И еще одна ощутимая сложность - ни в политуправлении фронта, ни в политорганах соединений почти не было офицеров, свободно владевших польским языком, не было никаких структурных подразделений для работы среди местного населения, как, к примеру, это было у нас в годы гражданской войны.
Все это привело Военный совет к решению о необходимости создания особых военно-административных волостных и уездных органов в виде военных комендатур, на которые возлагались задачи проведения политической работы среди населения, поддержания порядка в тыловых воинских гарнизонах, содействия местным демократическим органам самоуправления, оказания им помощи в становлении и повседневной работе.
Для того чтобы на первых шагах не допустить каких-либо ошибок дипломатического и политического свойства в связи с полным отсутствием опыта в организации чего-либо подобного, я обратился за советом к члену ГКО и секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову. Обращаясь по такому, далеко не простому, вопросу, я себя заранее настроил на то, что ответ последует не сразу, что мое обращение должно навести руководство на мысль о необходимости внести в дело те ясность и определенность, которые бы могли содействовать успеху этой работы и в будущем. Ведь у нас впереди была Германия, а на южном фланге советско-германского фронта началось освобождение народов стран Юго-Восточной Европы...
Однако ответ меня, мягко выражаясь, озадачил. Не дослушав моего вопроса, Маленков ответил:
- Вы - член Военного совета фронта, представитель партии. Вам на месте виднее, что и как надо делать. Ошибетесь - ЦК вас поправит, сильно ошибетесь, наделаете глупостей - отстраним от должности и накажем!
Получив столь исчерпывающее руководство к действию, мы вынуждены были приступить к созданию военных комендатур, так сказать, на свой страх и риск, исходя из самых лучших намерений ускорить процесс нормализации жизни на освобожденной от фашизма земле.
Прежде всего было необходимо подобрать политически зрелые кадры комендантов, их заместителей по политической части, на которых ложился весь круг непростых обязанностей по организации воспитательной работы среди населения, подобрать аппарат комендатур, разработать их структуру, определить места размещения, круг конкретных обязанностей каждого работника.
Хотя мы и нарекла эти органы комендатурами, они имели мало общего с военными комендатурами гарнизонов на нашей территории. Они должны были в конкретных, малознакомых условиях представлять прежде всего Советскую власть на территории дружественного государства, олицетворять интернациональную сущность политики нашей партии, высокую гуманную миссию Красной Армии освободительницы. Предполагалось при этом, что там, где по каким-то причинам задержится формирование местных органов демократической власти, эти комендатуры примут на себя все обязанности по поддержанию порядка, оживлению экономики, решению проблем снабжения населения жизненно важными предметами первой необходимости, продовольствием и медикаментами, организации медицинской помощи, а в ряде случаев и ограждению местного населения от мародерских налетов бандитствующих подпольных формирований Армии Крайовой.
Нужно было на первых порах выработать достаточно полную инструкцию, определявшую права и обязанности комендатур в целом и каждого сотрудника в отдельности, исключить полностью всякие намеки на какое-либо самоуправство на территории дружественного суверенного государства, четко определить характер взаимоотношений с местными органами власти, местным населением.
Как я уже упоминал, у нас для этого не было ни опыта, ни готовых рецептов, да, честно говоря, до вступления на территорию Польши мы как-то об этом и не думали, не до того было.
Набросав черновой вариант инструкции, набрав в ходе ее подготовки солидный перечень вопросов, требовавших по меньшей мере уточнения, я, памятуя разговор с Маленковым и полагая, что к ответу на мой первый вопрос он, попросту говоря, не был готов, вновь позвонил ему. Напомнил о первом обращении, доложил, что Военный совет принял решение образовать комендатуры. Учитывая новизну дела и то, что речь идет теперь уже не только о Польше, высказал просьбу поручить компетентным инстанциям проверить соответствие положений инструкции правовым нормам. И получил ответ следующего содержания:
- Действуйте по обстановке. Вам на месте виднее. Центральный Комитет уполномочил вас решать вопросы в интересах дела. Поскольку вам доверяют, потрудитесь делать то, что следует, как подсказывает обстановка. О ваших действиях и принятых мерах информируйте Центральный Комитет!
Больше по этому вопросу мы никуда не обращались и решили действовать сами "как подсказывает обстановка", а по существу, - наше классовое чутье, партийная совесть, марксистско-ленинское мировоззрение. И конечно же воинский долг. Начали с обсуждения и составления Инструкции военным комендантам на территории Польши.
В связи с тем что войска фронта продолжали военные действия, что растянувшиеся тылы и дополнительные трудности материального свойства, вызванные к жизни бедственным положением оставленных противником территорий отнимали все дневное время, мы с начальником политуправления С. Ф. Галаджевым работали над составлением этого довольно объемистого документа по ночам, оставляя себе для отдыха два-три предрассветных часа.
Дней через пять Инструкция была готова и тщательно рассмотрена М. С. Малининым - человеком, как я уже ранее отмечал, высокообразованным, замечательным знатоком военной истории и (как это оказалось кстати!) основ международного права. В заключение ее обстоятельно изучил К. К. Рокоссовский, который внес в текст Инструкции несколько поправок, очень точных и необходимых в свете происходивших в Польше внутриполитических событий.
Не вдаваясь в подробности, могу признаться, что и на этот раз меня удивила способность К. К. Рокоссовского подмечать такие тонкости самых различных явлений, которые для их обнаружения требовали знаний фундаментальных. Я ведь, как, впрочем, и все, кто близко с ним общался, знал, что все официальное образование Константина Константиновича завершилось незаконченной гимназией, что уже позже, занимая высокое-положение в Красной Армии, ему довелось учиться на годичных курсах высшего комсостава я, если не считать различных, крайне редких курсовых сборов, - на этом все и закончилось. Формально. Однако сила знаний нашего командующего состояла в том, что он всю жизнь, каждую минуту, любую возможность до конца использовал для самообразования. Это была настоящая академия, пускай без штатных преподавателей и зачетных книжек, но с напряженными экзаменами. Он сдавал их теперь на полях сражений Великой Отечественной войны и начиная с первых шагов своего участия в ней сдавал только на отлично - и под Москвой, и под Сталинградом, и на Курской дуге, и в Белоруссии. А теперь вот готовился к сдаче заключительных экзаменов, так сказать, по всему курсу. Его проницательность, умение найти самую сердцевину любого явления (а как выяснилось при работе над Инструкцией, и дать руководство к действиям, которые отвечали самой сущности советской дипломатии) приводили меня в невольное восхищение.
Интересно отметить здесь, что выработанную нами Инструкцию, насколько я понимаю, по своей собственной инициативе рассмотрел и Генеральный штаб. С некоторыми добавлениями применительно к специфическим особенностям других стран Генеральный штаб издал ее уже в качестве официального руководящего документа, распространив ее действие на войска Белорусских и 1-го Украинского фронтов. А несколько позже Инструкция была введена в действие на всех фронтах.
У нас на должности военных комендантов были отобраны лучшие командиры и политработники из резерва и прибывшие после лечения из госпиталей. В наших действиях и намерениях в данном случае не было противоречия, поскольку предстояло еще готовиться к решительному форсированию Вислы, овладению Варшавой и к полному изгнанию немецко-фашистских оккупантов с территория дружественной Польши, а затем преследовать противника до самого Берлина. Так мы сразу и представляли свою задачу, к ее выполнению и готовились. По этой причине каждый офицер был, как говорят, на счету. Пополнение мы хотя и получали, но в пределах минимальных потребностей.
Учитывая важность не только создания, но и главным образом организации деятельности комендатур, мы всех отобранных для комендантской службы офицеров Подробно проинструктировали и об обстановке в Польше, и об их обязанностях, снабдили Инструкциями, а затем силами аппарата Военного совета и политуправления проконтролировали первые мероприятия вновь образованных подразделений, поправили там, где в этом была необходимость.
Предпринятые нами шаги заметно повлияли на укрепление порядка во фронтовом тылу, создали условия для усиления позиций демократических органов самоуправления, значительно улучшили взаимопонимание между Красной Армией и широкими массами польского населения, помогли более эффективно пресекать бандитскую деятельность аковского вооруженного подполья. А это в свою очередь стало первоосновой дальнейшего укрепления уз дружбы советского и польского народов, упрочения дальнейшего сотрудничества наших стран во всех областях международной жизни.
По распределению обязанностей в Военном совете руководство деятельностью комендатур было вначале полностью сосредоточено непосредственно в руках члена Военного совета. Однако очень скоро я почувствовал, что эта задача в конкретных условиях единолично не выполнима. Решением Военного совета при нем был создан специальный отдел по руководству военными комендатурами во главе с опытным и грамотным политработником - полковником Шестаковым.
С созданием этого отдела, сотрудники которого специализировались на конкретном направлении, оперативное руководство деятельностью комендатур заметно оживилось. Учитывая, что вся транспортная система в освобожденных районах была полностью разрушена, что железные дороги, даже те, что в той или иной мере сохранились, не могли принимать составы из Советского Союза по причине несоответствия ширины колеи, фронт был вынужден передать комендатурам большое количество автомобильного транспорта, поскольку даже собранное в сельской местности продовольствие в города доставлять было не на чем. В городах была введена карточная система, осуществлен ряд подчас жестких мер, направленных на искоренение спекуляции и мародерства.
Одновременно с решением экономических задач комендатуры приступили к широкой разъяснительной работе, привлекая для этой цели активистов из числа членов Польской рабочей партии. Нелишне будет напомнить, что население освобожденных районов, часто впервые в жизни, только теперь слышало правду о Советском Союзе, Советской власти, Коммунистической партии нашей страны. На протяжении пяти долгих лет гитлеровской оккупации органы пропаганды и продажные главари пронемецких органов "самоуправления" сеяли среди населения антисоветскую клевету, запугивая широкие массы трудящихся различного рода измышлениями, в частности о зверствах, чинимых советскими воинами. И сейчас, когда немцы были изгнаны из восточных уездов Польши, фашистские последыши и агентура польского эмигрантского правительства создавали банды, переодевали бандитов в форму воинов Красной Армии, вооружали советским оружием и устраивали поистине зверские расправы над жителями отдаленных сел и хуторов, делая все возможное, чтобы вести о "злодеяниях русских" разнеслись по всей территории освобожденной Польши.
В этих условиях правдивое, доходчивое, убедительное слово о Советском Союзе, его военных и экономических успехах, разъяснение принципов нашей ленинской национальной политики становилось действенным оружием, помогавшим трудящимся многострадальной Польши успешнее преодолевать трудности послеоккупационной разрухи, мобилизовывать силы на активную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками и бандитским контрреволюционным подпольем, пытавшимся пустить корпи на территории освобожденных районов страны.
Большую роль в разъяснении насущных политических вопросов среди самых широких кругов населения сыграла газета "Вольношчь", издание которой на польском языке организовало в те дни политическое управление фронта.
Решение столь неотложных и трудных проблем, необходимость широкого развертывания массово-политической работы на освобожденной территории, заботы по оживлению экономики и общественной жизни на территориях, освобожденных от гитлеровской оккупации, отнимали у Военного совета и политического управления много времени и сил. А ведь заниматься всем этим приходилось одновременно с руководством оперативной деятельностью войск, продолжавших наступательные бои в довольно сложных для нас условиях.
Войска наши находились на территории Польши, и одно уже это обстоятельство в значительной мере определяло содержание партийно-политической работы. Теоретической основой политических занятий с личным составом, особенно с офицерским, являлись решения ЦК ВКП(б) по вопросам отношений СССР с Польшей. Главное внимание теперь уделялось разъяснению интернациональной миссии Красной Армии, ее освободительных задач, подготовке личного состава к несомненно ожесточенным решающим боям, которые должны были развернуться в ближайшее время на главном направлении от Варшавы до Берлина.
Впереди в дыму пожаров лежал огромный город, превращенный противником в мощный укрепленный район с хорошо организованной огневой системой, протекала Висла - одна из главных водных артерий Европы, и та ожесточенность, с которой гитлеровцы пытались сбить нас с захваченных плацдармов, свидетельствовала лишний раз о расчетах противника дать здесь решающее сражение, о намерении задержать катастрофическое для себя развитие событий.
Не вызывало сомнений, что сопротивление противника будет на этот раз больше, чем когда-либо, продиктовано обстоятельствами стратегического свойства. С потерей укреплений на Висле немецко-фашистское командование вынуждено будет обороняться на рубежах, значительно менее приспособленных для организации стойкой обороны, что приведет к быстрому продвижению советских соединений на запад. В свою очередь потеря Польши означала потерю Силезского, Лодзинского, Познанского и Кельце-Радомского промышленных районов, а вместе с ними довольно обширных территорий с развитым сельским хозяйством. И конечно же, гитлеровское верховное командование отдавало себе отчет в том, что через Польшу пролегает кратчайший путь к центральным областям рейха, к столице фашистского германского государства.
В первых числах октября, после возвращения К. К. Рокоссовского из Ставки, где был решен вопрос о переходе войск нашего фронта к обороне, Военный совет развернул подготовку к штурму Вислинского оборонительного вала, к освобождению всей территории оккупированной фашистами Польши.
Здесь следует сделать оговорку. Разработка Висло-Одерской операции и расстановка сил для ее практического осуществления началась несколько позже, однако все мы понимали, что штурм Вислинского вала - вопрос решенный и задачи политорганов всех степеней, партийных организаций частей и подразделений как бы сами собой определялись этим обстоятельством.
Переход к обороне был всемерно использован для развертывания глубокой и планомерной работы, направленной на разъяснение сущности происходивших в мире событий, широкое ознакомление всего личного состава войск с положением на фронтах Великой Отечественной войны и на Западном фронте, где наступательные действия вели наши союзники. Большую помощь в этом деле оказывала политорганам, партийным организациям и агитаторам подразделений центральная печать. Благодаря налаженной почтовой связи, использованию для доставки почты самолетов наши войска получали центральные газеты буквально на другой день после выхода их из печати.
Главным содержанием политической работы на этом и последующих подготовительных этапах и в ходе самого наступления являлось, если сказать обобщенно, воспитание воинов в духе советского патриотизма, пролетарского интернационализма я дружбы народов, разъяснение ленинского учения о защите социалистического Отечества, справедливого характера войны Советской державы и стран антигитлеровской коалиции против фашистской Германии, целей освободительной миссии Красной Армии. Важнейшим направлением всей воспитательной работы в войсках было повышение наступательного духа личного состава, воспитание готовности к самопожертвованию во имя достижения уже близкой теперь победы над заклятым врагом, смелости, решительности и инициативности действий в наступлении, бдительности и высокой сознательной воинской дисциплины.
Кроме печатных изданий в агитационно-массовой работе политорганы и политаппарат широко привлекали сводки Совинформбюро, трансляцию последних известий по радио. Пользуясь некоторым затишьем, значительно шире стали использовать кинопередвижки для показа киножурналов "Новости дня" и "Фронтовых киносборников", художественных фильмов, в первую очередь вышедших уже в годы войны, таких, как "Два бойца", "Радуга", "Зоя", "Малахов курган" и другие. На помощь агитаторам пришла и художественная литература о подвигах бойцов и командиров в сражениях Великой Отечественной войны. Особо памятен успех повести К. Симонова "Дни и ночи".
В частях нашего фронта сражалось немало сталинградцев. Их устные рассказы как бы дополняли картины боев, созданные талантливым писателем, и можно было без преувеличения сказать, что и художественные фильмы, и произведения наших прозаиков и поэтов, поднимавших темы народного подвига, были весьма действенным средством формирования высоких духовных качеств советского воина.
Между тем в середине ноября в жизни нашего фронта произошло несколько неожиданное для всех нас событие - уходил командовать 2-м Белорусским фронтом наш командующий, прославивший уже себя многими победами, замечательный по своим душевным качествам и за то крепко, по-братски любимый всеми нами Маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский. Командующим фронтом назначался Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков с оставлением, как нам несколько позже стало известно, в должности заместителя Верховного Главнокомандующего, что сохраняло за ним все полномочия, определяемые этим высоким служебным положением.
Для работников управления фронта это была не просто смена командующих уходил от нас, и мы прощались с ним, человек, с деятельностью которого были связаны все наши радости и печали короткого по историческим срокам, но бесконечно долгого боевого пути от стен Сталинграда до Варшавы.
19 ноября 1944 года. Последний час пребывания К. К. Рокоссовского на нашем фронте; последние минуты расставания мы провели вместе с отъезжавшим и прибывшим командующими фронтом у артиллеристов в Бяла-Подляска, где официально собрались по случаю первого празднования Дня артиллерии. Так и получилось, что это собрание обрело качества проводов.
К. К. Рокоссовский был заметно взволнован, что при его удивительной способности скрывать свои чувства как-то особенно бросалось в глаза. Г. К. Жуков выразил горячую благодарность К. К. Рокоссовскому за все, что было сделано лично им и под его командованием для приближения желанной победы над врагом и от имени Верховного Главнокомандующего и от себя лично пожелал ему больших успехов в руководстве соседним фронтом.
К. К. Рокоссовский ответил очень коротко. Он сердечно поблагодарил своих ближайших помощников и соратников за ту повседневную товарищескую помощь, которая на протяжении всей совместной работы оказывала решающее влияние на конечный результат проводимых операций, пожелал всем дальнейших успехов в боевых действиях на главном направлении завершающего этапа войны (здесь голос его дрогнул) и как-то, пожалуй, несколько неожиданно закончил свое выступление, секунду-другую помолчал, быстро, даже торопливо, попрощался со всеми присутствовавшими и в ту же минуту уехал.
Я бы покривил душой, если бы оставил без внимания свои размышления и чувства, вызванные этой неожиданной сменой командования. Такое событие при любых обстоятельствах не могло пройти совершенно безболезненно. Расставание с К. К. Рокоссовским чувствительно задевало струны дружеской привязанности.
Бытует пословица: "Человек - это стиль". Смена руководства принесла ощутимые всеми значительные изменения в стиле руководства деятельностью войск фронта, в характере служебных отношений всех работников, причастных к командованию войсками, Военного совета и штаба фронта.
Г. К. Жукова мы все знали достаточно хорошо. В качестве представителя Ставки он не раз бывал на нашем фронте. Мы успели убедиться в его выдающихся качествах поистине талантливого полководца, в его духовной целеустремленности, его волевых решениях, всегда глубоко продуманных, его широкой осведомленности в делах всех взаимодействующих фронтов, оперативных и стратегических намерениях Ставки.
Нам всем была известна та скрупулезность, с которой Г. К. Жуков готовил любое свое решение, те тщательность, вдумчивая оценка каждой его грани, с которыми он вникал в подготовку любой операция, его способность к беспристрастному анализу и оценке всех сторон любого факта, явления, события, его умение активно контролировать выполнение любого своего решения, его исключительная память и воинская честность - он никогда не отказывался от своего слова, что придавало всей работе с ним качества какой-то прочной надежности.
При всем том управление фронта стало перед необходимостью круто и, на мой взгляд, не в лучшую сторону изменить стиль работы. К. К. Рокоссовский работал в коллективе и с коллективом. При таком методе отработки задач и управления боевыми действиями каждый чувствовал себя активным и непосредственным участником решения, приобщался к тому, что можно условно назвать глубинным смыслом замысла, проникался всесторонним пониманием его обоснованности, осуществимости, а следовательно, и чувством личной ответственности за его выполнение.
Г. К. Жуков был сторонником несколько иной линии. В коллективе, в ближайших помощниках он видел прежде всего исполнителей своих нередко в одиночестве выношенных и в одиночестве принятых решений. Попытки обсуждения своих решений, даже на стадии их подготовки, воспринимал крайне настороженно, упрямо замыкался в себе и, если аргументы возражавшего в разговоре начальника трудно было оспорить, подчас парировал обезоруживающей фразой:
- Я уже докладывал Верховному, и он мои соображения одобрил!
Само собой разумеется, что после такого заявления возражения утрачивали смысл. Нам во всех подобных ситуациях приходилось верить Г. К. Жукову на слово, поскольку любая попытка перепроверки согласия Верховного исключалась.
Что касается моих личных отношений с новым командующим, то они опирались на ясное понимание нами обоими ответственности за судьбу решаемых с нашим участием задач, тем более что по распределению обязанностей все осталось без изменений. За мной полностью сохранились руководство партийно-политическими органами, тылом, прокуратурой, военным трибуналом, военными комендатурами, руководящими кадрами, определением главной линии в отношениях с местными органами власти и населением, составление всех документов Военного совета, имеющих политический характер, непосредственное участие в подготовке и окончательном утверждении оперативных решений и планов. Кстати сказать (это почувствовалось сразу), Г. К. Жуков, передав мне управление всеми этими делами, сам с видимым облегчением довольно быстро отошел от большинства из них, сосредоточив все свое внимание на решении оперативных вопросов командования войсками.