Как известно, 15-16 ноября командование немецко-фашистских войск начало новое наступление на Москву. Советские войска на каждый маневр гитлеровцев отвечали контрманевром, на каждый удар - контрударом. Потерпев неудачу на северных и южных подступах к столице, противник 1 декабря осуществил отчаянную попытку прорваться к Москве в центре обороны Западного фронта. Враг нанес сильные удары в районе Наро-Фоминска и несколько потеснил оборонявшиеся здесь советские дивизии. Потеряв в ходе упорных и напряженных боев почти половину танков, гитлеровцы повернули на восток, в район станции Голицыне. Однако и эта попытка довести до победного завершения операцию "Тайфун" закончилась провалом.
Подтянув свежие силы, использовав резервы 33-й и 5-й армий, советское командование подготовило сокрушительный контрудар, в результате которого наши войска не только восстановили положение, но и улучшили свои позиции.
...Рубеж, которого противнику удалось достигнуть 2 декабря, оказался пределом его наступательных возможностей. Гитлеровские соединения с танками и артиллерией буквально метались с одного участка на другой в поисках слабого места в обороне защитников Москвы. Но теперь все удары врага повсеместно заканчивались неудачей.
Под влиянием успехов наших войск под Каширой, Дмитровом и Яхромой, под Белым Растем, Красной Поляной и Крюковом, под Кубинкой гитлеровское верховное командование вынуждено было отдать приказ о переходе к обороне северо-западнее Москвы с 5 декабря, а с 8 декабря - по всему советско-германскому фронту. Но было уже поздно! Советские войска перешли в решительное контрнаступление, и "непобедимое" воинство Гитлера сперва попятилось, а затем и обратилось в бегство, оставляя на поле боя тысячи убитых, раненых, боевую технику и имущество...
* * *
В конце декабря, когда военная ситуация под Москвой решающим образом изменилась в нашу пользу, пришла пора подвести итоги важнейшего этапа в жизни МВО и Московской зоны обороны. Этим вопросом и занялись коммунисты зоны на своей первой партконференции.
Конференция открылась 26 декабря. В ее работе приняли участие А. С. Щербаков, председатель исполкома Моссовета В. П. Пронин, секретари Московского комитета партии, руководители исполкома Московского областного совета, представители Главного политического управления Красной Армии.
С докладом "Об итогах работы и основных задачах парторганизации Московской зоны обороны" Военный совет поручил выступить мне. Тогда же, при обсуждении основных положений доклада, Военным советом было рекомендовано сосредоточить главное внимание на вопросах боевой готовности войск МЗО, на анализе недостатков в организации боевой подготовки личного состава, партийно-политической работы в частях и соединениях.
Доклад, выступления командующего П. А. Артемьева, начальника политуправления Н. М. Миронова настроили делегатов на самокритичное рассмотрение итогов своей работы, на глубокий всесторонний анализ положения дел в частях и соединениях.
Выступавшие говорили о боевых подвигах защитников столицы, приводили примеры, на которые следует равняться, прямо и принципиально вскрывали недостатки, предлагали пути к их быстрейшему устранению. С большим интересом делегаты конференции выслушали выступление секретаря парторганизации 250-го зенитно-артиллерийского полка старшего политрука Артемова, рассказавшего, как коммунисты этой части помогали командирам повышать эффективность борьбы с фашистской авиацией, добиваться высокой организованности, дисциплины, развивать чувство ответственности бойцов за образцовое выполнение воинского долга. В этом полку за шесть месяцев войны было принято в члены ВКП(б) 40 человек, в кандидаты - 125, во всех подразделениях созданы партийные организации, партийные группы.
В выступлениях начальника политотдела 5-й Московской стрелковой дивизии батальонного комиссара И. И. Белова, начальника политотдела МЗО полкового комиссара Я. И. Чистогова, ответственного редактора окружной газеты "Красный воин" полкового комиссара Я. М. Ушеренко и других резко критиковалась деятельность тех политработников, которые, ограничиваясь разноской газет и читкой сводок Совинформбюро, решением не имеющих к ним отношения административно-хозяйственных вопросов, не проявляли в то же время инициативы в своей главной работе.
Командующий II. А. Артемьев в своем выступлении призвал собравшихся не успокаиваться на достигнутом и от подготовки одиночного бойца переходить к планомерной и всесторонней подготовке подразделений, частей и соединений, уделив особое внимание обучению наступательным действиям и управлению в бою, поднять качество подготовки соединений МЗО на уровень лучших кадровых, ибо не далеко то время, когда Московские дивизии дойдут по нелегким дорогам войны до нашей полной победы.
На конференции Военный совет выразил благодарность всем работникам военкоматов Московского военного округа, самоотверженно выполнившим свой долг, всему личному составу комендантской службы, бойцам, командирам и политработникам Особой Московской стрелковой дивизии особого назначения НКВД им. Ф. Э. Дзержинского, обеспечившим строгий порядок и спокойствие в столице и прилегающих районах.
Партийная конференция в своем решении записала торжественное обязательство превратить подмосковные рубежи в еще более могучий бастион и подготовить части к выполнению любого задания партии и правительства.
Все выступавшие на конференции с вдохновенными словами благодарности обращались к родной партии, к ее Центральному Комитету - организатору победы наших войск у стен столицы.
Разгром немецко-фашистских войск под Москвой положил начало коренному повороту в ходе войны. Героические действия Красной Армии воочию убедили весь мир в том, что есть сила, способная дать сокрушительный отпор агрессору. Этими действиями была развеяна легенда о непобедимости фашистского воинства. Советский народ полностью разрушил надежды правящих кругов фашистской Германии на молниеносное осуществление своих военных намерений. Победа под Москвой имела большое международное значение. Укрепилась антигитлеровская коалиция, ослаб блок фашистских государств, воздержались от вступления в войну правительства Турции и Японии, еще больший размах приобрело освободительное движение порабощенных народов Европы.
...Дивизии противника, разбитые наголову, обращенные вспять в ходе контрнаступления и общего наступления, вынуждены были откатиться на 100 и более километров. По всем данным, которыми мы располагали, возобновление наступления противника на Москву в зимних условиях исключалось. Однако не вызывало сомнений и то, что гитлеровская клика не смирится с поражением, предпримет все от нее зависящее для восстановления своего пошатнувшегося военно-политического престижа.
Учитывая достаточно реальные перспективы повторения удара на Москву, как только враг сочтет это для себя возможным, Ставка Верховного Главнокомандования предписала Военному совету Московского военного округа и Московской зоны обороны осуществить ряд мероприятий по дальнейшему значительному укреплению Можайской линии обороны.
С другой стороны, Московский военный округ оставался одним из главных центров подготовки войск для фронта, что выдвигало перед его командованием и политорганами очередную группу неотложных задач. Однако все это уже входило в рамки повседневной и естественной для военного времени напряженной деятельности руководства тылового округа. Правда, теперь его название "Московский" было овеяно и боевой славой.
Глава вторая.
Если враг не сдается...
Последние дни в Москве. Разговор с А. С. Щербаковым. Новое назначение. На Донском фронте. Знакомство с К. К. Рокоссовским. Боевой коллектив управления фронта. Совещание в Вертячем. С. Ф. Галаджев. Первая подпись. Неожиданная пауза. Прибытие Н. Н. Воронова. План операции "Кольцо". В центре внимания политическое обеспечение плана операции. Приняли войска бывшего Сталинградского фронта. "Плюс четыре дня". Ультиматум Паулюсу. Утро 10 января 1943 года. Этапы сражения. Войска соединились в Сталинграде. Капитуляция Паулюса. Над Сталинградом - тишина!
4 декабря 1942 года меня вызвал к себе Александр Сергеевич Щербаков.
Нужно сказать, что после того, как завершилась героическая оборона Москвы и разгромленные немецко-фашистские части были отброшены от ее стен, встречи с Александром Сергеевичем стали значительно более редкими, теперь главным образом встречались на различного рода совещаниях. Да это и понятно - А. С. Щербаков помимо выполнения обязанностей секретаря ЦК ВКП(б), секретаря МК и МГК вел большую работу как начальник Главного политического управления РККА, заместитель Наркома обороны и начальник Совинформбюро.
Не будь я личным свидетелем исключительной работоспособности и целеустремленности Александра Сергеевича, его умения быстро схватывать суть любой, самой сложной проблемы и принимать правильные, всегда обоснованные решения - едва ли сумел бы понять, как один человек мог успешно справляться с таким обширным кругом ответственнейших обязанностей.
Впрочем, с Военным советом Московского военного округа и Московской зоны обороны А. С. Щербаков по-прежнему поддерживал тесную связь: нередко справлялся о наших делах по телефону, запрашивал необходимые документы, подсказывал в трудных случаях, как лучше решить тот или иной вопрос.
А округ продолжал трудиться для фронта. И, честно говоря, все те же внешне будничные, привычные уже заботы о формировании, комплектовании, боевой и политической подготовке резервов для действующей Красной Армии продолжали держать нас в постоянном напряжении, и, судя по всему, облегчения в обозримом будущем не предвиделось.
Хотя основные события в 1942 году разворачивались, казалось бы, далеко от столицы, линия фронта, образно говоря, проходила по нашим сердцам. Поступавшие в штаб округа сводки, различного рода ориентировки, да и сообщения в печати, по радио свидетельствовали об ожесточенности и кровопролитности боев на юге страны, ежесекундно напоминали о необходимости пополнения войск действующей армии, подготовки для нее резервов.
Надо сказать, что уже к середине 1942 года в подготовку резервов были внесены серьезные коррективы. В соответствии с накопленным нашими войсками боевым опытом, нарастанием мощности военной промышленности менялись организационная структура объединений и соединений Красной Армии, качественная и количественная оснащенность их оружием и боевой техникой. Создавались крупные танковые и артиллерийские формирования. В частности, на территории только Московского военного округа в мае была сформирована 3-я, а в июле - 5-я танковые армии. Правда, эти оперативные объединения вследствие нехватки современной бронетанковой техники имели пока еще смешанный состав, включали помимо танковых кавалерийские корпуса и стрелковые дивизии. Но и в них уже угадывались значительные наступательные возможности. Такой же наступательный потенциал концентрировался в растущем числе артиллерийских корпусов и дивизий, особенно оснащенных орудиями большой мощности и находящихся в резерве Ставки Верховного Главнокомандования.
Все эти изменения происходили на наших глазах. Ко многим, в меру данных нам полномочий, мы и сами, как говорят, приложили руку. И вот теперь, после чрезвычайно тревожного развития военных событий летом и осенью 1942 года, свершилось долгожданное: окружение крупной группировки гитлеровских войск под Сталинградом и успешное наступление частей и соединений Красной Армии на Северном Кавказе. Ситуация изменилась или, скажем осторожнее, снова менялась в пользу Советских Вооруженных Сил. Кто же и как скоро подведет победную черту под боевой страдой сорок второго?
Однако, направляясь в тот день по вызову к начальнику ГлавПУ РККА, я полагал, что разговор пойдет все же о работе Военного совета МВО, на чем и сосредоточил свое внимание, перебирая в памяти и оценивая события последнего времени.
Принял меня А. С. Щербаков с неизменным радушием: приветливо поздоровался, предложил сесть, спросил о самочувствии, заговорил о делах в округе, но не о последних событиях, а вспомнил о самых тяжелых днях обороны столицы, о нашей совместной работе по организации отпора врагу. Это меня несколько озадачило, ибо я знал, насколько Щербаков дорожил каждой минутой и, как правило, сразу переходил к главному. Впрочем, этот разговор состоялся в канун годовщины начала контрнаступления наших войск под Москвой, и воспоминания о пережитом были вполне уместны.
Однако в этом вступлении содержался и некий подтекст.
Подчеркнув, что в результате успешного контрнаступления Красной Армии Москва стала снова тыловым городом, Александр Сергеевич спросил, нет ли у меня желания поехать на фронт.
Услышав в ответ, что это самая заветная мечта с первого дня войны, Александр Сергеевич удовлетворенно кивнул и, поправив знакомым жестом очки, произнес:
- Другого ответа и не ожидал!
Далее он сообщил, что состоялось решение Центрального Комитета партии о моем назначении членом Военного совета Донского фронта.
- Обстановка там сейчас серьезно осложняется, - продолжил Александр Сергеевич. - Гитлеровское командование приступило к сосредоточению юго-западнее и западнее Сталинграда войск с явным намерением деблокировать окруженную группировку. Допустить этого нельзя ни в коем случае! Окруженная группировка должна быть уничтожена в самый короткий срок, и мы надеемся, что Донской фронт сыграет в ее разгроме важную роль.
А. С. Щербаков подчеркнул, что командующий войсками Донского фронта - один из героев битвы за Москву генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский - уже уведомлен о моем назначении.
Я немного задумался. Принимать участие в боевых действиях такого числа войск мне не приходилось. По плечу ли такая должность?
Заметив, что Александр Сергеевич вопросительно смотрит на меня, я прервал несколько затянувшуюся паузу и сказал:
- Задача в общих чертах ясна, меру своей ответственности представляю. Только вот не уверен, справлюсь ли с таким огромным делом, не лучше ли приобрести соответствующий современным требованиям опыт на каком-нибудь более скромном участке работы?
Александр Сергеевич выслушал меня внимательно, но уже хорошо знакомое, легкое постукивание кончиками пальцев по гладкой крышке стола подсказывало, что приводимые мною доводы не принимаются. И действительно, едва я закончил фразу, начальник Главного политического управления РККА уже более официальным тоном произнес:
- Надеюсь, вы понимаете, что в Центральном Комитете партии и ГКО подобные вопросы рассматриваются всесторонне? В данном случае из нескольких кандидатур остановились на вашей в твердом убеждении, что с задачей вы справитесь. И давайте на этом дискуссию по уже принятому вышестоящими органами решению прекратим. Кстати, кандидатуру вашу выдвинул я, так что за результаты вашей деятельности теперь отвечать будем вместе. Учтите это обстоятельство.
Последнее было сказано полушутливым тоном, но я отнесся к этому весьма серьезно.
Получив от А. С. Щербакова добрые напутствия и покинув его кабинет, постарался собраться с мыслями. Выезжать следовало незамедлительно. За считанные часы надо было хотя бы в минимально необходимых пределах сориентироваться в обстановке на фронте, по возможности выяснить, какие и когда будут направлены ему пополнения, уточнить ряд вопросов материально-технического обеспечения, да еще и сдать дела.
Мне, можно сказать, повезло в том смысле, что в оперативном управлении Генштаба, где появиться мне довелось на этот раз уже в новом качестве, начальник направления полковник К. Ф. Васильченко очень четко и достаточно полно обрисовал обстановку в районе Сталинграда, сосредоточив внимание на состоянии и планируемых действиях войск Донского фронта.
- Вот подойдет 2-я гвардейская, - обнадеживающе закончил К. Ф. Васильченко свое сообщение, - и фронт будет иметь полную возможность завершить разгром окруженного врага!
Получив затем необходимые сведения в мобилизационном управлении, я поехал к себе, в штаб Московского военного округа.