- Я сказал бы так и о пашем десанте. Чудо у нас, а не люди. Ничего невозможного для них нет.
В кабинете командующего просматриваем наградные листы. Их много. С. Г. Горшков, С. С. Прокофьев, В. А. Лизарский отбирают наиболее отличившихся. В список, который я веду, попадает человек двести. Штаб флота срезал наполовину. А в Указ будет внесено и того меньше - тридцать фамилий. Скупо тогда награждали...
Азовская флотилия не была упомянута в поздравительной телеграмме И. В. Сталина по случаю освобождения Керчи и Феодосии. Кое-кого это удивило.
- Вклад наш в боевые дела не велик. - грустно улыбнулся Прокофьев. Нам еще доказывать и доказывать, что мы что-то значим.
Настанет время, доблесть азовцев оценят. Высоко оценят - Золотыми Звездами Героев и салютами над Москвой.
Главное - люди
В 1942 году наши надежды на освобождение Крыма не сбылись. Командование Крымского фронта медлило с наступлением. Враг воспользовался этим и перехватил инициативу. В мае он нанес мощный удар, прорвал оборону наших войск, и те отошли к Керчи. Азовская флотилия участвовала в их эвакуации через пролив. А в начале июля завершилась восьмимесячная героическая оборона Севастополя. Теперь весь Крым был в руках врага.
Гитлеровцы рвались на Кавказ, к бакинской нефти. Кратчайший путь на Кавказ они видели из Крыма через Керченский пролив. Но его перекрыли наши войска на Таманском полуострове. Тогда враг начал наступление с севера, через Ростов. Это грозило тяжелыми последствиями и для флотилии. Если гитлеровцы захватят азовское побережье, мы лишимся последних своих баз.
Оправдалась забота о создании укреплений по всему побережью от Азов а до Керченского пролива. Зимой, во время относительного затишья, отряды моряков рыли здесь окопы и ходы сообщения, строили блиндажи, устанавливали новые стационарные батареи. Штаб флотилии контролировал и направлял эти работы, в которых активно участвовало и местное население.
Азовцы всю зиму не давали покоя противнику. Разведчики и штурмовые группы почти каждую ночь совершали по льду Таганрогского залива переходы в тридцать и более километров, внезапно нападали на вражеские гарнизоны, на берегу, нанося гитлеровцам немалый урон. Возвращались утром с "языками" и трофеями. Нередко противник преследовал храбрецов. И нам приходилось принимать экстренные меры. В бой вступала береговая артиллерия, летели на выручку самолеты. Заводилой таких вылазок часто был начальник штаба 40-го отдельного артдивизиона старший лейтенант И. Я. Солуянов. Он отличился еще под Одессой. Затишье в боях угнетало, и он не упускал случая напроситься в рискованный рейд.
Бои развертывались тяжелые. И не только на суше. Пользуясь выходом к Керченскому проливу, гитлеровцы вводили в Азовское море все больше кораблей. На борьбу с ними нам приходилось выделять корабли и авиацию (к тому времени мы немного разбогатели - нам добавили эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков).
Еще теснее стало боевое содружество с сухопутными соседями. Был разработан план взаимодействия при обороне побережья. Он предусматривал удары с моря и воздуха по коммуникациям противника и скоплениям его судов в портах Мариуполя и Таганрога. Важно было не давать ему перебрасывать войска морем. Этой же цели служили минные постановки. Особое внимание мы уделили системе огневой поддержки частей, действующих на побережье.
Мне довелось докладывать этот план командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Буденному. В кабинете находился и его заместитель по морской части адмирал И. С. Исаков, заместитель наркома ВМФ.
Маршал рассмотрел план и приложенную к нему карту. Придирчиво оценивал расположение стационарных и подвижных батарей, рубежей обороны, кораблей, которые мы сосредоточивали на реках - Дону и Кубани. Спросил о калибре орудий на кораблях. Когда я ответил, вздохнул:
- Слабоваты пушечки. Да и мало их.
- Зато они в умелых руках, - вмешался И. С. Исаков. - А вы знаете лучше нас, что меткий выстрел сорокапятки иногда значит больше дюжины тяжелых снарядов, пущенных куда придется.
- Это верно. Ну что ж, со всем, что касается взаимодействия моряков с пехотой, я согласен. А море - это уж по вашей части, адмирал.
- Все рассчитано правильно, - отозвался И. С. Исаков. - План разработан с учетом интересов сухопутных войск и боевых возможностей флотилии, - Иван Степанович повернулся ко мне. - Форсируйте минные постановки. Сейчас это очень важно.
- Ну как, одобрим? - взглянул маршал на адмирала. Тот молча кивнул головой.
"Утверждаю" - крупными буквами вывел маршал в углу карты, проставил дату и расписался.
Сводки тревожили. Наши войска с тяжелыми боями отходили на воронежском и ворошиловградском направлениях. Линия фронта выгибалась к Сталинграду. На нашем направлении бои шли уже на Дону. От таких вестей и до уныния недолго. Иные, случалось, говорили: "Второй год воюем, а дела все хуже..." Военком флотилии сердился:
- Что вы все об отходе и об отходе? Позабыли зиму - Москву, Керчь, Феодосию? Можем мы бить врага! За год он потерял миллионы своих солдат. Видите, уже не в силах наступать по всему фронту, как прошлым летом... Все решает стойкость бойцов и командиров, твердость их духа, умение воевать.
Прокофьев, Лизарский, все работники политотдела дни и ночи проводили на кораблях, на переднем крае у морских пехотинцев, на батареях. Они поддерживали боевой порыв людей, укрепляли их (веру в свои силы. Краснофлотцы, старшины и офицеры флотилии еще теснее сплачивались вокруг ленинской партии. Они хотели идти в бой коммунистами. Только с 28 июня по 31 августа 1942 года, в период защиты военно-морских баз, в партийные организации кораблей и частей было подано 250 заявлений о приеме в партию{3}.
Известно, что главное - это люди, их настрой. Зимой я видел, как бойцы в шторм бросались в ледяную воду, под огнем выбегали на берег, в звенящей на морозном ветру одежде атаковали и побеждали врага. Видел, как, рискуя жизнью, краснофлотцы и старшины спасали свои израненные корабли, чтобы снова вести их в бой.
Верилось, что с такими людьми одолеем любого врага. Жаль, конечно, что у нас мало крупных боевых кораблей, да и малых кораблей не хватает. Но с нашими людьми и нынешний состав флотилии - сила. Важно правильно эту силу использовать. У нас, моряков, большое преимущество - свобода и широта маневра. Мы можем наносить удары там, где враг не ожидает. Мы научились высаживать десанты - и малые, и большие. Научились снимать людей с берега после выполнения ими задачи. А это много значит, когда человек знает, что его не покинут в беде, что командиры, товарищи выручат, спасут.
Командующий по-прежнему требовал от нас, штабистов, одного - думать. Думать, как лучше использовать возможности, которыми мы располагаем, выискивать слабые места у противника, разгадывать его намерения.
Командование торопило с минными постановками. На флотилии не было минных заградителей и миноносцев. Использовали мало приспособленные к этому канонерские лодки, малые охотники, катера-тральщики. Но флагманский минер флотилии капитан 3 ранга В. М. Дубовов и начальник отдела гидрографии капитан 2 ранга А. А. Николаев сумели организовать дело. За несколько дней моряки выставили на основных коммуникациях противника 325 якорных мин. Еще 446 мин поставили на подходах к берегу{4}. По данным морской и воздушной разведки, на наших минах подорвалось 17 вражеских кораблей. Это вынудило гитлеровцев резко сократить перевозки морем и отказаться от высадки десантов на наше побережье.
Когда враг захватил Ростов, мы усилили Отдельный Донской отряд кораблей. В него вошли монитор "Железняков", речные канлодки "Октябрь", "Ростов-Дон", "Серафимович", шесть бронекатеров и два дивизиона речных сторожевых катеров. Сюда же подтянули бронепоезд "За Родину", 40-й отдельный подвижной артдивизион и подразделения морской пехоты.
Моряки сражались на суше вместе с армейскими частями. Когда наши войска были вынуждены оставить северный берег Дона, корабли и подвижные батареи прикрывали огнем переправы, катера перевозили людей и технику. Огонь кораблей и высаженные с них небольшие десанты мешали противнику форсировать реку.
Надо отдать должное штабу Донского отряда кораблей во главе с его начальником капитаном 3 ранга А. А. Ураганом. В сложнейших условиях он обеспечивал оперативное управление силами.
Враг продолжал теснить наши войска. После упорных боев пришлось оставить Азов, выведя из устья Дона корабли. К сожалению, не все. Некоторым из них путь отрезали фермы взорванных мостов. Пытавшиеся пройти под ними бронекатера были расстреляны вражеской артиллерией. Три уцелевшие бронекатера и полуглиссер капитан-лейтенант С. П. Шулик и политрук А. И. Кондрапшин повели вверх по Дону, поддерживая огнем подразделений пехоты, еще сражавшиеся на берегу. Моряки пробивались к реке Маныч, надеясь, что там наши войска. Но и тут был противник. Выпустив по врагу последние снаряды, моряки взяли с собой личное оружие, 24 пулемета и взорвали свои корабли. С боями вышли на железнодорожную станцию Сальск. Здесь метались врачи и сестры. Враг рядом, а на их попечении 450 раненых, и никакого транспорта. Моряки - народ смекалистый. Пригнали вагоны с подъездных путей, разыскали исправный паровоз. В созданную таким образом санитарную летучку погрузили раненых. Моряки устроились на паровозе и в головных вагонах. То и дело спрыгивали на землю, чтобы ремонтировать разрушенный бомбами путь. Так добрались до станции Кавказской, сдали раненых в госпитали и зашагали дальше.
Им удалось добраться до Кубани. В тот же день нам доложили о прибытии Шулика и его подчиненных, которых мы уже считали погибшими. Докладывали с радостью: как-никак почти сотня матросов, да каких - орлы!
- Где сейчас Шулик и Кондрашкин? - спросил меня командующий.
- Все еще на Кубани, возле Краснодара.
- Пусть там и остаются. Будут командовать дивизионом бронекатеров. Проследите, чтобы приказ сейчас же был оформлен и передан. Такие люди там очень понадобятся.
Враг подошел к Ейску. Две недели моряки отбивали здесь атаки немецкой пехоты и танков. Возглавляли оборону командир военно-морской базы контр-адмирал С. Ф. Белоусов, военком батальонный комиссар В. П. Королев и начальник штаба капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов. Они умело организовали огонь кораблей и береговых батарей. Конкретные задачи получала морская пехота.
Бои достигли и Приморско-Ахтарской. От маршала С. М. Буденного поступил приказ эвакуировать базы, корабли и все остальные силы флотилии сосредоточить в районе Темрюка, чтобы обеспечить оборону приморского фланга 56-й армии{5}.
Командующий флотилией распорядился вывезти из Ейска и Приморско-Ахтарской по возможности все, что можно использовать для боевых действий. А главное - людей.
- Берегите матросов. Потеряем их - потеряем все! Пришлось нам и штаб перемещать на новое место. Дело сложное и ответственное. Мы осуществляли его в два этапа.
Командующий с оперативной группой оставался в Приморско-Ахтарской, продолжая управлять силами флотилии. А я с остальными сотрудниками штаба перешел на кораблях в Темрюк. Здесь быстро развернули новый флагманский командный пункт и узел связи. Установили контакт с кораблями и частями, приняли на себя управление. Только после этого командующий покинул прежний ФКП. Из Темрюка шло управление боями за базы, а также эвакуацией этих баз.
Малочисленные подразделения морской пехоты при поддержке корабельной артиллерии отстаивали последние рубежи, пока на суда грузили военное имущество. В порту Ейска гремели взрывы. Уничтожалось все, что невозможно было взять с собой. Разрушалось портовое оборудование, стационарные батареи, командные пункты, узлы связи, железнодорожные ветки - все, что создавалось с таким трудом. Вражеские танки уже подходили к порту. Командир базы Белоусов приказал кораблям обрушить огонь на вражеские заслоны у берега. Не давая гитлеровцам опомниться, отряды прикрытия ринулись на противника. В прорыв двинулись и батареи подвижной артиллерии. Маневр удался. Моряки пробились к Ясенской переправе, а через нее - в Ахтари. Здесь их посадили на корабли и доставили в Темрюк.
Только убедившись, что в порту никого из наших не осталось, Белоусов на последнем корабле вышел в море, заминировав по пути фарватер.
С тяжелыми боями проходила эвакуация и из Приморско-Ахтарской.
За неделю из покинутых баз мы вывезли 4057 человек, 30 орудий (калибром от 45 до 152 миллиметров), 10 автомашин и 1670 тонн грузов{6}. На подступах к базам враг потерял более 4000 солдат и офицеров.
Экипажи кораблей с трудом отбивались от вражеской авиации. Не обошлось без потерь. Бомбы тяжело повредили канонерскую лодку "Днестр". Смертельно раненный ее командир старший лейтенант Л. Л. Пушенко направил корабль на мель, чтобы спасти находившихся на борту людей. Ожесточенные бои развернулись и за Темрюк, на который наступал вражеский корпус. В это время азовцы бились и на реке Кубань, где действовали дивизион бронекатеров, которым теперь командовал С. П. Шулик, и два дивизиона речных сторожевых катеров под командованием старших лейтенантов Д. П. Козлова и С. Ф. Белецкого. И опять моряки дрались до последнего снаряда, после чего взорвали корабли и пошли воевать на суше.
По плану, заранее разработанному штабом флотилии, вокруг Темрюка заняли позиции морская пехота, подвижные береговые батареи, а в гавани корабли. Руководил обороной города и порта тот же контр-адмирал С. Ф. Белоусов, назначенный командиром Темрюкской военно-морской базы. Штаб базы возглавил капитан 3 ранга Ф. Ф. Павлов.
Из моряков, оставшихся без кораблей, спешно формировались роты и батальоны. Этим занимались работники штаба флотилии майоры М. И. Перебасов и М. Д. Григорьев. На рубежах Темрюка дрались созданные здесь же 14, 144 и 305-й отдельные батальоны морской пехоты, три истребительных батальона, в которые вошли добровольцы из молодежи Ейска, Приморско-Ахтарской и Старощербиновки, местный отряд партизан.
Схватки завязывались отчаянные. В одну из контратак против превосходившей по численности части вражеских кавалеристов подразделения 144-го батальона повел военном батальонный комиссар В. В. Анфиногенов. Морские пехотинцы задержали гитлеровцев на занимаемом рубеже, но военком в этом бою был сражен вражеской пулей. На другом участке противник прорвался к командному пункту батальона. Начальник штаба старший лейтенант Н. М. Герасименко поднял в ружье всех, кто был на КП и поблизости, - связистов, посыльных из подразделений, писарей, поваров. Под его командованием горстка бойцов бросилась в рукопашную, уничтожила 20 гитлеровцев и отбила атаку.
В ночь на 18 августа группа бойцов 305-го батальона морской пехоты, возглавляемая военкомом сектора береговой обороны полковым комиссаром А. А. Ефимовым, стремительной атакой выбила врага из укрытия. Одним из первых в расположение гитлеровцев ворвался полковой комиссар. Разорвавшейся у ног гранатой Ефимов был тяжело ранен в ноги и голову. Из боя его вынес воспитанник батальона комсомолец Михаил Хайновский.