Боль в спине наутро так и не проходит. Я ковыляю, как старая бабка. Еле спускаюсь по лестнице.
Опоздаю на работу, как пить дать.
Вдыхаю морозный воздух на улице.
Дверцы красной иномарки, стоящей возле подъезда, открываются. Я нервно отшатываюсь, когда оттуда выходит Костя и направляется ко мне.
– Доброе утро, Соня, – говорит он, улыбаясь и надвигаясь на меня.
Я нервно сжимаюсь.
– Что ты хочешь? – спрашиваю я.
– Настя тебе ничего не рассказала? – он приподнимает бровь.
– Настя рассказала мне все, – отвечаю я, скрещивая руки на груди. – А вот у тебя, кажется, не хватает совести.
Я молчу о том, что сказала Насте с утра, что если она не пойдет в суд и не подаст на алименты, то это сделаю я. Даже специально отпрошусь с работы ради такого дела. Только надо узнать имя и фамилию этого мудака, который только по крови отец Егорки.
Его мерзкий взгляд скользит по моему телу, а затем возвращается к глазам.
– Я тут так подумал. Ребенку же нужны деньги.
– Неужто алименты решил платить? – неестественно удивляюсь я.
Конечно, такой вариант он не рассматривает.
– Нет, пусть оставляет карточку себе. Да и не от меня этот ребенок. Напилась твоя Настя на гулянке, а теперь на меня этого, – он чуть не выплюнул слово, – вешает.
– Это суд решит, – пожимаю я плечами. – Она подаст на алименты.
Желваки играют на его лице.
– Не подаст. Тогда я подам на нее. Каково это будет матери-одиночке получить еще и срок за порчу имущества? Но к делу. Мне плевать на ее крохи. Выплачивать ее долг будешь ты. Я видел, на какой машине ты катаешься. Пусть платит твой любовник, или кто ты там ему.
Я приподнимаю бровь.
– А не сильно нагло? – уточняю у него, помня о том, что такой бугай, как он, может меня в один момент ушатать.
Тем более, я ни на минуту не забываю про боль в спине!
– И тем более, если была авария или еще что-то, где записи с камер видеонаблюдения, где счета за починку? – продолжаю я перебирать, видя, как он еще шире улыбается.
– А ты не дура, – говорит он. – Вечером привезу тебе все документы и съемку. И сама убедишься.
Он разворачивается и идет в свою машину.
Я облегченно выдыхаю. Уж пусть представит мне доказательства, а дальше будем добиваться справедливости.
Я сижу в приёмной и никак не могу сосредоточиться на работе. А что если действительно есть какие-то доказательства? Нельзя же позволять ему забирать последние детские деньги с Насти. Так неправильно. Если он хотел бы компенсации, то ему надо было в суд обращаться, но как же легко наехать на мать-одиночку. Да, у нее есть папа и сестра, но это же не панацея. О чем я вообще думаю? Полиция – и точка.
Работа валится из рук напрочь. Боже, даже испытательный срок не прошел, а я уже не могу толком собраться. Хотя за одного Климшина Зимнев мог бы меня сделать полноценной помощницей.
Мог бы, но пока я не услышу заветные слова «Вы прошли испытательной срок», так и буду делать вид, что все хорошо. Относительно. Спина болит так, будто в нее всунули раскаленный прут. И так хожу еле-еле. Вряд ли там что-то серьезное. Поболит, перестанет. Я отношусь к тому типу людей, которые пока при смерти не будут лежать – к врачу не пойдут. Так и я. Подумаешь, немного побаливает.
Только босс другого мнения. Весь день гоняет туда-сюда с бумажками. Все дело в том, что он готовится к сдаче дома. Вот весь офис на ушах и стоит. Проектировщики, рекламный отдел – все к нему через меня бегают. Ужас просто. Я и то еле-еле что-либо успеваю. И так же, как и все, таких трындюлей получаю, что просто ужас. Только если начальники забежали-выбежали, то мне достаются все орехи.
Я и так медленно передвигаюсь, а меня гоняют и в хвост и в гриву. Казалось бы – только двадцать минут покоя.
– Софья! – рявкает в коммутаторе голос Зимнева вновь. – Принесите бумаги на подпись.
– Хорошо, сейчас, – тут же отзываюсь я.
Я закрываю глаза, успокаивая себя. Я смогу подняться, у меня все получится.
Кое-как скривив позвоночник, чтобы меньше болело, я поднимаюсь. Делаю пару неуверенных шагов, ощущая, что боль немного ушла. Совсем на немного, но стоит не так встать, и она вновь возвращается.
Делаю глубокий вдох и выдох и захожу в кабинет Зимнева.
Натыкаюсь на его яростный взгляд зеленых глаз, придающих нехилого пинка под место, находящегося ниже пульсирующей боли.
– Вот, Вадим Сергеевич, – иду к нему, поджимая губы.
Больно-то как. Надо будет в обед хотя бы в больницу съездить. Ага, а вдруг дорого? Сейчас экономить каждую копеечку надо. Может, это у меня из-за отсутствия тренировок болит спина? Вон, Зимнев мне говорил взять карточку и ходить в фитнес-клуб.
Я чуть ли не падаю на стул, стоящий возле стола Зимнева. И передаю ему документы. Перед глазами расплываются звездочки. Все, решено. Надо в больницу. Только начальство придется предупредить. Просто открыть рот и сказать.
– Можете идти, Софья. Я позову, если что-то понадобится.
Просто сказать. Ох, нет. Теперь надо просто встать.
– Софья, – слышу слегка измененный голос начальника.
Открываю глаза. Даже не поняла, что закрыла их.
– Все в порядке? – спрашивает он, участливо глядя в мои глаза.
– Да, – отвечаю я, надавливая ладонями на стол.
Это я так пытаюсь подняться. Но что-то не особо получается.
– Нет, – я вновь смотрю в зеленые глаза, ощущая, как в моих собираются слезы.
Мне так стыдно, как никогда в жизни.
– Что случилось? – спрашивает он, поднимаясь со своего места.
– Можно я в обед задержусь? Мне в больницу надо.
– Что случилось? – напирает он.
– Спина болит, – я нервно сглатываю. – Я сейчас встану.
– Сидеть, – рявкает босс, а я слегка сжимаюсь. – Как болит? Что именно болит?
– Поясница. Ходить больно, – отвечаю.
Зимнев достает телефон и что-то набирает в нем. Я уж думаю, что гуглить будет, но он прикладывает телефон к уху. Диктует мои жалобы собеседнику, а затем прячет телефон в карман брюк.
Я недоуменно смотрю на него.
– На диван, – он кивает на мебель, стоящую возле стены.
Я нервно сглатываю.
Мы смотрим друг другу в глаза, я недоуменно, а он холодно. И все же начальник закатывает глаза, подходит ко мне и берет за руку, помогая подняться. Отводит, как какую-то старую бабульку, к дивану.
– Ложись, – тихо говорит он.
– Спасибо, – я улыбаюсь, впервые в жизни радуясь чужой заботе.
По звонку Зимнева в офис прибыла карета скорой помощи.
Я нервно ежилась, лежа на диване. Все-таки я подставляю босса тем, что у меня болит спина. А у меня, между прочим, еще испытательный срок не прошел.
Смотрю на Зимнева, сосредоточенно что-то печатающего на своем ноутбуке. Почему-то хочется встать, подойти к нему и разгладить складку, собравшуюся на его лбу.
Хмм, а ведь он богатый, у него есть охрана. Возможно, даже связи. Что мне будет стоить попросить его о помощи? Ведь чувствую, что не отстанет тот Костя.
Да-да, так и представляю, как прошусь в рабство к Зимневу, только бы закрыть долг Насти. С одной стороны – сестра должна сама как-то свои проблемы решать, а с другой… С другой стороны, ее проблема уже наезжает на ее семью.
Зимнев получает звонок на телефон и быстро выходит из кабинета. А вот возвращается в компании седовласого мужчины в белом халате и саквояжиком в руках.
– Добрый день, – мужчина подходит ко мне. – Что случилось?
– Спина болит.
– Переворачивайтесь на живот, – командует доктор.
Бросаю взгляд на Зимнева, стоящего надо мной. Только не говорите, что он будет присутствовать при этом.
Я аккуратно переворачиваюсь, чувствуя, как боль прострелила поясницу. Тихонько заскулила.
– Так, сейчас посмотрим, что у вас болит.
Доктор нажимает на что-то, я нервно дергаюсь.
Глазами ищу босса, который холодным взглядом смотрит на меня. Как в поддержку. Наверное.
– Так понятно. У вас защемило нерв. Сейчас сделаю укол. И выпишу вам медикаменты. Вам надо будет хотя бы пять дней поколоться, – говорит доктор. – Умеете ставить уколы?
– Нет, то есть да. Сестра умеет, – отвечаю я.
– Отлично. Приспустите юбку немного.
Я сильно краснею, глядя на босса, который, наконец-то, отворачивается от меня, втыкая в свой компьютер.
Мне слишком неловко. Хочу, чтобы он вышел. Хотя у нас и так уже столько неловких моментов было, что уж тут стесняться слегка оголенной попы. Просто Зимнев иногда так смотрит, что у меня тяжелеет внизу живота, а трусики становятся мокрыми. Меня возбуждает мой босс.
Доктор ставит укол. Я нервно сжимаюсь от того, что он немного болючий, но еще хуже, что меня в таком виде видит Зимнев. И я не только про немного оголившиеся ягодицы. От того, что сделал вчера Костя, остались небольшие синяки. И я понимаю, что мой начальник их видит. И доктор тоже. Ужас какой. И как объяснить их? Если, конечно, о них будут спрашивать.
По телу разливается странное ощущение. Будто что-то прохладное и в то же самое время теплое.
– Я выписал рецепт, – пояснил доктор. – Всего хорошего.
Я пытаюсь подняться.
– Лежите, Софья, – слышу хриплый голос Зимнева над собой. – Я сейчас приду.
– Да, кстати, пусть немного полежит на спине в ровном положении.
Переворачиваюсь на спину. Становится легче.
Зимнев возвращается через полчаса. В его руках небольшой кулечек с маркой ближайшей аптеки.
– Спасибо, сколько с меня? – спрашиваю его.
– Нисколько, – отвечает он.
– Ой, извините, – нервно смеюсь я. – Я что-то не подумала, что вы можете купить что-то себе.
– Нет, почему. Это ваши лекарства. Как вы себя чувствуете? – уточняет он.
Я сажусь на диван, чувствуя лишь отдаленное эхо боли.
– Лучше, спасибо. Я вам очень благодарна, – довольно смотрю на него.
На миг его жесткие черты лица разглаживаются, и он едва улыбается.
– Конечно. Врач сказал, что лучше делать уколы в одно время.
– И что это значит?
– Сделаете укол на работе, – он пожимает плечами и передает мне пакет с таким темным взглядом, что у меня создается ощущение, что он хочет, чтоб я попросила его делать мне уколы.