Удобное расположение Коше за порогами и грязь Фиркета были достаточными причинами для переноса лагеря. Но еще одно, более мрачное обстоятельство способствовало принятию такого решения. В июне вдоль Нила из Каира стала распространяться [203] холера. 29-го числа появились первые заболевшие в Асуане; 30-го — в Вади Хальфе. По этой причине Северный Стаффордширский полк переместился в Гемай. Во время шестимильного марша вдоль железной дороги в Гемай обнаружился первый случай холеры, и после этого смертельная болезнь свирепствовала в полку до середины августа.
Холера постепенно распространялась на юг, опустошая военные лагеря. Во вторую неделю июля она достигла Коше, где все принятые меры предосторожности оказались напрасными. Болезнь протекала в своей наиболее тяжелой форме. Из тысячи случаев заболевания в районе между Асуаном и Суардой около восьмисот оказались смертельными. Но сосчитать всех умерших практически невозможно[33]. Это был час испытаний, час ужаса. Египтяне, несмотря на свой фатализм, находились в подавленном состоянии духа. Англичане проявляли недовольство, и даже беспечные суданцы потеряли свою былую жизнерадостность.
В конце концов эпидемия отступила, и к середине августа практически перестала представлять серьезную опасность. Но необходимость усиления карантина и принятия других мер предосторожности затрудняла движение вдоль линий сообщения, и начало наступления все откладывалось.
Возникали и другие неожиданные препятствия. Китчинер хорошо понимал, что железная дорога, в том состоянии, в котором она тогда находилась, была ненадежным средством снабжения большой армии, находящейся в самом конце железнодорожного полотна. Поэтому он организовал вспомогательную лодочную службу, и через второй порог свободно курсировали гассасы и нуггуры. В летние месяцы в Судане дуют сильные северные ветры, которые не только позволяют лодкам двигаться против течения, но и приносят с собой желанную прохладу. В тот год на протяжении сорока дней, в решающий период кампании, дул жаркий южный ветер. Работа вспомогательной лодочной службы была практически парализована. Но, несмотря на все эти обстоятельства, подготовка к наступлению продолжалась, и вскоре возникла [204] необходимость перевезти канонерские лодки и пароходы в верховья реки.
Общее понижение местности у вторых порогов составляет около шестидесяти футов, а их длина достигает девяти миль. На этом промежутке Нил протекает по неровным гранитным уступам. Во время разлива эти уступы оказываются покрыты водой, которая стремительно, но спокойно течет над ними; поверхность реки становится гладкой, хотя на ней и образуются водовороты. Когда уровень воды спадает, уступы снова показываются над поверхностью, и вскоре вода начинает яростно бурлить вокруг гранитных глыб. На протяжении нескольких миль поверхность реки покрывается белой пеной, среди которой высятся черные гранитные камни. На вторых порогах для прохода судов имеется лишь узкий канал, в котором между скалистыми берегами яростно бурлит вода. Эти темные ущелья таят множество опасностей для штурмана. Самое грозное ущелье, Баб эль-Кебир[34], имеет лишь тридцать пять футов в ширину. Здесь, всего лишь на семидесяти ярдах, уровень воды понижается на десять футов, причем в одном месте вода падает с высоты в пять футов. Обширная заводь, расположенная вверх по течению и образованная на месте слияния двух рек, способствует увеличению объема воды и скорости течения. Эти «Ворота» — настоящее испытание даже для опытного штурмана.
Все зависело от подъема воды. По злой иронии судьбы именно в этот год вода поднималась значительно позже и значительно медленнее, чем обычно. Но к середине августа наконец-то стало возможным попытаться пересечь пороги. 14-го числа первая канонерская лодка, «Метемма», приблизилась к опасному месту. Северный Стаффордширский полк из Гемая и 7-й Египетский батальон из Коше подошли к «Воротам», чтобы вручную протащить корабли против течения. Были наняты лучшие местные штурманы. Полковник Хантер и морские офицеры под командованием капитана Колвилля руководили всеми работами. Суда были тщательно подготовлены. Чтобы уменьшить риск затопления, увеличили высоту надводного борта. Для этого носовые части кораблей были укреплены и надстроены, а затем соединены [205] с кормой прочными деревянными волноломами. Орудия и боеприпасы с кораблей сняли, были приняты и другие меры для снижения их веса. Корпус судна был охвачен железным стропом, к которому прикрепили пять прочных канатов — по два с каждого борта и один у носовой части. Уровень воды в реке изменялся настолько сильно, что пароход мог двигаться только за счет внешних сил, люди должны были буквально протащить его на себе. К счастью, оказалось возможным разместить систему блоков прямо напротив «Ворот», на скале, возвышавшейся в заводи перед порогами. Здесь был закреплен стальной шкив, через который на восточный берег перекинули буксирный трос. С находившейся здесь песчаной отмели было всего удобнее начать буксировку кораблей. Тянуть канаты должны были две тысячи человек, но течение было настолько сильным, что, несмотря на то, что суда нужно было протащить только на сотню ярдов, проводка каждого судна занимала полтора часа и требовала огромных усилий. Все обошлось без происшествий, и шесть кораблей в течение нескольких дней были проведены через пороги. Через неделю вся флотилия уже своим ходом двигалась по верховьям реки.
На какой-то момент всем показалось, что фортуна наконец-то повернулась лицом к египтянам. Холера практически исчезла. Все семь пароходов, прошедших пороги, степенно подошли к лагерю. Почти в то же самое время подул северный ветер и облегчил мучения страдавших от жары людей. Этот же ветер позволил огромному количеству лодок, уже несколько недель ожидавших благоприятной погоды, с припасами отплыть на юг к Суарде. Никаких задержек больше не предвиделось.
Расстояние от Коши до Кермы, первой позиции дервишей, составляло 127 миль. Дорога, шедшая по суше, была на 41 милю короче, она перерезала большую излучину Нила между Коше и Садин Фанти, что позволяло сократить переход на 30 миль, а затем шла по кратчайшему пути из Ферейга в Абу Фатма. Донгола, конечная цель кампании, находилась еще в 35 милях от Кермы. Таким образом, общая длина пути составляла 121 милю по суше и 161 — по реке. Наиболее трудным был переход по пустыне из Коше в Садин Фанти. На участке Нила между Коше и Кермой часто встречались быстрины, но, даже когда подъем воды спадал наполовину, река все еще оставалась пригодной для судоходства. [206]
Единственным серьезным препятствием были третьи пороги у Ханнека — три мили течения, испещренные торчащими из воды камнями, маленькими островками и водоворотами, — которые можно было пройти только тогда, когда уровень воды достигал максимального значения. Затем почти двести миль, до самого Мерави, не встречалось никаких преград для свободной навигации в любое время года. Берега здесь, за исключением района у Садин Фанти, где холмы подходили почти к самой воде, были низкими и ровными. Восточный берег окаймляли пальмовые рощи, за которыми находилась узкая полоска обрабатываемой земли — так называемая «плодородная Донгола». На противоположной стороне сразу же начиналась пустыня. Армия должна была двигаться по правому берегу.
На первом этапе наступательной операции египтяне должны были занять Абсарат, и 23 августа бригада Макдональда вышла из Суарды и, пройдя через пустыню до Садин Фанти, приблизилась к берегу Нила и вошла в Абсарат. 26-го числа бригада Льюиса обошла излучину между Коше и Садин Фатни и присоединилась к стоящим в Абсарате войскам. Тридцать семь миль по сухой пустыне — это слишком трудный переход, и поэтому возникла необходимость организовать пункты набора воды. Сирдар приказал, чтобы вода на верблюдах подвозилась в бурдюках и цистернах к двум специально устроенным небольшим базам, и чтобы запасы воды ежедневно пополнялись. Но неожиданно планы командования были нарушены стихийным бедствием, сильно поколебавшим боевой дух солдат.
25 августа после полудня ветер изменил свое направление. Началась песчаная буря, которая сопровождалась грозой, разразившейся во всей Нубийской пустыне. Ливень, не прекращавшийся и на следующий день, заставил бригаду Льюиса отложить начало марша. Но на следующий день подразделение все же выступило. Однако еще до того, как солдаты добрались до первого пункта набора воды, начался третий за три дня шторм, которому предшествовала песчаная буря. Сразу же после наступления темноты от колонны отстали триста человек и, усталые и обессиленные, вернулись в Коше. Когда бригада подошла к Садин Фанти, на землю в изнеможении опустилась 1700 солдат. В одном из батальонов, насчитывавшем семьсот человек, лишь шесть могли [207] шагать строем. Семь человек умерло от истощения, и еще восемьдесят было помещено в госпиталь. Переход бригады из Коше в Абсарат получил мрачное название — «марш смерти».
Дожди, шедшие несколько дней, привели к наводнениям, подобных которым в Судане не случалось около пятидесяти лет. Вода, стекавшая с широких равнин, заполняла узкие ущелья, превращая их в бурные реки. Размыло двенадцать километров железнодорожных путей. Рельсы были погнуты, подвижной состав разбит, телеграфные провода порваны. То, что строилось неделями, было разрушено за несколько часов. Наступление было приостановлено, еще не успев начаться.
В этот момент успех всей кампании висел на волоске. Общественное мнение еще не было уверено, стоит ли продолжать боевые действия. Пессимисты были наготове. «Правительство шовинистов», «Генерал-невежда», «Еще одна катастрофа в Судане» — вот о чем судачила молва. Любая задержка вызвала бы гневный протест. Известия о «марше смерти» еще не достигли Лондона, но репортеры, возмущенные тем, что их «приковали к штабу», были готовы рассказать и об этом. И, помимо этого, армию необходимо было кормить, а с дервишами нужно было сражаться. В эти тревожные дни, когда под угрозой находилось продолжение всей операции, организаторские таланты сирдара проявились ярче, чем когда-либо за всю его карьеру. Спешно отправившись в Могра, он нашел там телефон, который, к счастью, еще работал. Китчинер знал, где находится каждый его солдат, каждый кули, каждый верблюд или осел. За несколько часов, несмотря на то, что движение железнодорожного транспорта было парализовано, он собрал пять тысяч солдат у разрушенного участка железной дороги и обеспечивал их питанием до тех пор, пока работа не была закончена. Сообщение было восстановлено через семь дней. Наступление приостановилось, но оно не было прекращено.
5 сентября 1-я (Льюиса) и 2-я (Макдональда) бригады подошли к Дулго. Одновременно с этим остальная часть египетской армии покинула Коше и по пустыне через Садин Фанти направилась в Абсарат. Каждый солдат должен был принять участие в последней операции кампании. [208]
Экспедиционный корпус был организован следующим образом:
Главнокомандующий: сирдар
Пехотная дивизия: полковник Хантер
1-я бригада, Майор Льюис, 2-я бригада, Майор Макдональд, 3-я бригада, Майор Максвелл, 4-я бригада, Майор Дэвид
3-й Египетский, XI-й Суданский, 2-й Египетский, 1-й Египетский; 4-й Египетский, XII-й Суданский, 7-й Египетский, 5-й Египетский; IX-й Суданский, XII-й Суданский, 8-й Египетский, 15-й Египетский, X-й Суданский
Кавалерийские отряды: Майор Бёрн-Мюрдох
Кавалерия, 8 эскадронов
Корпус верблюжьей кавалерии, 6 рот
Конная артиллерия, 1 батарея
Артиллерия: Майор Парсонс
Полевая артиллерия, 2 батареи
Пулеметы Максима, 1 батарея (брит.)
Тыловые части: Майор Курри
Северный Стаффордширский полк, 1-й батальон
Речная флотилия: капитан 1 ранга Коллвилль
Канонерские лодки «Зафир», «Абу Кли», «Метемма», «Эль Теб»
Пароходы «Кайбар», «Дал», «Акаша»
Всего: 15 000 человек, 8 кораблей, 36 орудий.
Таким образом, на фронте находилось тринадцать из шестнадцати батальонов египетской армии. Два батальона, 6-й и XIV-й, обеспечивали коммуникации, занимая укрепленные районы. 16-й батальон резервистов стоял в Суакине. Вся египетская армия участвовала в войне. За порядком в столице и внутри страны следили полиция и британская оккупационная армия. 9 сентября все четыре бригады подошли к месту встречи у Дулго. 10 сентября солдаты британского полка, которых на пароходах хотели отправить вверх по Нилу, на поездах были доставлены в Коше из Сарраса и Гемая. Сирдар планировал отправиться на юг 12 сентября вместе с флотилией.
Но самое большое разочарование было еще впереди. Ценой невероятных усилий канонерская лодка «Зафир» была собрана в Коше четко в срок. Вечером 11 сентября офицеры и солдаты вышли к реке, чтобы наблюдать за пробными испытаниями судна. Берег Нила был заполнен зрителями. Колвилль командовал. Сирдар [209] и его штаб находились на борту. Были подняты флаги, и под радостные крики были отданы швартовы. Но гребное колесо не успело сделать и двух оборотов, когда раздался громкий хлопок, напоминавший выстрел крупнокалиберной пушки, из котлов повалил густой пар и двигатели остановились. Китчинер и Колвилль находились на верхней палубе. Последний поспешил вниз, чтобы узнать, что произошло. Оказалось, что лопнул цилиндр низкого давления. Такую поломку нельзя было исправить до тех пор, пока новый цилиндр не будет доставлен из Хальфы.
Однако, несмотря на происшествие, дата начала наступления не была изменена. 13 сентября 1-я, 2-я и 3-я бригады заняли Кадерму. Здесь к сухопутным силам присоединилась речная флотилия, и теперь военные корабли действовали вместе с подразделениями, находившимися на берегу. К Фарейгу египтяне подошли 14 сентября, а через два дня к трем бригадам присоединилась 4-я. Сосредоточение войск было завершено.
После того как в Фиркете было уничтожено мощное передовое укрепление, эмир дервишей, Вад Бишара, собрал остатки своих войск в Донголе. В течение лета дервиши находились в ожидании, и в середине августа в город из Омдурмана прибыло небольшое подкрепление под командованием одного не слишком знатного эмира. Халифа, конечно же, обещал прислать еще солдат, но эти обещания долго оставались невыполненными. Против египтян Бишара мог выставить лишь 900 джехайда, 800 арабов из племени баггара, 2800 копьеносцев, 450 всадников на верблюдах и 650 — на лошадях. У дервишей были лишь шесть небольших медных пушек и одна митральеза.
6 сентября патруль дервишей перерезал телеграфный провод, и это был первый знак того, что враг близко. 10 сентября сирдар узнал, что Керма хорошо укреплена. 15 сентября египетский кавалерийский отряд наткнулся на разъезд дервишей, и произошло первое столкновение. 18 сентября египтяне подошли к Сардеку. Бишара продолжал удерживать свои позиции в Керме, казалось, что сражение близится. Было решено начать атаку Кермы на рассвете. С первыми лучами солнца армия начала движение, и когда поднялось солнце, то от открывшегося зрелища захватило дух — кругом двигались сотни людей и артиллерия, справа стояли корабли. Солдаты собрались с силами перед предстоящим боем. Но как только на горизонте появились деревня и [210] форт Керма, по рядам пробежал слух, что они пусты. Когда войска подошли к Керме, стало ясно, что дервиши покинули ее. Лишь мощное укрепление из глины говорило о том, что здесь недавно был Бишара. Так куда же он ушел?
В полумиле к югу, на противоположном берегу реки находилась длинная линия окопов и стен с проделанными в них бойницами. Фланги этого оборонительного сооружения упирались в глубокие болота, раскинувшиеся к северу и югу от Хафира. Небольшой пароход, несколько гайссас и других лодок бросили якорь у берега, чтобы произвести разведку. Сознавая свою слабость, благоразумный эмир ловко переправил отряды через реку, отделив себя от гибели широким водяным потоком.
Ширина обороны дервишей достигала полумили. Приблизившись к северному ее краю, египетские корабли открыли огонь из всех орудий, поражая укрепления противника и поднимая тучи пыли и каменных осколков. Дервиши, как это потом неоднократно случалось, вызывали восхищение противника своей храбростью. Воодушевленные прибытием из Омдурмана тысячи джехайда и пятисот копьеносцев под командованием Абдель Баки, артиллеристы дервишей встали к своим орудиям, а стрелки заняли позиции в окопах и, несмотря на тяжесть своего положения, открыли огонь.
Корабли продолжали медленно приближаться, борясь с течением. Когда они подошли к Хафиру, где русло сужалось до шестисот ярдов, по ним открыли огонь орудия умело замаскированных батарей. По кораблям вели прицельный огонь стрелки, укрывшиеся в глубоких ямах у самого края воды и спрятавшиеся в ветвях деревьев. Последние держали под обстрелом палубы кораблей, бронированные щиты практически не обеспечивали никакой защиты. Летящие пули вспенили воду вокруг кораблей, барабанили по бортам, и в тех местах, где отсутствовала броня, пробивали их. Огонь был настолько плотным, что возникли сомнения, стоит ли продолжать обстрел. «Тамай» повернул назад и отплыл вниз по течению к ставке сирдара. Остальные корабли не двинулись с места и продолжили бомбардировку позиций дервишей. «Тамай» вскоре вернулся на свое место и, двигаясь против течения, принял активное участие в обстреле. [211]
Зрелище, которое открывалось солдатам, было поистине захватывающим. За полосой реки, на фоне освещенного ярким солнцем голубого неба отчетливо просматривались позиции противника. За линией окопов, у глиняных домишек и укрытий, виднелись крепкие фигуры одетых в джиббу солдат. Еще дальше за ними, на равнине, совершали маневры кавалерийские отряды, солнечный свет, отражавшийся на остриях их широких копий, слепил глаза. У самого Нила верхушки пальм были усеяны дерзкими стрелками, их позиции можно было легко обнаружить по струйкам дыма или когда маленькая фигурка, как подстреленная птица, падала на землю. Вода вокруг шедших против течения и испускавших большие клубы дыма кораблей кипела от падавших пуль и снарядов. Флотилия снова подошла к узкому месту, наблюдавшие за ней с суши солдаты снова затаили дыхание, и снова двигавшаяся первой «Метемма» повернула назад и под радостные крики арабов устремилась к безопасному месту. Стало ясно, что корабли не смогут пройти здесь.
Обстрел длился два с половиной часа, и сирдар понял, что его флотилия не сможет подавить сопротивление дервишей. Он отдал приказ Де Ружемонту, принявшему командование после того, как Коллвиль был ранен, пройти на полном ходу мимо укреплений, не пытаясь их разрушить, и продолжить движение к Донголе. Для прикрытия кораблей три артиллерийские батареи под командованием майора Парсонса были размещены на болотистом острове Артагаша, в это время года соединенного отмелью с правым берегом Нила. В то же самое время три пехотных батальона выдвинулись вперед и заняли позиции напротив укреплений дервишей. В 9 часов утра восемнадцать пушек начали обстрел укреплений противника, растянувшихся на 1200 ярдов. В тот же момент пехота и ракетные подразделения открыли огонь по верхушкам пальм. Артиллерия заставила замолчать три из пяти пушек дервишей и потопила маленький пароход «Тахра», а пехота уничтожила огневые позиции на деревьях. Используя возникшее преимущество, в десять часов корабли флотилии, выстроившись в ряд, начали движение вверх по реке и, несмотря на яростное сопротивление арабов, прошли мимо укреплений и устремились к Донголе. После этого можно было сказать, что сражение закончено. [212]
Неизвестно, отступил бы Бишара, если бы не боялся оказаться отрезанным. По-видимому, он считал, что сирдар по правому берегу Нила пойдет к Донголе и переправится к ней под прикрытием кораблей. Как и многие другие мусульманские военачальники, Бишара всегда заботился об отступлении, тем более тогда, когда ему противостояли превосходящие силы противника. Но, за исключением этой чисто военной причины для отступления, имелась и другая, более конкретная. Все принадлежащие Бишаре запасы зерна находились на гайссасах, стоявших на якоре у западного берега. Артиллерийский и пулеметный огонь с острова Артагаша перекрывал подходы к лодкам. Ночью голодные дервиши несколько раз пытались добраться до своих запасов; но луна светила ярко, а артиллеристы были начеку. Все атаки дервишей были отбиты. К утру они оставили Хафир и отошли к Донголе.
Вад Бишара напрасно беспокоился о путях своего отхода. Сирдар не мог продолжить наступление на Донголу, оставив у себя в тылу мощный вражеский отряд. Разделять армию и создавать группировку, которая должна была изолировать очаг сопротивления в Хафире, также было нецелесообразно. Но после того, как дервиши покинули свои укрепления, задача командования упростилась. Утром местные жители привели все арабские лодки к правому берегу реки и сообщили, что Бишара отступил к Донголе. Сирдар, избавившись от необходимости силой прокладывать себе путь к столице провинции, приказал солдатам начать переправу на противоположный берег.
Потери были невелики, они составили четырнадцать человек — меньше чем одна тысячная от общей численности армии. Тем не менее эта бескровная стычка стала гордо именоваться «Сражением при Хафире». В официальных донесениях она обозначалась как бой. Ее величество королева и хедив направили сирдару поздравительные телеграммы. Была отчеканена памятная медаль. Новейшая военная история не знает более легких побед, чем та, которая была одержана при Хафире.
Весь день 20 сентября Бишара продолжал отступление и к вечеру подошел к Донголе. Несмотря на полученное ранение, он ввел свои войска в город и сразу же начал подготовку к обороне. [213]
Несмотря на то, что днем 21 сентября армия еще не закончила переправу, сирдар решил не задерживаться и отдал приказ продолжить наступление. Египтяне прошли двенадцать миль на юг и разбили лагерь напротив большого острова Арго. На рассвете войска продолжили свой путь и еще до полудня подошли к Зоварату. Расстояние между этим поселением и Донголой едва ли достигало шести миль. Поскольку ожидалось, что сражение начнется на следующий день, уставшие после долгого перехода солдаты с радостью узнали, что у них есть еще восемнадцать часов для отдыха. Весь день египтяне провели в пальмовых рощах на берегу Нила. Офицеры в бинокль могли наблюдать, как корабли методично обстреливали Донголу. Разрывы снарядов были хорошо слышны. В течение дня небольшие вооруженные отряды дервишей, пешие и на конях, приближались к постам боевого охранения и обменивались выстрелами с египтянами.
Все это, а также сознание того, что кампания близка к завершению, поднимало боевой дух солдат. В лагере царило возбуждение, и лишь немногие крепко спали в ту ночь. В три часа ночи войска были подняты по тревоге, и в половине четвертого началось последнее наступление на Донголу.
Было еще темно. Тропическая луна ярко сияла в безоблачном небе, освещая песчаные равнины и двигавшиеся по ним огромные массы людей. Постепенно из-за горизонта за рекой и пальмовыми рощами стал разливаться теплый желтоватый свет; всходило солнце, и наступивший день дал возможность дервишам увидеть стройные ряды египетских солдат, наступавших по фронту в две мили. На левом фланге, ближайшем к реке, шла бригада Льюиса — три батальона в первом эшелоне и четвертый, двигавшийся в колонне, в резерве. Справа от бригады Льюиса выстроились три батальона Максвелла. Артиллерия, поддерживаемая Северным Стаффордширским полком, шла в центре. Бригада Макдональда наступала на правом фланге. В резерве находилась бригада Дэвида, следовавшая за артиллерией. Кавалерия и конная артиллерия прикрывали правый фланг, слева по реке шли пароходы.