После того, как я помогла отцу довести маму до дивана и побежала за стаканом воды, Соня поймала меня за локоть и сказала:
— Они знают о том, как ты пропала. Я все рассказала им, не утаивая.
— И они поверили? — удивилась я.
Разве мои рациональные родители могли поверить в настолько невероятный случай?
— Да, — кивнула Соня, — поэтому можешь рассказать им все, что сказала мне.
Я только покачала головой. Чудные дела…
Мама быстро пришла в себя, ей только стало немного дурно. Я ждала слез, но она, видимо, уже взяла себя в руки и показала привычную твердость характера. Только прижала к себе крепко, надолго задержав в объятиях, а потом и отец, к моему удивлению, проявил несвойственную для него нежность: обхватил меня за плечи и погладил по макушке. Так, что это у меня слезы покатились из глаз.
Конечно, они заметили мои раны, но промолчали. И, как и сказала Соня, очень серьезно выслушали мой рассказ — так, словно верили каждому слову, хотя даже для меня он сейчас звучал странно.
Давно наступил вечер. Я видела, что они очень утомились от переживаний, поэтому после рассказа мы с Соней отправили их в спальню отдыхать. И я сидела у постели, пока они не уснули, потому что мама никак не хотела отпускать мою руку. Сейчас я утешала их, как когда-то они меня в раннем детстве. Это потом родители решили вырабатывать у меня силу характера, хотя мне от них нужна была только любовь.
Но, возможно, я ошибалась, думая, что они не любят меня? Что относятся ко мне, как к приемной? Сейчас я видела их обеспокоенность, их нежность и то, что они нуждаются во мне. Возможно, раньше мне не давали это увидеть старые обиды.
Когда родители уснули, я тихо вышла из комнаты и притворила дверь. Соня стояла у окна, согревая пальцы о чашку с чаем.
— Садись, я и тебе сделала, — сказала она, кивая на стол.
Я села и вяло качнула ложечку, глядя на то, как побежала рябь по поверхности напитка.
— Ты правда поможешь мне? — спросила, разглядывая колыхающееся пятно света на дне чашки.
— Да, — сказала Соня, отходя от окна и садясь рядом. — Вижу же, что ты не отстанешь. Я тебя столько лет знаю. Наверное, для тебя это и правда очень важно. Только мне родителей твоих жалко, ведь они сильно переживали.
— Понимаю, — склонила я голову ниже, — но не могу остаться. Я… объясню им все утром. Надеюсь, они простят меня. Когда мы сможем провести ритуал? — спросила, вскинув взгляд на Соню, поэтому заметила, как она досадливо взъерошила челку.
— А вот это проблема. Я ведь выкинула все магические вещи. И ингридиенты для того ритуала тоже. И его описание. Пойми, я ведь правда считала, что это из-за меня ты… — тут она судорожно втянула воздух и продолжила с видимым трудом: — … из-за меня ты умерла. Всему виной я и это проклятое увлечение! — в сердцах воскликнула она.
— Что же теперь делать? — растерянно спросила я. Способ вернуться к Саару вот-вот готов был ускользнуть.
— Ехать к той бабке, которая рассказала о ритуале. Она ведь мне и ингредиенты для него дала. Я еще тогда должна была понять, что это неспроста, — со злостью в голосе сказала Соня. — Но она совершенно сумасшедшая. Когда я ездила к ней после твоего исчезновения, она только смеялась в ответ на мои слова и бормотала что-то о судьбе и предназначении. Может, теперь удастся вывести ее на чистую воду. Так что пойдем спать, — добавила она уже спокойнее. — Ехать туда долго, так что встать нужно пораньше. Я пойду первой.
Она встала из-за стола и ушла в зал, а я долго еще сидела на кухне, рассматривая запястье и думая о том, смогла спасти Саара или нет. Пыталась что-то почувствовать, но это было бессмысленно: у меня даже кулона не осталось. Он, наверное, так и валялся на той поляне в густой траве. Да и чем бы он помог мне? Ведь Саар не смог почувствовать своих родителей сквозь миры.
Утром, когда все проснулись, я как могла убедительно объяснила родителям, почему мне нужно вернуться. Странно, но они, кажется, даже не удивились. Переглянулись и завели безмолвный разговор. Потом мама кивнула, и отец сказал:
— Сначала нам лучше съездить кое-куда.
— Куда? Это далеко? Много займет времени? — я чувствовала вину от того, что испытывала нетерпение и желание поскорее покинуть их, но не могла ничего с собой поделать. Я и так еле дождалась утра. Ночью задремала от силы на пару часов.
— Не очень, — сказала вместо него мама. — На дачу.
— Но зачем нам туда? — удивилась я.
Мы не ездили на дачу с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Там, наверное, все заросло давно и дом не в лучшем состоянии. Не знаю, почему родители не хотели ее продавать.
— Узнаешь, — только и сказала мама, и мне пришлось подчиниться. Вряд ли они хотели потянуть время. Может, это что-то и правда важное?
Дача действительно выглядела неухоженно. Но не так плохо, как я думала. Видимо, родители все же заезжали сюда время от времени.
Отец пошел к дому первым, прокладывая тропинку в густой траве, а мы гуськом последовали за ним. Скрипучий замок открылся с трудом, и после недолгой возни с ним мы все же вошли в дом.
На полу тонким слоем лежала пыль, на мебели белели чехлы. Я вспомнила, как в детстве играла здесь долгими летними днями во время каникул.
Родители пошли на кухню, и я с любопытством последовала за ними. Отец откинул край домотканого ковра и подцепил крышку, закрывающую спуск в погреб.
— Саша, посвети мне, — попросил он маму, и она щелкнула кнопкой фонарика, что лежал тут же, на полке.
Я все еще не понимала, что происходит, и внимательно наблюдала за тем, что они делают. Вот отец спустился, повозился в погребе несколько минут, а потом поднялся обратно. В руках он держал большую деревянную коробку — ужасно пыльную, покрытую клочьями паутины.
— Что это?
Было любопытно, Соня тоже выглядывала из-за моего плеча, но отец махнул рукой и сказал:
— Идемте в комнату. Разговор предстоит долгий.
Когда мы расселись на освобожденных от чехлов стульях вокруг стола, мама полотенцем стерла пыль с крышки, и я ахнула, не отводя взгляда от коробки, оказавшейся шкатулкой. Ведь на крышке был вытравлен цветок азалии, а на замке, запирающем ее, изображен герб семьи Райво.