Первые собственно научные попытки гипноза относятся к 40-м годам XIX века. Их провел английский хирург Джеймс Брэд. Он полагал, что гипноз — это тот же человеческий сон, только вызванный искусственно, поэтому сначала назвал его «искусственным сном». Позднее он ввел ныне широко известный термин — гипноз.
Человек, находящийся в гипнотическом сне, безучастен к большинству внешних раздражителей. В этом он подобен обычному спящему. Но у загипнотизированного остаются отдельные бодрствующие участки мозга, через которые он поддерживает тесную словесную связь с гипнотизером. При этом он и в состоянии гипноза не способен совершить поступок, который противоречит его морально-нравственным убеждениям. Каждое слово действует как беспрекословный приказ и принимается на веру без подтверждения. В частности, загипнотизированный человек может петь, даже если ранее он никогда не пел. Доверяя гипнотизеру, он открывает глаза (не выходя из гипнотического сна), принимает чужого человека за своего брата (отца, сына, жену, дочь, старого друга и т. д.).
Гипнотизер также вызывает у гипнотизируемого мнимые болезни, которые называют психогенными. С этим связано использование гипноза в качестве важного терапевтического средства. Так, гипнотизер может вызвать паралич ног, единственной причиной которого служит то, что в мозгу больного образовался стойкий очаг торможения, который выключил из работы нервные клетки, руководящие движением ног.
Обладая такой силой внушения, врач-гипнотизер может простым словом лечить самые разные заболевания, но только те, которые имеют невротическое происхождение и тесно связаны с расстройством нервной системы. Ведь тот же самый паралич ног может вызываться тем, что в мозгу больного и без всякого участия гипнотизера возник стойкий очаг торможения, который выключил из работы нервные клетки, отвечающие за движение нижних конечностей. Такой паралич только гипнотическим внушением и можно по-настоящему излечить.
Немало подобных случаев приведено в книге известного советского и российского психотерапевта Владимира Евгеньевича Рожнова «Гипноз и чудесные исцеления». Здесь известный врач рассказывает о случае из своей практики. Например, женщина после нервного потрясения перестала ходить. В ходе лечебного гипноза, в глубоком гипнотическом сне ей внушалось: «Вы поправились. Вы можете и будете ходить. Вы уверены в себе. Вы здоровы». Уже после четвертого сеанса больная, пробудившись, самостоятельно встала на ноги и без посторонней помощи вышла из кабинета. Разумеется, лечить с помощью гипноза можно только тех людей, которые поддаются гипнотическому внушению. Однако только такие люди обычно и страдают неврозами.
Мессинг тоже врачевал пациентов с помощью внушения. Об этом вспоминали люди, хорошо знавшие Вольфа Григорьевича. Излечить ему удавалось либо паралитиков, либо лиц, страдающих частыми головными или иными болями. Однако точно неизвестно, использовал ли он методы гипноза или иные методы внушения.
Различают три степени глубины гипнотического сна: сонливость, гипотаксия (подчинение) и сомнамбулизм (снохождение). При гипотаксии подвергшийся гипнозу человек не способен делать произвольные движения. В этом состоянии ему можно, например, придать необычную позу, которую он никогда не сумеет принять в обычном состоянии. Например, поднять его ногу и завести ее за голову. В таком положении он может оставаться в течение многих часов, пока гипнотизер не даст команду изменить положение. В обычном состоянии подобные чудеса акробатики обычному человеку оказываются не под силу. А вот при третьей ступени гипноза, самой глубокой, человеку-сомнамбуле можно внушить самые различные образы-галлюцинации, в том числе зрительные, слуховые и обонятельные.
По приказу гипнотизера сомнамбула может ходить по комнате с открытыми глазами, выполнять разнообразные задания. Он способен перевоплощаться в других людей, не чувствовать боли. По некоторым оценкам, эта степень гипноза достижима лишь у четверти людей. Врачи-гипнологи утверждают, что при глубоком гипнозе человек может вспомнить то, что, казалось бы, навсегда им забыто. Так, немецкий врач Левенфельд наблюдал, как пожилая женщина в состоянии глубокого гипноза с легкостью танцевала бальные танцы, которыми увлекалась в молодости и не пробовала танцевать уже два десятилетия. После пробуждения она отказывалась верить, что с легкостью проделывала все давно забытые па и чувствовала себя юной, полной сил девушкой.
В состоянии глубокого гипноза человека можно убедить в том, он не тридцатилетний взрослый мужчина, а всего лишь маленький пятилетний мальчик, или что он вообще не мужчина, а женщина.
Гипноз широко используется в медицинских целях. С помощью гипноза лечат разного рода неврозы, а также избыточный вес и ожирение, заикание, депрессии, страхи, отсутствие аппетита, перепады настроения, ощущение одиночества, паники и тревоги, алкогольную и никотиновую зависимость, а также зависимость от телевизора или Интернета и игроманию — то есть практически все заболевания или состояния, которые вызываются изменениями человеческой психики. Гипноз может применяться и для обезболивания во время операций. В апреле 2008 года уникальную хирургическую операцию на правой руке без анестезии перенес 61-летний англичанин Алекс Ленкей, работающий гипнотизером. Он сам обезболил себя. Во время операции, продолжавшейся 83 минуты, гипнотизер, по его собственным словам, прекрасно осознавал, что происходит, но совершенно не испытывал неприятных ощущений. Между тем операция, проведенная в городе Уэртинг на юге Англии, была достаточно сложной и без наркоза должна была причинить острую боль: Ленкею извлекли одну из костей из основания большого пальца правой руки и поработали с суставами с целью уменьшить последствия артрита.
Хирург-ортопед Дэвид Хлевелин-Кларк заявил, что легко согласился на самоанестезию пациента, который официально практикует гипноз с шестнадцатилетнего возраста. А сам Ленкей заявил, что операция «прошла невероятно успешно». «У меня ушло от 30 секунд до минуты на то, чтобы погрузить самого себя в состояние гипноза — и с этого момента я почувствовал очень глубокую расслабленность, — рассказывал гипнотизер. — Я понимал, что происходит вокруг: люди разговаривали, а в какой-то момент стали применять долото и молоток и хирургическую пилу, но я боли не чувствовал». Во время операции под рукой у медперсонала были анестетики — на случай, если что-то пойдет не так. Но применять их не пришлось.
От классического гипноза отличают так называемый эриксоновский гипноз — по имени американского врача Милтона Эриксона, который вводил человека в транс (а это, в отличие от классического гипноза, можно сделать практически с каждым). В состоянии транса человек смещает фокус внимания «внутрь себя», концентрируется на своих внутренних переживаниях и на время перестает воспринимать окружающую реальность. В этот момент дыхание пациента замедлено, тело расслаблено и личность наиболее восприимчива к любому внушению. Эриксоновский гипноз — это тоже способ неосознаваемого внушения. Однако, в отличие от классического гипноза, эффективность эриксоновского гипноза никогда не проверялась специальными экспериментальными исследованиями, поэтому сама возможность гипноза в состоянии транса остается под большим вопросом. Скорее можно сказать, что Эриксон и его последователи работали и работают примерно так же, как психоаналитики, внушая пациентам веру в себя, а также в то, что они могут объяснить и тем самым излечить их недуг. Сам Эриксон, например, лечил больных рассказами и притчами, в которые вкладывал убеждение. Эриксон утверждал, что горькую пилюлю легче проглотить, если она заключена в сладкую облатку. Прямое морализаторство чаще всего вызывает отторжение, тогда как рассказ, сказка, притча или миф воздействуют на подсознание. А перед тем как рассказывать историю, Эриксон приводил пациента в состояние гипнотического транса.
Когда сеанс заканчивался, пациенты чувствовали облегчение. Они впадали в состояние катарсиса (по-гречески — «очищение»), освобождаясь от негативных эмоций, чувства тревоги, получая эмоциональную разрядку. Можно сказать, что и Мессинг на своих сеансах добивался катарсиса, по крайней мере, у значительной части зрителей. И в этом был один из секретов необычайной популярности его психологических опытов.
Помимо применения для врачебных целей, гипноз издавна стремились использовать для раскрытия особо сложных преступлений. Однако за последние сто лет никаких ощутимых результатов это не принесло.
В 1923 году немецкий врач Вальтер Якоби опубликовал статью, где доказывал, что в большинстве случаев применение гипноза для того, чтобы получить от подозреваемого или свидетеля правдивые показания, является бесполезным, так как загипнотизированные могут лгать столь же целесообразно, как и в бодрствующем состоянии. По мнению Якоби, «известные защитные механизмы индивидуума, обнимающие самое сокровенное ядро его личности, не могут быть разрушены подобным путем».
Другой немец, Ганс Шнейкерт, выпустил в 1924 году в Берлине монографию «Тайна преступника и пути к ее раскрытию», посвященную технике получения признания от обвиняемого. Он писал: «Обвиняемые сами неоднократно изъявляли готовность подвергнуться гипнотизированию и быть допрошенными в состоянии гипноза, желая этим создать доказательство того, что у них на душе нет ничего затаенного. Но и такой прием едва ли мог бы быть признан допустимым с юридической точки зрения, не только потому, что трудно установить, не было ли симуляции гипнотического состояния, но и потому, что лицо, лишенное свободного волеопределения, хотя бы искусственным путем, не может рассматриваться как допустимый свидетель на суде».
В 1951 году ООН провела в Брюсселе семинар, посвященный возможностям применения гипноза в криминалистике. Его выводы сводились к следующему: «Абсолютно необходимо, чтобы во всех системах права закон предусматривал, что органы, производящие расследование, не должны прибегать к каким бы то ни было методам, могущим ослабить волю преступника или его способность разбираться в происходящем, как, например, обману или гипнозу, применяемым хотя бы с согласия испытуемого…» К тем же выводам пришли участники двух других семинаров на ту же тему, организованных ООН в 1958 и 1960 годах.
В СССР применение гипноза регламентировалось тремя нормативными актами. Так, в статье 18 Постановления ВЦИКа и СТО РСФСР от 1 декабря 1924 года «О профессиональной работе и правах медицинских работников», не отмененной до сих пор, указывалось: «Применение гипноза разрешается только врачам и в соответствующих государственных лечебных и научных учреждениях… на основании особой инструкции, издаваемой Народным Комиссариатом Здравоохранения по соглашению с Народным Комиссариатом Юстиции».
Инструкция по «применению гипноза», утвержденная Наркомздравом и Наркоматом юстиции РСФСР 30 декабря 1924 года, разрешала гипнотизирование только с лечебной целью и только врачам-специалистам, с подробным отражением всех действий и результатов в истории болезни пациента и в специальной книге сведений о сеансе. При гипнотизировании на дому обязательным было присутствие второго медицинского работника либо близкого родственника больного, чтобы исключить любые злоупотребления со стороны гипнотизера.
Циркуляр Наркомздрава РСФСР № 90 от 19 апреля 1923 года «О запрещении публичных демонстраций гипнотических сеансов» предусматривал: «Нельзя публично гипнотизировать больных и еще менее позволительно производство эксперимента на здоровых людях без врачебных к тому показаний… Публичные демонстрации явлений гипнотизма никому не должны быть разрешаемы; чтение же популярных лекций по гипнозу может быть дозволено лишь врачам-специалистам, посвятившим себя изучению и работе в области психотерапии вообще».
Министерство здравоохранения СССР в 1989 году, в обход этих норм, дало согласие на проведение психотерапевтом Анатолием Кашпировским психопрофилактических бесед по телевидению. Однако через год эти сеансы были запрещены, поскольку на практике являлись неконтролируемым гипнотическим внушением на многомиллионную аудиторию, среди которой было немало людей, которым гипноз вреден. Ведь гипноз категорически противопоказан лицам, страдающим шизофренией, маниакально-депрессивным расстройством и рядом других разновидностей психозов. Сеансы Кашпировского провоцировали у таких людей обострение болезни.
Применение гипноза в современной России регламентируется приказом № 245 министра здравоохранения и медицинской промышленности РФ от 13 июня 1996 года «Об упорядочении применения методов психологического и психотерапевтического воздействия». В приказе, в частности, говорится:
«1. Руководителям органов здравоохранения субъектов Российской Федерации, руководителям учреждений здравоохранения федерального подчинения, включая научно-исследовательские, лечебно-профилактические и образовательные, не допускать пропаганды и использования в целях оздоровления, профилактики, лечения и реабилитации:
1) не разрешенных Министерством здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации методов и методик психологического и психотерапевтического воздействия;
2) методов и средств оккультно-мистического и религиозного происхождения.
2. Руководителям органов здравоохранения субъектов Российской Федерации обеспечить строгий контроль за соблюдением части шестой статьи 57 Основ законодательства об охране здоровья граждан о запрещении проведения сеансов массового целительства, в том числе с использованием средств массовой информации; принимать все предусмотренные законом меры при выявлении нарушителей.
3. Применение разрешенных Министерством здравоохранения и медицинской промышленности Российской Федерации методов и методик психологического и психотерапевтического воздействия допускается только при наличии лицензии на данный вид деятельности в учреждениях здравоохранения, при условии тщательного отбора пациентов на индивидуальном приеме.
4. К работе по указанным методам и методикам допускаются специалисты, имеющие соответствующую подготовку по психиатрии, наркологии, психотерапии, медицинской психологии и получившие в установленном порядке сертификат специалиста по указанным специальностям».
Таким образом, применение гипноза разрешено только врачам-специалистам, лишь в медицинских целях и только в стенах медицинских учреждений.
Н. Н. Китаев в своей книге о Мессинге приводит случай, когда сам следователь был привлечен к уголовной ответственности за использование гипноза в процессе дознания. Некто Л. И. Захаров, следователь 12-го участка военного трибунала Южного округа путей сообщения, занимавшийся делом о получении угля посредством подложных чеков в городе Екатеринославе (ныне Днепропетровск), «с целью всестороннего исследования дела и ввиду того, что обвиняемые отказывались назвать своих соучастников», в сентябре 1923 года подверг гипнотическому усыплению обвиняемых Максима Похалюка и Александра Ходушкина. В приговоре Екатеринославского окружного суда ход событий изложен следующим образом: «Следователь Захаров, пригласив для производства гипнотического усыпления гастролировавшего в то время в Екатеринославе специалиста по гипнотизму врача Котковского, предложил следователю Павловскому и врачу Михштейнштейну быть понятыми при гипнотическом сеансе. При этом врач Котковский перед началом сеанса предупредил обвиняемых, что усыпление возможно лишь при условии их полного согласия, которое они дали. Когда обвиняемый Похалюк стал впадать в сонное состояние, с ним произошел истерический припадок, выразившийся в сильном душевном волнении и сопровождавшийся отдельными выкриками: “я не виноват", “губят мою молодость и честь”… При этом Похалюк судорожно бился всем телом о нары, на которых он лежал во время сеанса».
В результате был составлен акт о том, что «явления эти вызваны действием гипноза на психику Похалюка, действовавшего в силу отсутствия внутренней воли при даче согласия подвергнуться гипнотическому усыплению, и так как продолжение сеанса усыпления могло отразиться и в его дальнейшей жизни тяжелыми психическими осложнениями, сеанс был прерван и Похалюк был приведен в нормальное состояние». Аналогичные явления стали происходить и при усыплении обвиняемого Ходушкина, чья гипнотизация была немедленно прервана.
Суд, «имея в виду, что такое применение способа допроса подследственных является явно незаконным и противоречащим нашим уголовно-процессуальным нормам и всей нашей уголовной политике, признал Льва Иосифовича Захарова виновным в том, что, будучи следователем, допустил незаконный допрос подследственных путем их гипнотического усыпления, чем причинил им душевную и физическую боль, то есть виновным в преступлении, предусмотренном 112 ст. УК» (эта статья карает за принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер. — Б. С.). Захаров получил один год лишения свободы условно.
Сторонником использования методов гипноза в интересах следствия был профессор М. В. Гаккебуш, который в 1920-е годы возглавлял секцию криминально-психологических и психопатологических исследований киевского Института научно-судебной экспертизы. Он утверждал: «Наши эксперименты не являются новыми. Литература весьма богата подобными опытами. Но я считаю необходимым вновь вернуться к ним, так как мы в настоящее время подходим вплотную к вопросу о применении гипноза в следствии для обнаружения истины. Я лично считаю возможным утвердительно отвечать на данный вопрос».
Гаккебуш описал несколько случаев, когда от пациентов, погруженных в глубокий гипноз, врачи смогли получить сведения компрометирующие их (в том числе признание в гомосексуальных наклонностях, перечисление фамилий тех, кто нарушал режим в больнице, признания, что героические эпизоды их биографии вымышлены, и т. д.). Профессор так аргументировал применение методов гипноза при ведении следствия: «Выдвигавшиеся некоторыми принципиальные возражения против применения гипноза в целях следствия по мотивам будто бы неэтичности такого применения едва ли заслуживают внимания. Почему этично определить наличность, допустим, в легком или мышце потерпевшего пули, всаженной ему туда напавшим бандитом, и неэтично прибегать к гипнозу для того, чтобы помочь выяснению вопроса, кто из двух подозреваемых совершил то или иное убийство?
Говорят, что гипноз недопустим, потому что, допрашивая человека в гипнотическом состоянии, мы лишаем его права не отвечать вовсе на задаваемые ему вопросы (право, даваемое судом). Полагаю, что и с этим едва ли можно согласиться. Нельзя же ставить в зависимость от желания или нежелания правонарушителя самую возможность открытия истины. Наконец, возьмем тот перекрестный допрос, которым подвергают следователи, а потом и стороны подозреваемого, допрос, во время которого нередко удается уличить во лжи обвиняемого или свидетеля. Ведь если бы было возможно прислушиваться к желанию допрашиваемого, то нет никакого сомнения, что это согласие ведущий следствие получал бы очень редко. Тут невольно напрашивается сравнение с мастерским изображением следствия, данным Достоевским в “Преступлении и наказании”. Вспомните Порфирия, этого талантливейшего следователя. Его манера доискиваться правды, вызывающая у нас восхищение, едва ли свободна от тех упреков, которые, как я только что указал, высказываются в отношении гипноза».
Гаккебуш пытался использовать гипноз тайно, чтобы лица, подвергающиеся гипнотическому воздействию, не знали об этом. Тогда «не должно и не может быть еще никакого подозрения у испытуемых, что такое исследование может послужить материалом для следствия». Однако его аргументы не были приняты ни советскими, ни зарубежными криминалистами. И главным было здесь даже не явное нарушение гражданских прав подследственных и свидетелей — это советских следователей никогда не смущало. Главное было в другом: не было никаких гарантий, что даже в состоянии глубокого гипноза гипнотизируемый будет говорить правду. Наоборот, существовала очень большая вероятность того, что в таком состоянии подозреваемый или свидетель будет легко подвержен галлюцинациям или подсознательному внушению допрашивающего. Поэтому его ответы чаще всего оказываются весьма далеки от истины. Речь ведь идет о расследовании обычных уголовных преступлений. В этой сфере в СССР в 1920-е годы прошлого века, в отличие от сегодняшней России, фальсификации еще не были широко распространены. Да и фальсифицировать доказательства можно было и без применения гипноза, например, путем давления на свидетелей. В поимке же настоящих преступников гипноз никак не помогал.
После того как его взгляды подверглись резкой критике в стране и за рубежом, В. М. Гаккебуш в 1928 году изменил позицию. Теперь в учебнике, предназначенном для медицинских и социально-экономических вузов, он уже гораздо более осторожно оценивал возможности гипноза в криминалистике: «Возникает вопрос — можно ли полагаться на показания в состоянии гипноза и стоит ли прибегать к гипнозу в тех случаях, когда нужные показания нельзя получить другим путем?.. Полагаться на такого рода показания нельзя». В итоге Гаккебуш пришел к вполне обоснованному выводу: «Применение гипноза в целях установления судебной истины практически мало применимо. Там, где оно и осуществимо, оно дает результаты сомнительные, в смысле своей достоверности».
Столь же упорно ходят слухи, что гипноз активно используют для получения конфиденциальной информации разведки и другие спецслужбы во всем мире. Однако никаких убедительных доказательств этому до сих пор получено не было. Впрочем, спецслужбы умеют хранить свои секреты.
Тогда же, в 1920-е и 1930-е годы, в СССР выступал с сеансами эстрадного массового гипноза московский врач Н. А. Смирнов, использовавший сценический псевдоним «Орнальдо». Ходили упорные слухи, что он является сексотом НКВД. Справедливы ли эти слухи, не выяснено до сих пор. Зато хорошо известно, что дочь Смирнова Антонина была замужем за Виктором Абакумовым, возглавлявшим Министерство государственной безопасности СССР, и вместе с ним была арестована в 1951 году. Интересно, что их сын, известный психиатр Игорь Смирнов, вплоть до своей внезапной смерти в 2005 году активно занимался проблемами гипноза и, в частности, нейролингвистического программирования.
Возможно, единственный хорошо задокументированный случай попытки использования гипноза спецслужбами связан с именем академика Андрея Дмитриевича Сахарова. В 1993 году в «Независимом психиатрическом журнале» было опубликовано интервью В. Е. Рожнова, посвященное его встрече с А. Д. Сахаровым в 1984 году в Горьком, куда академик был сослан за критику советского вторжения в Афганистан. Рожнов честно признался, что в Горький был направлен Министерством здравоохранения СССР, чтобы добиться изменения «средствами психотерапии» установки академика на продолжение голодовки, которую Сахаров объявил в связи с отказом выпустить в США членов его семьи. Психиатр рассказывал: «Обсуждая в больнице возможность применения методов психотерапии — гипноза и аутогенной тренировки, я сказал, что для этого необходимо непременное согласие пациента. По соображениям этическим в первую очередь. К тому же нельзя воздействовать на человека каким-то образом со стороны, для достижения эффекта требуется его желание подвергнуться воздействию. Если бы какой-то врач и решился проводить гипноз без согласия пациента, — это было бы только безответственной халтурой…
Когда меня познакомили с пациентом и мы провели несколько бесед, я спросил его — согласен ли он на применение гипноза. Получив категорический отказ Сахарова от гипнотерапии, я никаких сеансов гипноза с ним, естественно, не проводил. Была сделана попытка предложить Андрею Дмитриевичу обучиться методу психической саморегуляции, самовнушения, что лежит в основе аутогенной тренировки, поскольку он страдал бессонницами. Методики широко известны и применяются не только в медицине, но и в спорте, педагогике и т. д. Я надеялся, что это поможет устранить нарушения сна. Для обучения была предложена кандидатура ассистента нашей кафедры (теперь доцента) Ю. Л. Покровского, который тоже был приглашен в Горький. Но и от этого А. Д. Сахаров отказался».
По прошествии многих лет не все участники описываемых событий были живы или расположены к откровенности. Однако доцент Ю. Л. Покровский охотно пошел на сотрудничество с Н. Н. Китаевым и не только выслал ему ксерокопию интервью В. Е. Рожнова «Независимому психиатрическому журналу», но и согласился рассказать о встречах с Сахаровым. Юрий Львович вспоминал: «Первая моя поездка была весной 1984 года, когда А. Сахаров объявил голодовку и находился в областной больнице. В. Рожнов был там уже 2–3 дня, он вызвал меня для его замены. Задача действительно стояла, чтобы с помощью психического воздействия заставить А. Сахарова прекратить голодовку. В день моего приезда В. Рожнов уезжал. Он посвятил меня в проблему и сказал, что несколько раз только беседовал с А. Сахаровым и что гипнозом здесь ничего не сделаешь, так как в такой обстановке ввести в трансовое состояние человека невозможно (следовательно, Ю. Л. Покровский предполагал провести с А. Д. Сахаровым эриксоновский гипноз. — Б. С.). И хотя прямо о гипнотизации А. Сахарова он не говорил, я понял, что он этого не делал. В. Рожнов предложил попробовать позаниматься с А. Сахаровым аутогенной тренировкой и, может быть, внушить ему прекратить голодовку.
В палате у А. Сахарова я был всего четыре раза. Первый раз в составе группы врачей, где меня представили А. Сахарову невропатологом. Затем еще раз я был в его палате при обследовании врачом-терапевтом А. Сахарова. Только третий раз я был с ним один на один, проверил его рефлексы (я ведь был представлен невропатологом) и, чтобы лучше войти в контакт, поговорил с ним на философские темы, в частности, о сложности строения головного мозга (от этого разговора получил огромнейшее удовольствие). Идея о проведении занятий по аутогенной тренировке с А. Сахаровым отпала, так как в таких условиях и с таким настроем самого А. Сахарова это делать было невозможно, как и проводить гипноз. На совещаниях у главного врача обсуждалась возможность других приемов психологического воздействия — внушение А. Сахарову при обследовании различными специалистами о уже начавшихся необратимых нарушениях в различных органах и т. п. Четвертый раз присутствовал в палате с главным врачом, другими врачами и группой медицинских сестер, когда А. Сахарову предложили прекратить голодовку и принять пищу… Летом этого же года А. Сахаров вновь объявил голодовку. Меня опять направили в г. Горький на неделю, но никаких контактов с А. Сахаровым не было. Таким образом, с А. Сахаровым никаких сеансов гипноза мною не проводилось, и, по-моему, В. Рожновым тоже».
Случай с академиком Сахаровым доказывает, что ни классический, ни эриксоновский гипноз невозможно применять против воли гипнотизируемого. Практически это делает гипноз бесполезным не только при расследовании преступлений, но и для получения какой-либо разведывательной или контрразведывательной информации. Ведь источник такой информации практически невозможно будет уговорить добровольно подвергнуться гипнозу. А гипноз, проводимый тайно от гипнотизируемого, без его ведома и согласия, никакого эффекта дать не может, поскольку ни в транс, ни в гипнотический сон человека ввести не удастся.
Весьма распространенным является мнение, что во время сеанса гипноза гипнотизер нередко принуждает пациенток к сексуальной близости. На практике дело обстоит не так просто. В частности, в апреле 1928 года в Ленинграде состоялся громкий судебный процесс над доктором Удальцовым из клиники Военно-медицинской академии. Пациентка К., страдавшая истерическим неврозом, приводилась Удальцовым в состояние гипнотического сна. Впоследствии она забеременела и сделала аборт. К. уверяла, что первоначально врач имел с ней сексуальную близость «под гипнозом», а затем она продолжала эту связь во время неоднократных встреч уже без гипноза. Удальцов же, признавая «некоторое этическое нарушение», настаивал, что не пользовался гипнозом, когда склонил К. к сексуальной близости.
В качестве экспертов суд привлек восьмерых крупнейших невропатологов Ленинграда, которые после трехчасового совещания пришли к выводу: пациентка только в том случае могла не почувствовать в гипнотическом сне, что с ней вступают в сексуальный контакт, если бы сон достиг летаргической стадии. Однако экспериментами, проведенными еще во время предварительного следствия, было надежно установлено, что такой стадии сон пациентки К. не достигал. Удальцов получил два года лишения свободы не за изнасилование с применением гипноза, а всего лишь за должностное преступление, то есть за использование своего должностного положения для того, чтобы склонить пациентку к сексуальной близости.
В том же 1928 году в Ростове-на-Дону была опубликована статья немецкого профессора Рекке «Изнасилование в гипнозе». Некая Анна Н. после серии гипнотических сеансов обвинила врача X. в том, что в состоянии гипноза он уводил ее в безлюдную местность, где изнасиловал. В своих показаниях пациентка очень подробно описала свою сексуальную связь с доктором и сообщила, что вынуждена была сделать аборт. Доктор X. не отрицал, что имел сексуальную связь с пациенткой, но утверждал, что это происходило добровольно и без всякого гипноза. Расследование доказало, что Анна страдает истерией и склонна ко лжи, а ее связь с врачом была добровольной. Заявление же о беременности и последующем аборте является плодом ее больного воображения.
Профессор Рекке в связи с этим сделал вывод о том, что «при обвинениях в преступлениях в гипнозе необходимо предполагаемую жертву подвергать психиатрическому исследованию… Гипнотическим внушением нельзя заставить субъекта совершить такие поступки, которые противоречат основному складу его личности; в тех же случаях, когда внушаемое гармонирует с личностью, оно достигается без особого труда и без гипноза».
Профессор Н. Проппер так объясняет живучесть слухов об изнасилованиях под гипнозом: «Самый сеанс гипноза, обстановка, в которой гипноз происходит, очень часто у различного рода лиц с психопатическими чертами, у истерических субъектов вызывают ряд фантазий, иногда и сексуального порядка, которые затем могут быть представлены после гипнотического состояния как реализованный акт. Подобные случаи в литературе описаны, и поэтому даже установилось такое правило, что у лиц с психопатическими чертами и особенно у истеричек гипноз должен производиться не иначе, как в присутствии свидетелей».