья для возможного визита в купеческий дом. Но я уже пообещала Марен. Да и у самой больше не было никакого желания надевать это серое платье.
Люди из-за него так и оглядываются. Сторонятся. Будто я прокаженная. Чуть ли не по широкой дуге обходят. Так и хочется им сказать, что сиротство это не заразно. И даже не смертельно.
Но я себя одергиваю и иду дальше.
Магазинчики становятся крохотнее, на вывесках все меньше магических элементов. Вот справа оказывается та самая лавка сапожника, с которой начался мой путь в Первую Вельскую. И она… закрыта.
Странно это.
Я даже на месте останавливаюсь, чтобы убедиться в написанном на деревянной табличке.
— Чего стала тут, приютская?! — рявкают мне над ухом.
А я будто в прошлое возвращаюсь. Где меня столько раз отталкивали с дороги, указывали на место, осаждали.
— Где-то написано, что здесь нельзя стоять? — выдыхаю я, резко разворачиваясь к невысокой женщине в алой шали.
Она от неожиданности делает шаг назад, в глазах мелькает испуг. И так же быстро меняется на злость.
— Таким как ты, в столице места вообще быть не должно! — плевок мне под ноги. — Нарожают шлюхи, а потом выбрасывают свои плоды! А их выращивают, кормят на золото простых жителей!
Она шипит проклятия, а я впервые чувствую себя такой уставшей. Ну вот что мешало ей пройти мимо? Обойти меня. Не заметить. Нет, она хотела устроить скандал. Показать в очередной раз, что приютские — грязь под ногами.
Вот только я уже не просто приютская.
Мысль созревает в голове слишком быстро. Но превратить ее в реальность мне не позволяет еще один неожиданный собеседник.
— Приюты спонсирует корона, — произносит сапожник, выворачивая из переулка к своей лавке. — Уж у вас точно больше медяка в год на это не взяли. Девонька, рад тебя видеть! Проходи!
Последнее относится ко мне. И настолько удивительно то, что меня запомнили. Что меня пригласили войти в лавку, где я себе точно ничего бы позволить не смогла… Я даже от шока сказать ничего не могу.
Тетка что-то продолжает шипеть сквозь зубы, как ядовитая змеюка. Но торговец на нее не обращает внимания, подхватывает меня под локоток и подталкивает к ступенькам. Открывает большим ключом дверь и жестом приглашает пройти внутрь.
А тут… тут все так же волшебно, как в мой первый визит. Ровные стеллажи и полки, огромное количество обуви. Всякой разной. На каблучке и без. С украшениями и ремешками. Глаза разбегаются.
Я опять чувствую себя удивленной приютской девчонкой. Хотя… не так ведь много времени прошло, чтобы случились какие-то большие перемены. Но я все равно чувствую себя другой. Повзрослевшей, что ли.
— Не обращай внимания на таких людей, — добродушно улыбается сапожник. — Я помню, ты заходила не так давно. Сапожки ведь искала? Осень скоро грянет дождями. Нужно переобуваться.
— Да, было дело, — я улыбаюсь. — Да только я все еще не располагаю десятью золотыми на ту прекрасную обувку, что вы показывали.
— Так она подешевела, девонька, — заговорщицки подмигивает он. — Сейчас цена упала.
— Чуть больше, чем за неделю? — улыбка не сходит с моих губ.
Я чувствую, что этот человек желает добра. Хочет чем-то помочь приютской девчонке. И это удивляет.
— Возьму за них половину из тех денег, что у тебя есть, — кивает он. — День сегодня хороший, девонька. Дочка мне внука подарила. Так почему бы и мне не осчастливить кого подарком.
К глазам подступают слезы, обжигают. Я с трудом могу прогнать их, улыбаюсь.
— Я поздравляю вас.
— Так что? — он жестом фокусника ставит на прилавок именно те сапожки, которые мне так приглянулись в первый раз.
Темная кожа, позолоченная бляшка, невысокий устойчивый каблук. Сердце замирает от одного только взгляда на них.
Десять золотых тогда сказал мне купец. Сейчас предлагает за половину. И я… я не могу отказаться.
— Спасибо за это, — тихо произношу я, подхожу к прилавку и достаю кошелек.
На сапожника не смотрю, пока отсчитываю пять золотых монет и кладу не столешницу. Но когда поднимаю взгляд…
— Девонька, это очень много.
— Мы договаривались на половину, — широко улыбаюсь я.
Если он и ушел в убыток из-за меня. То не так сильно, как предполагал.
— Можно примерить?
— Ну раз договорились, — кивает купец.
Вскоре я выхожу из его лавки настолько довольная, что и словами передать не могу. Под мышкой зажаты упакованные в шелестящую бумагу сапожки на меху. Они хороши будут и на осень, и на раннюю зиму. А если уж по столице решат ударить сильные морозы, я знаю отличного сапожника. Останется только поднакопить со стипендий.
Следующим я заглядываю в несколько лавок с одеждой. Где-то не вижу ничего подходящего, где-то цены кусаются настолько сильно, что я даже отказываюсь присматриваться к выставленным на продажу товарам. А потом наконец нахожу его. Простое платье светло-голубого цвета. Длинные рукава, аккуратная вышитая вязь по краю подола, да еще и теплый платок в тон к нему на соседней полке.
После примерки я без сожалений отдаю за все это еще два золотых. И выхожу на улицу.
Солнце высоко. Припекает. Будто намекает, что лето еще не закончилось. Что зря я готовлюсь к похолоданиям.
Перед тем как отправиться в приют, я приобретаю еще сумку на длинной лямке для учебы и две пары чулок. Забегаю в кондитерскую за вкуснейшим тортом. После чего спешу сесть на повозку, чтобы та как можно скорее довезла меня до места, которое я почти восемнадцать лет считала своим домом.
— Иия?
Стоит мне только шагнуть на территорию, как я слышу знакомый голос. Подумать бы не могла, что смогу соскучиться по Грегору.
— Она самая, — я киваю мужчине, который отвлекается на меня от колки дров. — Как у вас тут дела?
— Да тебя всего ничего не было, — хмыкает он. — Все как прежде. Что? Соскучилась?
Очень. Очень соскучилась. Пусть до этого момента и не понимала, как сильно. Когда проводишь всю свою жизнь с людьми под одной крышей, а потом вот так упархиваешь куда-то пусть и время кажется смешным, очень скучаешь.
Грегор только тихо хмыкнул, возвращаясь к работе, а я улыбнулась и шагнула к входной двери.
Стоило оказаться в гостиной, как мимо меня с визгом пролетели мелкие, перебрасывая друг другу сдутый красный мячик. Где-то со стороны кухни послышался грохот кастрюль, по ступеням кто-то пробежал.
И так… привычно все это для меня. Что я будто на самом деле домой пришла.
— О, Иия! — Тера показалась из-за поворота, явно следуя за мелкими.
На секунду замерев на месте, она охнула и кинулась обниматься. Сжала так сильно, что у меня аж ребра захрустели от этих медвежьих объятий.
— Пусти! — пискнула я. — Ты меня слома-а-аешь…
— Ничего с тобой не станется, — рассмеялась подруга, наконец прекращая эту пытку и позволяя мне вздохнуть. — Какими судьбами? Только не говори что…
В ее глазах мелькнуло сочувствие.
— Да не исключили меня, — отмахнулась я. — Хотя поверь, причины для этого были.
— О, ну в этом я даже не сомневалась. Зная тебя-то.
Я показала ей язык и подняла слегка помявшуюся после объятий коробку с тортиком.
— Собирай наших. Я пришла праздновать к вам свой прошедший день рождения.
— Это что? — Тера удивленно уставилась на коробку. — Иия… это что, торт?
— Конечно торт. А ты что думала, восемнадцатилетие будем с вареной картошкой отмечать?
— Ты сумасшедшая! — ахнула подруга. — Откуда у тебя деньги на целый торт?
— Все расскажу, — пообещала я. — Собирай наших и ставь чайник. Малышня подождет.
— Как бы чего не натворили, — цокнула языком Тера, бросив взгляд в сторону коридора, где скрылись маленькие шкодники.
Уверив ее, что максимум, что они могут сделать таким мячом, это бросить его в стену, я вновь обратила ее внимание на коробку с тортиком. И подруга сдалась.
Пока Тера бегала на кухню и уговаривала повариху выдать ей чайник на десять минут, я поднялась в нашу с девочками комнату. И с каким-то странным счастьем обнаружила, что моя кровать пока еще никому не досталась.
— Иия! — через минуту в комнату ворвалась Берта. — Ты правда пришла? Еще и принесла торт?!
За ней вбежала Мирта. И Алия.
Крепкие объятия медленно перетекли в разговор, а потом и в чаепитие, когда со всем необходимым вернулась Тера. В нашу комнату то и дело кто-то заглядывал, интересовался моими успехами. Детям мы отрезали кусочки торта, они так радостно пищали и благодарили за угощение, что я даже на мгновение забывала о настоящей цели своего визита сюда.
— Ну рассказывай, как учеба, — нетерпеливо дергала меня за рукав платья Тера. — И почему ты в приютском, а не в форме академии?
Я отвечала на все-все вопросы, которые только могли придумать девочки. Рассказала о разрушении библиотеки, о тех чарах, которым нас уже учили. О специальностях.
И видела только восхищение в их глазах. Пока…
— Ты вернулась? — в открытых дверях комнаты появилась Рилка.
Она окинула взглядом собравшихся, задержалась на том, что осталось от тортика, и вернулась ко мне.
— Выперли?
— Да нет, — улыбнулась я, мысленно сравнивая Рилку с Элизой. И если вторая сейчас казалась мне большой пантерой, то Рилка по сравнению с ней была котенком с коготками.
Да, вредная. Да, с противным характером. Но все же она больше не вызывала в душе таких эмоций, как раньше.
— Торт будешь?
Вопрос повис в воздухе. Девочки удивленно покосились в мою сторону. Во взгляде Теры так и читалось: «ты серьезно хочешь отдать кусочек этого божественного угощения этой язве?»
— Ты шутишь? — на всякий случай уточнила Рилка.
— Беги за чашкой на кухню, — улыбнулась я. — Быстрее, пока никто более ловкий не покусился на твой кусочек.
Еще секунду постояв на пороге, Рилка развернулась и побежала в сторону лестницы. А все девочки та-а-ак на меня посмотрели, что я чаем подавилась и закашлялась.
— Ну и что это было? — первой задала вопрос Тера, похлопав меня по спине.
— Первый шаг к перемирию, — откашлявшись, просипела я. — Мне не жалко.
Мирта только тихо хмыкнула, а Алия закатила глаза. Но несмотря на их скептицизм, чаепитие закончилось нормально. Рилка принесла чашку с заваркой, мы залили ее кипятком и отдали последний кусок тортика.
Если девушка какое-то время еще сомневалась во всем происходящем. То потом распробовала угощение и влилась в разговор. И даже ни разу не попыталась все испортить. А под конец и вовсе поблагодарила и пожелала мне удачи в обучении.
Таким кардинальным изменениям удивлены были все. Даже я не ожидала, что все пройдет настолько хорошо.
А потом… потом наступил тот час, который я так оттягивала.
— Мне надо заглянуть к директору приюта, — проговорила я, как бы невзначай. Отставила от себя чашечку.
— Она на месте, — подтвердила Рилка.
А Тера с подозрением во взгляде покосилась в мою сторону. Уж она-то точно знала, что с директором я старалась избегать всяких встреч. Всегда побаивалась эту строгую волевую женщину, которая в своих руках могла удержать целый приют, найти занятие каждому сироте, организовать нас внутри и найти способ обучить, да пристроить после выпуска.
— Поможете мне чашки до кухни донести? — Тера тоже встала и подхватила чайник.
Девочки не заметили наших переглядок, дружно собрали грязную посуду и понесли в кухню.
— Иия, все нормально? — Тера задала этот вопрос, когда мы остались вдвоем.
— Не совсем.
Лгать ей вот так, глядя в глаза, я не могла. Это девчонкам я не стала рассказывать о том, что библиотека рухнула мне на голову не просто так. Ни словом не обмолвилась о связи с одним старшекурсником-метаморфом. Всем им я рассказала только самое волшебное, что могло произойти. Но Тера видела, что я что-то не договариваю.
— Я могу чем-то помочь? — подруга поджала губы.
— Вряд ли кто может, — усмехнулась я. — Видишь ли, на мой силе стоит сильнейший блок…
— Ты поэтому девочкам ничего из магии не показала, хотя они так просили?
— … который могли поставить мои родители.
Тера осеклась и изменилась в лице. А я кивнула, отвечая на ее вопрос.
— Думаешь, что…
— Вряд ли директор знает, кто меня оставил. Но я хочу все же поговорить с ней.
Подруга кивнула:
— Я сделаю все, чтобы вас никто не отвлекал.
— Спасибо, — я порывисто обняла ее и тут же зашипела от боли. Не заметила, что чайник с горячей водой находится так близко и прижалась к нему рукой.
— Ну хоть что-то не меняется, — хохотнула подруга и подтолкнула меня в сторону двери. — Иди давай. Быстрее справишься.
С этим спорить было бесполезно.
У кабинета директора приюта я очутилась через несколько минут, протянула руку и робко постучала.
— Да! — приглушенный голос.
Толкаю дверь и оказываюсь в миниатюрном кабинете, который в детстве мне казался огромным и очень страшным. Но сейчас я вижу то, насколько хлипкая и старая на самом деле мебель из светлого дерева. Вижу, что женщина, которую я побаивалась, улыбается. Замечаю в ее темных волосах первую седину и морщинки вокруг глаз.
— Лианиия, — она жестом приглашает войти. — Не ожидала, что ты после выпуска к нам заглянешь.
— Я по делу, — выпалила в ответ, закрывая за собой дверь. — Мне нужно вам кое-что рассказать.