Дни с папой в больнице превращаются в кошмар и ужас. Я постоянно чувствую себя виноватой, что позволила ему выпить, что уехала по зову своего любовника, хотя могла остаться дома. Да, это глупо, но по-другому я не могла себя не накручивать.
На душе возник такой холод и тоска, что я саму себя не узнавала. Я боялась за отца.
Он лежал в коме пару дней, потом сказали, что что-то с сердцем. Нужно делать операцию.
Собираем все деньги, какие есть, но уже не надо. Зимнев за все платит. А я не могу. Во мне будто отключают женщину. Надо благодарить, а не получается. Он и не настаивает. Не заставляет, не берет силой. Чувствует мое состояние и просто находится рядом.
Вскоре отец идет на поправку. Мне дают заслуженный отпуск, в который я везу папу в санаторий.
А там я уже много думаю. Почему-то мысли о жизни приходят на природе, в тихой и спокойной обстановке, в которой нет стресса.
Могу, наконец-то посмотреть на свою жизнь со стороны. Обдумать ее без спешки, работы и так далее. Приходит понимание, что будущего с Зимневым не будет. При чем я это всегда понимала, а теперь все. Хватит с меня таких отношений. И с одной стороны – он нам помог. Ни слова, что я должна ему денег и всякого такого нет. Ни слова, что я должна что-то еще. Но все равно есть какой-то груз, давящий на меня. Я так не могу больше.
***
Дни в санатории летят незаметно. Я уже все решила про себя и Вадима. Вернусь на работу и закончу этот бесперспективняк. Вот все и точка. Хватит трахаться как кролики.
На работе все как всегда. Почти. На моем месте сидела другая. Точнее не то, что другая, а так Анечка, которая была у Зимнева дома. Ох, и начудила она в документах. Но ничего. Сейчас разберусь.
Хотя здесь все перевоевано. Вот еще, что я не люблю на работе, когда трогают мое! Особенно, Зимнева, к которому я так и не заглядываю с самого своего прихода на работу. Сквозь рабочий телефон поздоровались и хватит. Угу, и это после десяти дней, когда я соскучилась все же. Эх, слабохарактерная я. Но что поделать, когда любишь до последнего?
– Софья, принеси мне кофе и письма, – раздается из динамика коммутатора.
Я нервно замираю и сглатываю. Вот опять возвращаемся к тому, что обычно бывает.
Я поправляю юбку и блузку. Беру поднос, на который ставлю свежесваренный кофе без сахара и пачку писем.
Я захожу в кабинет, закрываю дверь на замок.
Вадим сидит за столом, опершись на один локоть и поглаживая пальцами губы. Второй рукой он клацает мышкой. Я любуюсь его сосредоточенным лицом. У него красивый профиль – прямой нос, пухлые губы, широкие кустистые брови. Он мельком глянул на меня зелеными глазами. Волна жара проходит по моему телу под его внимательным взглядом. Как всегда, когда я его вижу. Его взгляд другой, но такой…
Выдавливаю из себя улыбку. Как же я соскучилась.
Я подхожу с правого бока к нему, ставлю поднос на стол. Протягиваю пачку писем. Наши пальцы соприкасаются, а меня будто током пронзает.
Вадим начинает перебирать почту. Находит нужное письмо и передает мне.
– Читай, – говорит низким бархатным голосом, обволакивающим мое тело. Вибрирующие нотки заставляют чуть ли не подгибаться мои ноги. У меня всегда такая реакция на него.
– Договор? – спрашиваю, приподняв одну бровь. Мы еще перед моим отпуском заключили сделку с этим предприятием, и они только сегодня прислали подписанный экземпляр контракта.
– Настоящий договор составлен: с одной стороны – Зимневым Вадимом Сергеевичем, и с другой – Деревянко Дмитрием…– я застыла на месте, почувствовав горячую ладонь под коленом.
– Продолжай, – Вадим начинает медленно поднимать юбку.
Этьо игра всего лишь игра. Больше такого не будет. Все. Сегодня я поставлю точку. Только наслажусь последними крошками и все.
От предвкушения продолжения трусики тут же становятся мокрыми. Я продолжаю читать, ощущая, как его рука движется вверх по внутренней стороне бедра. Мурашки покрывают тело, а я чуть не стону, когда его палец касается краешка ткани.
Вадим упорно смотрел на экран ноутбука, а пальцем водил вдоль моих трусиков, задерживаясь на клиторе. И главное, делал все с таким скучающим видом, что создавалось ощущение, что ничего не происходит. Только я вцепилась в бумажку, когда его пальцы отодвинули краешек мокрой ткани. Он вставил указательный палец внутрь меня, а большим надавил на пульсирующую точку.
С моих губ сорвался стон.
– Повтори последнее предложение, – невозмутимо сказал он.
Ага, у самого голос хриплый. И с моего места не видно, что под столом, но не сомневаюсь, что там уже бугор в его штанах.
– Со стороны заказчика… – я хриплю с каждым словом.
К первому пальцу присоединяется второй, а я выгибаюсь. Какое чтение? Ослабевшие пальцы выпустили договор, упавший на пол, будто сорванный ветром осенний лист.
Мужчина резко вынимает пальцы, не давая мне разрядки. Я тянусь за ним, но он усаживает меня на край стола. Подтягивает к талии юбку и разводит мои ослабевшие ноги.
– Я соскучился, – говорит он, не отводя взгляда от влажных складок у меня между ног.
По ним или по мне? Иногда я чувствую, что он готов дифирамбы петь моей вагине. Хотя в нашем случае не о романтике.
– Только давай без всякой романтики, – я ложусь на стол, выгибаясь. – Мы же договорились.
– София, – угрожающе говорит Вадим, сжимая мои бедра. Смотрит на меня своими зелеными глазами, будто хочет залезть в голову. У него давящий взгляд. Партнеры по бизнесу выдержать не могут, что уж говорить о женщинах, которые штабелями у его ног падают. Что тут про меня говорить. Уже полгода как таким штабелем укладываюсь. Зато все честно. Я попросила о помощи, а он мне ее предоставил. Именно тогда, когда нас с сестрой чуть ли в асфальт не закатали.
Я знаю, что у него помимо меня есть женщины. А вот ему необязательно знать, что он у меня единственный. Никогда ему этого не скажу. Я безмерно благодарна ему за все. Даже за то, что все без чувств.
Все по-честному. Это его условие, которого я придерживаюсь. Мы просто трахаемся. Никаких отношений. Но фраза «я соскучился» – уже немного больше. Для меня. Я все-таки женщина. Что она значит? Но проанализировать ее мне не дают.
Мужчина коснулся меня языком.
Я выгнулась дугой, сжав руки в кулаки. Его движения дарили немыслимую ласку – нежно-сладкую пытку, заставляющую мое тело гореть от удовольствия. С ним всегда так.
Я извиваюсь в его руках с каждым движением его языка, ласкающего меня как конфетку. Я выгнулась, когда он вставил два пальца вновь. Придавил меня к столу плечами, а свободная рука легла на мой рот. Слишком уж громко начала стонать.
Удовольствие волнами проходит по телу. Тяжело сдерживать себя. Кусаю его ладонь, насаживаясь сильней на его умелые пальцы, задвигавшиеся внутри меня с утроенной скоростью.
Глаза в глаза. Рука на губах, шепчущих немое признание. Оргазм не заставил себя долго ждать. Я вцепилась пальцами в край стола, извиваясь, когда удовольствие пронзило меня насквозь.
– Хочу на ночь, – услышала голос Вадима рядом со своим ухом. Я распласталась как звезда, тяжело дыша.
Да, еще б уснула.
– Нет, – поправляю одежду. Я не хочу к нему на ночь. Только не сегодня. И вообще ни в какой другой день.
Пора заканчивать это саморазрушение. За полгода долг ведь вернулся? Или нет? Или я не верну долг, пока он не скажет – хватит?
– Не будь эгоисткой. После работы поедем ко мне, – Вадим пошел в сторону ванной.
Или ему просто хорошо со мной? Нет, такого не бывает. Такие мужчины не созданы для моногамии. Я всего лишь одна из. Пока не надоем, и меня не выкинут, как нашкодившую собачку. А нам с сестрой до сих пор нужна защита.
– Кто бы говорил, – бурчу я. – И вообще, мы до сих трахаемся, потому что оба эгоисты. Им вообще хорошо вместе.
Банальная фраза. Он все равно не отпустит. И я это знаю.
– Согласен, – Вадим вышел из ванной, вытирая руки полотенцем.
Мой взгляд опустился ниже его пояса, откуда выпирал внушительный бугор.
– Вечером, Софья, – Вадим проследил за мной взглядом. Как же он умеет сдерживаться? Как? Будь я на его месте – уже разорвала бы себя надвое от желания.
Тогда. До попадания отца в больницу, а сейчас когда мозги прочищаются, я чувствую себя грязной и распутной. Это все Вадим, из-за которого я себя чувствую такой. А мне так не хватает хотя бы простых объятий.