Таким образом, мы убедились, что оба самолета, построенные на средства Мессинга, были переданы, соответственно, советскому и польскому летчикам, только в марте и мае 1944 года. Следовательно, в 1942 году никакой самолет, построенный на средства Мессинга, советским пилотам не передавался. Поэтому и никакой благодарственной телеграммы Сталина Мессингу газеты в 1942 году при всем желании не могли публиковать. Так что вся история насчет публикации сталинской телеграммы в газете «Правда Востока», равно как и история с двумя арестами Мессинга в Ташкенте и его неудачной попыткой бежать в Иран, несомненно, придуманы Шенфельдом с начала и до конца.
Шенфельд совсем не объясняет, зачем Мессинг собирался перебраться в Иран, притом что всячески подчеркивает трусость своего героя. Любой человек, живущий в 1942 году в Ташкенте, знал, что северные провинции Ирана оккупированы Красной армией. Так что Мессинг, переходя советско-иранскую границу, отнюдь не выходил за пределы сферы советского влияния. Ему требовалось без денег и документов пробираться на юг Ирана, в британскую оккупационную зону. При этом внешностью и одеждой он резко отличался от местных жителей, языка не знал и привлек бы внимание первого же советского патруля. Шенфельд, очевидно, забыл, что в Иране в тот момент находились советские войска. И поэтому у него роль Калинского сводится к тому, чтобы перебросить Мессинга через иранскую границу, а там уже, дескать, можно спокойно идти навстречу свободе.
А ведь если бы Мессинг и в самом деле хотел уехать из СССР, он бы мог сделать это не один раз, и притом вполне легально. Как раз весной и летом 1942 года из советской Центральной Азии в Иран была переправлена польская армия генерала Владислава Андерса. В ее рядах в Иран ушло около 80 тысяч военнослужащих и более 37 тысяч членов их семей. При желании в эту армию могли вступить все поляки и евреи, обладавшие польским гражданством до 1 сентября 1939 года. Ряд будущих видных деятелей Израиля, в том числе будущий премьер-министр Менахем Бегин, ушли с армией Андерса в Иран, а оттуда, как и многие другие евреи, направились в Палестину.
Но если бы Мессинг не воспользовался этой возможностью, очень скоро ему представилась бы другая. В 1946–1947 годах полякам и всем лицам, имевшим до 1 сентября 1939 года польское гражданство, было разрешено репатриироваться в Польшу. Да и позднее такую репатриацию, хотя и не без трудностей, но при желании можно было осуществить, как это сделал, например, бывший советский разведчик Леопольд Треппер. Наконец, в 1960—1970-е годы Мессинг, если бы захотел, мог вполне легально эмигрировать в Израиль. Однако он ни разу не выказал, даже теоретически, намерение такого рода. И это, кстати сказать, кажется вполне естественным. Ведь только в СССР Мессинг познал настоящий успех и любовь зрителей, стал настоящей «звездой». В Польше он такой популярности никогда не имел, будучи лишь одним из многих чародеев, магов и ясновидцев, подвизавшихся на эстрадных подмостках. В Советском Союзе же он долгое время был единственным и многие годы после смерти оставался самым известным актером своего жанра, став настоящей легендой.
Пребывание Мессинга в ташкентской тюрьме в 1942 году и его последующее сотрудничество с НКВД в качестве осведомителя и (или) консультанта может быть доказано только наличием в архивах госбезопасности его личного дела. Из архива ФСБ России, куда издательство «Молодая гвардия» направило соответствующий запрос, пришел ответ, что в архиве нет следственного дела или каких-либо иных материалов, связанных с Вольфом Мессингом.
Вот текст этого письма, датированного 25 февраля 2010 года:
«Главному редактору издательства “Молодая гвардия” А. В. Петрову
Уважаемый Андрей Витальевич!
Ваше обращение об ознакомлении историка Б. В. Соколова с материалами архивного следственного дела в отношении известного гипнотизера и психолога Вольфа Мессинга рассмотрено.
Сообщаем, что Центральный архив ФСБ России запрашиваемыми документальными материалами не располагает.
Заместитель начальника архива А. И. Шишкин».
Конечно, чисто теоретически можно допустить, что дело Мессинга, которое, по утверждению Шенфельда, до суда так и не дошло, могло быть уничтожено в последующие годы. Такое случалось, хоть и нечасто. Так, в 1963 году было уничтожено следственное дело Рокоссовского и некоторых других военных, пострадавших в 1930-е годы и впоследствии реабилитированных, но решение об этом принималось на уровне Политбюро. Вряд ли высшее политическое руководство могло бы озаботиться уничтожением следственного дела Мессинга — ведь политической фигурой артист никогда не был. Я склонен полагать, что этого дела нет в архиве ФСБ по той простой причине, что его никогда не было в природе. Те два кратковременных задержания в начале Великой Отечественной войны, о которых упоминает Мессинг в мемуарах, наверняка не оставили даже протоколов.
Еще менее вероятна версия, что дело Мессинга до сих пор засекречено, поскольку он с 1940-х годов и чуть ли не до конца жизни выполнял ответственные задания «органов». Эта версия, популярная в конспирологических кругах, ровно ничем не подтверждается. Близко знавший телепата Эгмонт Месин-Поляков утверждал: «По поводу его сотрудничества со спецслужбами могу сказать одно: Вольф Григорьевич всеми фибрами своей души был против этого и всю жизнь старался избегать такого рода контактов. Когда он умер, представители соответствующего ведомства побывали у него дома и, скорее всего, какие-то документы изъяли».
Можно заключить, что никакого ареста Мессинга за попытку нелегального перехода в Иран не было. В целом Вольф Григорьевич своей новой родиной был доволен и не собирался возвращаться в Польшу или искать счастье где-то еще. Он справедливо полагал, что такого успеха он больше нигде иметь не будет. Тем не менее версия Шенфельда о Мессинге, мечтавшем удрать из СССР, но попавшемся на провокацию агента НКВД Абрама Калинского, в результате чего Вольф Григорьевич якобы оказался в ташкентской тюрьме и купил себе свободу согласием на незавидную роль сексота, получила распространение среди ряда журналистов. Так, Владимир Кючарьянц в своей статье о Мессинге полностью следует документальной повести Шенфельда в изложении военных лет биографии великого телепата: «Тогда он немного слукавил: интуиция не всегда выручала его. С гордостью показывая мне газетные вырезки военных лет, сообщавшие о двух подаренных им фронту самолетах, ни словом не обмолвился, что дар этот оказался вынужденным. Ни предвидение, ни предчувствие не подсказали ему, что не следует отказываться от настойчивого предложения представителей власти пожертвовать свои немалые сбережения на истребитель. Он отказался и был арестован. Пришлось соглашаться.
После первого ареста Мессинг стал вкладывать гонорары в драгоценные камни. Шла война, и деньги мало что стоили. Во время гастролей в Средней Азии он познакомился с польским эмигрантом Абрамом Калинским и поддался на его уговоры бежать в нейтральный Иран. И куда подевался его дар провидца?! Мессинга снова арестовали. Спасла его найденная в кармане та самая благодарственная телеграмма Сталина. Да еще привычка дарить фронту самолеты. Так взлетел в небо второй его истребитель. А он перестал коллекционировать бриллианты, разглядев в них целую эскадрилью.
Насколько правдива эта история? Я узнал о ней только теперь. Мне не довелось видеть секретное досье Мессинга. Но я видел его лицо. Его гордость за свои самолеты была (стала?) искренней…»
На самом деле, я более чем уверен в том, что Мессинг с самого начала вполне искренне гордился тем, что построил для советских ВВС целых два самолета, тем более что с толком потратить свои миллионы он в СССР все равно не мог.
А агент НКВД Калинский — это такой же вымысел Шенфельда, как и пребывание Мессинга в ташкентской тюрьме. Скорее всего, этот образ представляет собой пародию на одного из предшественников Мессинга на ниве телепатии — инженера Бернарда Кажинского, который в романе Александра Беляева «Властелин мира» фигурирует как инженер Качинский. В романе Качинский именуется русским, хотя и польского происхождения. Кем считал себя по национальности Бернард Кажинский, я не знаю. Он мог быть как русским, так и поляком или польским евреем. Но Шенфельд вполне мог остановиться на третьем варианте, когда создавал образ живущего в СССР польского еврея Абрама Калинского.
Мессинг так отозвался о Кажинском в мемуарах: «Мне много в последние годы рассказывали об этом интереснейшем человеке, и я сожалею, что не удалось познакомиться с ним, а теперь это невозможно — он умер в 1962 году. Это был человек изумительной эрудиции, принимавший участие в опытах известного дрессировщика животных В. Л. Дурова, друживший с К. Э. Циолковским, В. М. Бехтеревым, П. П. Лазаревым. Некоторые считают, что и он сам обладал незаурядными телепатическими способностями. Кажинский явился прототипом одного из героев известного научно-фантастического романа А. Р. Беляева “Властелин мира” — инженера Качинского. Как известно, инженер Качинский в романе Беляева также занимается разработкой проблемы непосредственной передачи мыслей.
Роман “Властелин мира” написан в 1928 году. Но еще в 1923 году вышла в свет книга самого Б. Б. Кажинского “Передача мыслей (факторы, создающие возможность возникновения в нервной системе электромагнитных колебаний, излучающихся наружу)”. А в 1962 году издал он свою последнюю в жизни книгу — “Биологическая радиосвязь”. Все это время, почти сорок лет, разделяющие две книги, ученый следил за достижениями целого ряда наук — от психиатрии до радиоэлектроники, находя все новые и новые доказательства своей гипотезе.
Нашел ли он их? Кажинский считал, что нашел. В частности, вместе с Дуровым он проводил опыты внушения животным из металлической заземленной камеры, не пропускавшей радиоволн. При открытой двери камеры внушение достигало цели, животное выполняло мысленный приказ, при закрытой — опыты оказывались безрезультатными. Но мне не кажется окончательно убедительной эта серия опытов, хотя бы потому, что аналогичные опыты ленинградского ученого Л. Л. Васильева дали противоположный результат: изолирующая от радиоволн камера ни в малой степени не мешала у него передаче мысленного внушения. И поэтому вопрос о гипотезе электромагнитной, или, точнее, радиоволновой, природе передачи мыслей все еще остается предположением. Надо четко и бесповоротно установить, участвует ли в передаче мыслей электромагнитное поле. Со своей стороны могу сказать: для меня почти безразлично, есть ли у меня личный контакт с моим индуктором или нет, т. е. держу я его за руку или нет. Большинству же телепатов легче проникнуть в мысли человека, если они держат его за руку. Может быть, этот факт поможет в поисках истины?
Ну а если окажется, что электромагнитное поле здесь ни при чем, как быть? Что же, тогда надо будет найти еще не известное нам поле, которое ответственно за телепатические явления. Найти и изучить его. Овладение им может открыть новые, совершенно удивительные возможности, не меньшие, чем открыло овладение электромагнитным полем. Вспомните: Генрих Герц открыл радиоволны в 1886 году. И меньше чем за сто лет стало возможно радио, телевидение, радиолокация, закалка токами высокой частоты и т. д. и т. п. Почему же не ожидать, что новое, не открытое еще сегодня поле не одарит нас еще большими чудесами!?»
Здесь стоит отметить, что в опытах Кажинского удавалось передавать на расстоянии прежде всего эмоциональные состояния, а это как раз то, что фиксируется в идеомоторных актах. Представляется любопытным, что в романе Александра Беляева Качинский и его немецкий коллега телепат Штирнер-Штерн сочетают свойства телепата и гипнотизера. Они способны не только передавать и читать мысли с помощью электромагнитных волн, излучаемых мозгом и преобразуемых в радиоволны, но и способны внушать эти мысли, отдавать команды на расстоянии, вне визуального контакта с объектом гипноза.
Интересные метаморфозы произошли с финалом «Властелина мира» на пути от газетной до книжной публикации. В первой редакции романа, опубликованной в газете «Гудок» в октябре — ноябре 1926 года, Штирнер и Качинский с помощью мыслеизлучающего аппарата предотвращают войну и создают условия для того, чтобы начать подготовку к организации Всемирного Союза Советских Социалистических Республик. Тогда, в 1926 году, в СССР еще жила мечта о мировой революции. Но отдельные издания романа вышли только в 1928–1929 годах, когда уже был окончательно взят курс на построение социализма водной отдельно взятой стране. Поэтому тема мировой революции была оставлена, и в эпилоге «Властелина мира» Штирнер, превратившийся в Штерна и сознательно отказавшийся от своего телепатического дара, доведшего его до нервного истощения, встречает на побережье Африки свою бывшую возлюбленную Эмму. Здесь Дугов (так назван в романе дрессировщик Дуров) с помощью Качинского и «перековавшегося» Штирнера ловит львов для московских зоопарков. Такой финал можно понять как скрытую иронию над прежней идеей использовать телепатию для свершения мировой революции.
Шенфельд как раз иронизировал над восхищением Мессинга теорией Кажинского, когда утверждал: «И уж совершенно неожиданно я узнал кое-какие подробности о приключениях Абраши Калинского, который, отбыв 15 лет одиночного заключения, в 1959 году появился в Москве и начал посещать друзей и знакомых трагически погибшей от неизлечимой болезни Татьяны Златогоровой, которую он выдавал за свою жену. Но этого и писать бы не стоило, если бы не одно обстоятельство.
Одна моя собеседница хорошо знала одну из поклонниц Мессинга и через нее познакомилась с телепатом. Но конечно, она ничего не знала о пагубной роли Калинского в судьбах Мессинга и моей. Теперь она напрягала память, чтобы помочь мне и побольше сообщить о его судьбе. И вдруг вспомнила, что уже в семидесятых годах, то есть незадолго до смерти Мессинга, она неожиданно увидела его в сберкассе при гостинице “Москва”, на проспекте Маркса. Я подумал, что ослышался, когда она добавила, что он был в обществе “этого, как его звать, Калинского, что ли, ну, который околачивался вокруг Златогоровой”.
— Как? — Я выпучил глаза. — Мессинг в обществе Калинского?! Могло ли быть такое? Что они там делали?
— Что они могли делать? Разговаривали. Довольно оживленно.
— О чем же они могли разговаривать?
— Откуда я знаю? Я рядом не стояла. Видела только, как они размахивают руками. Но вы сами знаете, что евреи нередко разговаривают с помощью рук.
— Они, наверное, ссорились?
— Трудно сказать. Потому, как они размахивали руками, об этом было трудно судить. Но что с вами?
Я был совершенно ошеломлен. Мессинг мог встречаться с Калинским? Я мог себе многое представить, но только не это. Что они могли сказать друг другу? Что теперь, после всего, что было, могло их связывать?
Я пытался представить себе Мессинга, который, может быть, уже начал избавляться от страхов сталинского времени и от воспоминаний о Ташкенте. И вдруг перед ним вырос Калинский, человек из прошлого, которого хотелось забыть навсегда. Чего могла хотеть от Мессинга эта фигура, вынырнувшая из мрака забвения? А не шантажировал ли он его? Но чем, собственно, он мог его шантажировать? Ведь не угрозой разглашения того, как он спровоцировал и посадил в тюрьму великого ясновидца?
Я не находил ответа на возникающие один за другим вопросы. Что это еще за новая чертовщина? А что, думал я, если Мессинг не питал никакой вражды к своему злодею? Может быть, его жизненный поворот в Ташкенте, начавшийся весьма скверно, окончился очень благополучно? А что, если Калинский и Мессинг одним миром мазаны? Что, если освобождение из следственной тюрьмы в Ташкенте надо рассматривать с совсем иной точки зрения?»
Повторю, что для такого порочащего Мессинга вывода нет никаких оснований. А ответ из ФСБ доказывает, что никакого дела против Мессинга не было, а значит, не было и оснований для шантажа Мессинга и его последующей вербовки в качестве сексота. К тому же как сексот Мессинг большого интереса не представлял. Человеком он был не слишком разговорчивым, замкнутым, да и профессия телепата нередко заставляла собеседников проявлять определенную осторожность. К тому же вращался Мессинг в основном среди артистов и представителей других творческих профессий, где осведомителей и без него хватало.
Первый самолет, построенный на средства Мессинга, был передан морскому летчику, гвардии капитану К. Ф. Ковалеву. Всего за время войны Константин Федотович лично сбил 20 и в групповом бою — еще 15 неприятельских самолетов. 22 января 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Четыре самолета Ковалев сбил, летая на построенном Мессингом истребителе. О своей встрече с Мессингом Константин Федотович написал во фронтовой газете «Летчик Балтики» от 22 мая 1944 года. Вот текст его статьи: «В этом бою я сбил тридцать первый самолет. В тот день на командном пункте полка я получил приятное известие: советский патриот профессор психологии В. Г. Мессинг дарит мне самолет. Я встретился с ним на вокзале. Я был в морской форме и летном реглане, и он безошибочно нашел меня. Мы обнялись и крепко пожали друг другу руку. И как-то сразу между нами установились самые близкие отношения. Всю дорогу мы беседовали горячо и взволнованно. Все напоминало встречу отца с сыном после долгой разлуки.
На следующий день профессор отправился со мной на завод. Ярко светит солнце. На заводском аэродроме собрались рабочие и служащие. Секретарь Новосибирского обкома открывает митинг. Первое слово предоставляется профессору Мессингу:
— Гитлеровские негодяи рассчитывали поставить великий советский народ на колени. Враги просчитались, на защиту своих прав советский народ поднялся как один человек. Мне бесконечно дорога моя Родина, ее свобода, ее честь и независимость. Выполняя свой долг, я решил наличные сбережения построить самолет и подарить его Герою Советского Союза Ковалеву. Товарищ Сталин разрешил мне осуществить мое желание. Самолет построен. Вручаю его тебе, сын мой Костя. Бери его и бей врага, чтобы советская земля и небо были навсегда свободными от немецких оккупантов. Благословляю тебя на месть, на победу…
Новенький истребитель стоял, сверкая краской. “За победу!” — написано на фюзеляже. Читаю дальше: “Подарок от советского патриота профессора В. Г. Мессинга — балтийскому летчику Герою Советского Союза К. Ковалеву”».
Ковалев вел дневник. Он жил в гостинице вместе с Мессингом и отметил в дневнике, что на протяжении семнадцати дней они неоднократно выступали перед рабочими, школьниками, ранеными красноармейцами. Однажды им довелось выступить вместе. В зале Дома культуры авиазавода Мессинг проводил свои психологические опыты. Зал был переполнен, а для контроля за опытами избрали жюри. Зрители попросили, чтобы его возглавил капитан Ковалев. Строго говоря, это противоречило условию Мессинга, что в жюри должны входить люди, с ним незнакомые, но в данном случае Вольф Григорьевич пошел навстречу пожеланиям трудящихся и кандидатуру Героя Советского Союза отводить не стал. В первой же записке из зала Мессингу было написано: «Пусть профессор найдет спрятанный пакет и прочтет вложенную в него записку вслух». Мессинг прошел в зал. Попросил автора записки подойти к нему. Подошел юноша. Мессинг взял индуктора за руку и безошибочно подвел к тому месту, где был спрятан пакет. Развернув записку, Мессинг прочел вслух: «Попросите гостя рассказать о своих подвигах». Таким образом Ковалев стал полноценным участником выступления Мессинга. Не исключено, что первый индуктор Мессинга действовал по заданию партийных органов, стремившихся, чтобы заодно с психологическими опытами зрители услышали рассказ советского аса о его победах.
Знакомство Мессинга и Ковалева продолжилось и после войны. В 1946 году Ковалев уволился в запас и поселился в Краснодарском крае. В следующем году Мессинг приехал с гастролями в Краснодар и узнал среди зрителей капитана Ковалева. Они обнялись. Через несколько дней Мессинг приехал в станицу Мингрельскую, где тогда жил Ковалев. Потом между ними завязалась переписка. Ковалев с женой Екатериной Дмитриевной не раз навещал Мессинга в Москве. В 1960-е годы Вольф Григорьевич еще раз приехал в станицу Мингрельскую и неделю гостил у Ковалевых, рыбачил и восхищался щедрой кубанской природой. Константин Федотович Ковалев на много лет пережил телепата и скончался в 1995 году в возрасте 81 года.
Как уже говорилось, Мессинг женился довольно поздно, когда ему было уже 45 лет. Никакие свои предыдущие влюбленности в мемуарах Мессинг не упоминает. Шенфельд пишет про некую Симу, но ее существование, как мы уже говорили, весьма сомнительно. О каких-либо своих романах в польский период жизни Вольф Григорьевич никому из друзей и поклонников никогда не говорил. Думаю, эта сторона его жизни навсегда останется тайной.
Мессинг в мемуарах так описал знакомство со своей будущей женой: «В 1944 году в Новосибирске после сеанса “Психологических опытов” ко мне подошла молодая женщина:
— Мне кажется, вступительное слово к вашему выступлению надо бы читать по-другому…
— Ну что же, — ответил я, — попробуйте вы прочитать его… Следующее мое выступление — через два дня… Вы успеете подготовиться?
— Попробую.
Накануне я встретился с ней снова. Мне понравилась ее манера чтения…
— А у вас есть длинное платье для выступления?