Понятия не имею, кто он. Но одна мысль в голове – добраться до квартиры и вызвать полицию. С трудом понимаю, что надо было кричать. Вдруг бы кто из соседей вышел и помог. Но хорошая мысля приходит опосля. Смотрю на телефон, вырубленный от удара о стену. Слабак. Дрожащими руками цепляюсь за перила и ползу в сторону квартиры. Спина болит при каждом шаге, будто туда заснули колючий прут и тыкают им.
Мысли бессвязно крутятся в голове. Только домой добраться. Касаюсь больного места. Сухо.
Облегченно выдыхаю.
Поднимаюсь к квартире. Еле попадаю ключом в замочную скважину. Боже, что ж это такое было? И при чем тут Настя?
Я буквально вползаю в квартиру, еле передвигая ноги. Мне так больно, до тошноты и головокружения. Останавливаюсь возле вешалки, видя перед глазами звездочки.
– Соня? – слышу голос Насти рядом с собой.
Ребенок плачет. Открываю затемненные глаза, фокусируясь на тонкой фигуре сестры, держащей на руках Егорку.
– Соня, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает сестра.
– Не знаю, – вымученно отвечаю ей.
Кое-как снимаю верхнюю одежду и обувь. Плетусь в свою комнату, а за мной семенит Настя.
Ложусь пластом на кровать. Сил снять одежду просто нет.
– Сонь, что случилось? – спрашивает Настя.
Егорку она уже отставила.
– Это ты мне объясни, какого у нас по подворотням шляются парни, которые требуют какие-то карточки? – смотрю на нее.
Боль затихает. Надо вызвать полицию.
– Вызови полицию, – я смотрю в свой телефон – разрядился.
– Сонь, да что случилось? – сестра подходит ко мне. – Тебя ударили? Или что?
– Мне угрожали, Насть. Из-за тебя! – рычу я. – Кто был этот парень, который потребовал карточку? Он такой высокий с карими глазами, и нос у него такой слегка круглый на кончике. Сидит с дружками уже какой день возле дома.
– В берцах и кожанке? – спрашивает сестра, а я киваю.
Меня трясет. Этот сделал что-то со мной, а сестра тупит.
– Настя, – опять рычу. – Что происходит? Вызови гребаную полицию.
– Сонь, ты меня убьешь. Только прежде, чем это сделаешь, помни, что я мать твоего племянника.
Она что, издевается? Меня тут чуть не убили, а она мне такое заявляет!
Плохо, что стационарного телефона нет. Так бы вызвала полицию.
– Говори.
– Это, наверное, Костя – папа Егорки.
– Отлично, тем более звони в полицию. Будем алименты выбивать, – пытаюсь подняться, но поясницу вновь простреливает.
Падаю на кровать. Пытаюсь совладать с собой. К жуткой боли и страху присоединяется гнев.
– У него папа в полиции работает. Мы не выбьем алименты, – говорит она грустно. – Тем более, я ему денег должна, а теперь карточки нет с материнскими.
Я недоуменно смотрю на нее, пытаясь уложить в голове эту информацию. То есть моя сестра залетела от сына начальника полиции. Одолжила у него денег, или что там. Он не платит алименты, хотя ребенок маленький, его имя даже не вписано в графу отцовства.
А главное, она все это время знала, что он так близко! Я в шоке.
И не отбери я у нее карточку, в жизни бы не узнали.
– И за что ты ему денег должна?
– Я его машину сломала, а она очень дорогая.
Я вновь откидываюсь на подушку.
– Насть, ты дура. Сын он начальника полиции или нет. Но он отец ребенка. Почему ты нам не сказала с папой?
– Сонь, ну ты и так работаешь, а так стала бы еще больше нервничать. А так я отдаю ему детские, и все нормально. Он нас не трогает. А ты забрала карточку, и вот.
– Настя! Завтра же идешь и подаешь на него в суд. Он – отец, и должен платить.
– Сонь, так нельзя. Он угрожал, сказал, что позволяет мне отдавать эти деньги детские, а тебя и папу трогать никто не будет.
– Он меня уже тронул, – отвечаю я, чувствуя еще большую злость и ярость.
– Потому что ты карточку забрала.
– Потому что он мудак.
– Сонь, ну нельзя, – мнется сестра, пока я готова выть от боли.
– Что нельзя, Насть? Вот что? Нельзя залетать в восемнадцать без подушки безопасности! Нельзя ломать чужие вещи! Или нельзя обращаться в полицию на того, кто угрожает?
– Соня, ну не ори, я только Егорку уложила. Костя обещал, что если я буду каждый месяц давать деньги, то он спишет долг.
– Настя, ты себя слышишь? Ты забираешь деньги ребенка, чтобы заплатить отцу-мудаку не пойми за что? Пусть предоставит хоть какие-то документы, что ты обязана это делать, – я накрываю лоб рукой.
Боже, что за дичь. Как так можно свою жизнь по езде пускать?
– Там камеры были, – поясняет Настя.
Закрываю глаза, только чтобы ее хотя бы не видеть.
– Сколько? – спрашиваю.
– Что? – недоуменно пищит сестра.
– Сколько ты ему должна?
Она называет сумму, а я тихо офигеваю. Ощущение, что Настя там не машину, а автопарк сломала.
– Он счета показывал, – она обхватывает себя руками за плечи. – Сказал, что если бы не ребенок, то я должна была брать кредит. А еще ты и папа.
Прикинув, поняла, что мне на Зимнева года два без еды и воды придется работать, чтобы покрыть эту сумму. Угу, и как в каком-то романе – даже предложить богачу нечего, чтоб мне такую сумму сразу дали. И вообще, надо бы Настю одну бросить. Но блин, сегодня мне ее Костя чуть спину не сломал, а завтра сломает. И что дальше? Как жить?
Я лежу на кровати, пытаясь совладать с собой. Хочется накинуться на Настю, и душить, душить ее, пока у нее глаза не повылазят. Шучу, но сейчас я на нее очень сильна зла. В голове не укладывается, что такой треш мог произойти в нашей семье.
Нет, я всего ожидала. Ладно, пусть младшая сестра залетела, это полбеды, но сломать чужую машину, причем еще и отцу ребенка, и отдавать ему детские деньги – это где-то за гранью добра и зла.
В голове не укладывается, что это моя семья.
Точнее, от Насти я всего ожидала, но такого песца точно нет! Что теперь делать?
Если он и вправду сын начальника полиции, то тем более надо попробовать добиться правды.
– Сонь, – зовет Настя.
– Насть, просто уйди, – говорю ей. – Вот реально не до тебя сейчас.
Сестра очень аккуратно закрывает за собой дверь.
Я еще какое-то время просто лежу, пытаясь успокоиться и расслабиться, но в итоге удается лишь подняться с кровати.
Ладно, завтра подумаю, что делать, а пока придется заниматься своими делами.
Кое-как доползаю до ванной. Вот всегда думала, что хорошие мысли приходят тогда, когда стоишь под струями воды. Как вариант, если этот Костик продолжит наезжать, то можно смело вызывать полицию, а если он начнет качать права, то можно идти до конца. Не думаю, что в полиции прям все боятся его отца.
И вообще, он мог просто запудрить мозги Насте, и она поверила. Это ж моя сестра. Я ее в детстве на жвачку разводила. Говорила, что если она ее будет жевать, то у нее попа слипнется. И она боялась. До сих пор ее не жует. А степень ее доверия другим и так понятна – залетела в восемнадцать.
Я выхожу из душа и еле дохожу до комнаты. Спина горит. Что это такое – без понятия.
Проверяю телефон на зарядке. Пропущенный с неизвестного номера.
Нервно сглатываю. А вдруг это Костя Настин?
Несколько раз вздыхаю. Если это он… То я ему сейчас все выскажу.
Набираю номер, прислушиваясь к длинным гудкам.
– Але, вы мне звонили, – говорю уверенно.
– Софья? – слышится хриплый голос Зимнев из динамика.
На меня накатывает волна облегчения и успокоения.
– Да, Вадим Сергеевич, – отвечаю, а на губах расцветает глупая улыбка.
– Завтра машина не сможет за вами заехать. Вам придется добираться самостоятельно.
Улыбка сходит. Я вновь представляю этого Костю, вдавливающего меня в стену в парадной.
– Софья? – слышится голос Зимнева. – Все в порядке?
– Да, – как в тумане отвечаю я. – Хорошо, доберусь до работы. Вам вообще необязательно меня подвозить.
– Это всего лишь на неделю, – отвечает Зимнев. – Спокойной ночи.
– Спокойной, – отвечаю я.
От разговора с ним даже спина меньше болит.